Если у истоков научной фантастики стояли Герберт Уэллс и Жюль Верн, своего рода крестные отцы, а Мэри Шелли можно было бы назвать матерью, то непременно такому отпрыску полагался бы почтенный дядюшка. (Кстати, двоюродным братцем бы еще выступил Эдгар По)

Итак, дядькой жанра можно со всей уверенностью назвать немецкого (точнее прусского) писателя Курда Лассвица, имя которого неизвестно широкому читателю из-за затмивших его имен предыдущих гигантов. А между тем Лассвиц спокойно жил и творил, и натворил несколько изрядных книг, самая известная из которых – роман «На двух планетах». Книге не повезло – она вышла сразу после «Войны миров» Уэллса, журнальный текст которой появился в издании «Pearson’s magazine» в апреле 1897 года, а отдельной книгой роман вышел в феврале 1898 года в издательстве Heinemann. Двойное невезение связано с тем, что тематика романа также совпадала с уэллсовской – в обеих произведениях речь шла про Марс.

Тогда бытовало две точки зрения на устройство Марса. Первая была связана с «умирающей» цивилизацией марсиан, вынужденных искать способы восстановления былого могущества: лучшие дни легендарных обитателей четвертой планеты остались далеко позади, но они еще силятся удержать власть над пространством и временем. Вторая версия была менее популярна – это концепция цветущего Марса на пике развития. По ней марсиане вполне еще в тонусе и способны на многое. В целом могущество марсиан никто из теоретиков не отрицал; признавалось их абсолютное техническое и ментальное превосходство над людьми. Относительно роли уже шли разночтения: то ли мудрые наставники, то ли коварные угнетатели.

Версию, отраженную в «Войне миров» Уэллса мы прекрасно знаем. Марсиане принесли на Землю смерть. Тема вторжения удобно уложилась в массовом сознании и обеспечила произведению сокрушительную популярность за счет совпадения с ожиданиями. Лассвиц решил пойти по другому пути. В его версии марсиане гораздо более человечны – в прямом и переносном смысле слова. По сюжету группа исследователей полетела на Северный полюс и там столкнулась с наблюдательной станцией марсиан, которые и переправили их на красную планету. Дальше в духе приключенческих романов происходит взаимопроникновение культур, знакомство с марсианской цивилизацией и завязывается главный конфликт.

В понимании Лассвица марсиане антропоморфны до такой степени, что почти похожи на людей, за исключением формы глаз, цвета волос и некоторых других мелких деталей. Лассвиц как бы выводит в них следующую ступеньку человечества, которое решило протянуть руку помощи своим менее развитым сородичам. Конфликт здесь тоже есть, но гораздо сложнее, чем у Уэллса. Изящнее и в духе скорее Жюля Верна. Действительно, вся фантастика Лассвица упирается лишь в высокие технологии (например, «абарическая» аппаратура — антигравитация), формальное отличие во внешности и кое-какие особенности культуры марсиан. В остальном, если на место марсиан поставить людей из другого гипотетического государства – из Атлантиды, например, — особой разницы не чувствуется.

Если Уэллс был сосредоточен на технической и биологической стороне противостояния людей и марсиан, то у Лассвица это выходит на психологический уровень, и превращается в банальный политический кризис, со всеми плюсами и минусами такого подхода. Минусы в том, что это не оригинально, плюсы в том, что это отчасти получилось как сатира и как грозный предвестник Первой мировой. Во всяком случае, реакции и суета европейских государств описаны автором пугающе похожим образом и также достоверно, как и суета накануне и во время реального 1914-го и последующих годов.

Текст страдает всеми хроническими болячками того времени – сентиментальность, затянутость, сентенции и морализаторство. Правда, тогда это считалось нормой письма, и более привычный нам лаконичный слог Уэллса был для современников еще смелым. Если оставить стилистические недочеты, ряд новаторских приемов делают роман действительно интересным. Как ни странно, описание технологий стало сильной стороной произведения. Лассвиц с толком расписывает технику межпланетных перелетов, видеосвязи, аэромобилей. Хорошо показано развитие контакта с марсианами и все его последствия в динамике. Но неглубокое осмысление автором инаковости марсиан делает их скучно и предсказуемо знакомыми и превращает просто в еще одну версию сверхлюдей.

Слава и признание пришли к роману пусть и не сразу, но заслуженно. Вообще-то это первый полновесный немецкий научно-фантастический роман, разрушивший монополию англичан на жанр, а значит сделавший его богаче и разнообразнее, что уже является большим достижением и заслуживает внимания. Поэтому не случайно существует литературная премия Курда Лассвица.

Курда Лассвица называют отцом немецкой научной фантастики. Его имя носит премия по фантастике, которую вручают в Германии с 1981 года, а ещё кратер на Марсе и астероид с шестизначным номером.

Фантастическая новелла «Bis zum Nullpunkt des Seins» была дебютным произведением писателя. Написана он аж в 1871 году, но некоторые её части можно целиком переносить в какой-нибудь современный роман.

Действие происходит в 24-м веке. Точнее, в 2371 году. Лассвиц описывает мегаполис будущего, в котором без труда узнаются некоторые бытовые детали, которыми мы пользуемся уже сейчас (взять хотя бы описание предприятия общепита или систему распространения новостей). На смену увлечению музыкой пришел новый вид творчества — составление ароматических композиций. Исполнитель или исполнительница играет на инструменте, напоминающем мини-орган, только вместо потоков воздуха из него выходят смешанные в разных пропорциях ароматы, вызывая у «нюхателей» те или иные эмоции. Новое течение в поэзии предполагает отход от иносказательности, метафор и т.п. — только точное, почти научное описание процессов, явлений, чувств. Путешествия с континента на континент осуществляются быстро, но не мгновенно, так что можно насладиться очень долгим восходом солнца, если вылететь рано утром из Европы в Северную Америку и глядеть назад, на Восток. А ещё люди будущего свободны от многих негативных эмоций и чувств, которые отягощали жизнь их предков (в частности, современников автора, да и нас с вами). Например, они не видят смысл в ревности. И могут спорить до хрипоты и при этом не желать придушить собеседника. Это ли не рай на Земле?

Люди в далеком будущем носят говорящие имена (так, например, героев рассказа зовут Аромазия, Магнит и Кислород), не говоря уже о фамилиях. Во многом это связано с их родом занятий, склонностями и т.п. Общество разделилось на «физиков» и «лириков», и первые готовы отстаивать важность своих идеалов, но и последние не торопятся отступать со своих позиций.

Аромазия и её друг Кислород — «лирики». Магнит, жених Аромазии, «физик». Между ними разгорается дискуссия, в суть которой я так до конца и не въехала — настолько лежащая в основе спора теория далека от реальности. Что-то слишком метафизическое (с ударом на «физическое»), и оттого не очень интересное, если честно. Хотя именно с этой метафизикой и связаны название рассказа и финал. Больший интерес вызывают отношения внутри этого треугольника и реакция каждого из героев на разгоревшийся конфликт, который, в итоге, привёл к трагедии. Как выяснилось, старые недобрые чувства никуда не делись — вот они, кипят внутри, рвутся наружу.

Несмотря на аморфность темы конфликта, рассказ показался мне весьма интересным. Даже если забыть о времени его написания. А уже если вспомнить!... :)

Интересно, что перевод на русский под названием «До нулевой точки бытия. Рассказ 2371 года» был опубликован в России в 1881 году. Судя по всему, после Октябрьской революции он больше нигде не печатался, а жаль. Не Верном и Уэльсом же едиными, немецких фантастов-классиков тоже интересно читать.

Неожиданное — рядом. Вы читаете описание жизни и быта обычных людей, но вдруг случайно найденный необычный цветок вносит свои коррективы в обыденность текущих неспешно дней. Человек по наивности своей склонен считать себя венцом творения и высшим мыслящим организмом, имеющим право рассматривать всё остальное, как материю, предназначенную для его научных исследований. Рассказ заставляет задуматься о том, что следует «десять раз отмерить», перед тем, как составлять всякие «гербарии» и препарировать неизвестные растения и организмы. Опять-таки, перевод явно сильно сокращён, и мы можем только в общих чертах судить о замыслах автора, хотя, я сомневаюсь, что в оригинале имели место, подобно «Войне миров» Уэллса, кропопролитные столкновения землян и инопланетян.

В 202x годах старый реалист неожиданно опять попал в точку. Видимо, идея такого «управления» имела хождение уже тогда. Что мы еще пропустили?

Борхес был человеком честным и ссылался на Лассвица как на источник своего вдохновения. В «Укниверсальной библиотеке» есть почти всё, что через четыре десятка лет будет в «Вавилонской...»: основная идея, мысль о невозможности отличить осмысленные книги от бессмысленных, правдивые от ложных... всё, кроме борхесовской метафизики. Аргентинец добавил, по сути, одну посылку: мы _уже_ живем в этой библиотеке; и вот, постмодернизм явился на свет.

Первое, что поразило в этом произведении это то, что автор написал просто грандиозное эпическое произведение настолько реалистичное со всех точек зрения: социальной, психологической, политической, экономической, военной, что начинаешь сомневаться способны ли нонешние авторы написать хоть что-нибудь похожее. И при этом он не копировал ни Ж.Верна, ни Г. Уэллса он писал в собственном стиле по собственному сюжету. И всё это в 1897 году. А какой набор технических новшеств и социального устройства. Исходя из всего вышеизложенного, но в первую очередь из личного впечатления от прочитанного должен считать сей роман оригинальным и заслуживающим особого места в коллекционном разделе в части незаслуженно забытых мастеров.

Вполне приличный и достаточно ироничный рассказ на извечную тему: наука и новые тенденции, противоречащие устоявшимся научным взглядам. Автор показывает мир, в котором научные споры решаются за столом почти что в судебном порядке заслушивая стороны и принимая решения... При этом всегда я вспоминаю слова великого ученого: новое никогда не будет принято, либо вымрут его противники, либо оно умрет само. Воистину странное дело, эта наука...

Вот ради таких рассказов и стоит увлекаться раритетной фантастикой. И прежде всего спасибо тем людям которые находят в архивах такие вещи ( а это титанический труд), а потом дают нам возможность скачать для прочтения.

Это рассказ предвиденье. Автор предсказал сразу два современных изобретения. Первое это дистанционное обучение с помощью видеоконференции. И второе это кресла -диагносты. Ну правда эти кресла пока в процессе усовершенствования, но всё же. Прекрасное предвиденье. Правда они придут к нам немного другим путем, не тем который описал автор, но это мелочь которую мы не заметим.

Ещё раз спаибо тем кто выставил для прочтения этот рассказ. И всем кто любит фантастику и относится к ней серьёзно- читать обязательно.

Помните, как говорил Филиппов в комедии «Карнавальная ночь»: Есть жизнь на Марсе, нет жизни на Марсе-науке неизвестно.» Но, что на мыльном пузыре, который выпускал из окна сын автора рассказа жизнь есть, было доказано. И доказана дядюшкой автора. Ведь он, дядюшка Вендель создал столько изобретений, которые отказывался представлять ученым профессорам. И вот наблюдая за летящими мыльными пузырями и рассуждая о жизни с племянником, дядя Вендель представляет свое последнее изобретение использующее «микроги» и они вдвоем не только оказываются на поверхности мыльного пузыря, но и знакомятся с тамошними обитателями. А позднее и вступают в научный спор, что есть и другие мыльные пузыри, на которых есть своя жизнь и свои научные умы.

В меру ироничное, в меру авантюрная — старая фантастика, с необычными приключениями для реальных физических понятий. И в то же время, интересная идея. Есть. небольшое отклонение к неким произведениям Свифта, но оно не портит саму фабулу.

В аннотации книги, предисловии к ней автора называют одним из основателей европейской фантастики — наряду с Верном и Уэллсом. Роман «На двух планетах» является вершиной творчества Курда Лассвица. Он вышел в свет в 1897 году. Тогда же появился и другой роман на очень близкую тему, но сразу получивший широкую известность, — «Война миров». У книги же Лассвица путь к читателю оказался куда более трудным. На русский язык она была переведена только после революции — вероятно, по причине того, что немецкий писатель дал не слишком лестную оценку существовавшему в то время в России царскому строю (впрочем, на самом деле вопрос спорный, к нему я ещё вернусь). Однако британский империализм в его изображении предстал уже совсем непривлекательным, это несомненно! Потому-то, должно быть, на английском языке роман вышел только в начале 70-х годов прошлого века. Причем в сильно сокращённом виде. Русский перевод, кстати, тоже почти в два раза короче немецкого оригинала. Однако особенно ужасно то, что и для самих немцев роман Лассвица в полном виде стал почти что недоступен. Нацисты не жаловали классика европейской фантастики. Его книги были уничтожены наряду с произведениями многих других авторов, которые пришлись им не ко двору...Так что публикаторы двухтомного издания (электронной версии книги) поставили себе в заслугу факт издания полного текста романа (это отмечено даже в подзаголовке книги).

Роман Лассвица посвящён теме контакта человечества с цивилизацией Марса — куда более древней, чем земная, превосходящей её как в научно-техническом плане, так и культурном. На культурном превосходстве Нуме (жителей Марса — Ну, по-марсиански) не раз настаивает автор, его герои. Сам, я как читатель, не очень понял, в чём именно это выражалось, так что просто принял на веру (может быть, в частности в том, что всякий приём пищи у марсиан должен был происходить в строжайшем уединении? а в романе из-за этого даже происходят конфликты).

При чтении «На двух планетах» я невольно сравнивал роман и с «Войной миров», и с «Аэлитой» Толстого, которую перечитал недавно. Первое впечатление, сложившееся от описания полярной экспедиции Торма, Зальтнера и Грунте, склонило меня было к выводу, что Лассвиц значительно уступает Уэллсу как фантаст. И он сильно уступает А.Н. Толстому как писатель. Но далее мои впечатления стали куда более сложными, куда более сложными!

Даже принимая во внимание мой крайне слабенький немецкий, думаю справедливо будет сказать, что у Лассвица действительно нет того языка, той образности, что присущи произведению Толстого. Опять же не нашел я у немецкого писателя и той кинематогрофической, зримой достоверности, за которую так уважаю английского классика фантастики. Но! Но я вдург сделал вывод, что на самом деле Лассвиц гораздо серьёзней...То, о чем он написал в этой книге, обладает — в отличие от ярких и талантливых романов двух его соперников! — обладает для нас сейчас жгучей актуальностью! К сожалению...

Контакт двух цивилизаций у Лассвица вылился не в дружбу двух миров — как к тому стремились главные герои книги, но по сути он и к войне миров не привел... Вернее, как бы это получше сказать? Да, кое-какие боевые действия происходили, но при этом сразу было понятно, кто победит.

Марсиане быстренько принудили землян к миру. Людям они понесли свою бесценную культуру. А с Земли — концентрированную солнечную энергию и концентрированный же кислород.

Перед Лассвицем следовало бы неоднократно снять шляпу. За то, что он показал, что 1) культура, которую прививают принудительно, неминуемо вызывает отторжение у цивилизуемых аборигенов 2) культуртрегеры (они же цивилизаторы) в ходе такого принудительного насаждения культуры, сами как будто заражаются худшими чертами диких туземцев — становятся авторитарными, нетерпимыми, негуманными и т.д.

Фактически Лассвиц первым поднял тему, которую будут разрабатывать потом другие авторы, в том числе в кино. В частности, я в увидел в одной из сюжетных линий романа некий прообраз кэмероновского «Аватара». Иными словами, и здесь любовь оказывается сильнее и выше узко понятого «патриотизма».

Но помимо всего этого Лассвиц оказался и неплохим фантастом. Его марсиане познали тайну гравитации и применяют её как в космических путешествиях, так и для полетов по воздуху. Регулируют силу тяжести на своей земной станции — до привычного им уровня. Даже придумали специальные диабарические шлемы — под которыми притяжение уменьшается до марсианского (т.е. такая антигравитационная установка, которая, как праздник у Хемингуэя, всегда с тобой). Лассвиц, видимо, в соотвествии с представлениями тогдашней науки, понимал гравитацию как давление мирового эфира (потому уменьшение притяжения достигается экранированием от этого давления). На таком же принципе работал лунный модуль мистера Кэйвора в романе Уэллса «Первые люди на Луне».

Но куда более сильно меня поразило «изобретённое» Лассвицем устройство под названием «Ретроспектива» (в оригинале — «Retrospektiv»). Нуме начились перехватывать ушедшие в мировое пространство лучи света посредством куда более быстрых гравитационных волн. Получив назад некое «эхо» в виде всё тех же гравитационных волн, далее они преобразовывали эти колебания обратно в лучи света и... Да, получали картинку некоего события, имевшего место в прошлом! (если отраженные лучи смогли, конечно, уйти в мировое пространство). Визуальная машина времени своего рода. И по ходу повествования марсиане несколько раз пользуются своей Ретроспективой.

Однако радиовещание открыли уже после публикации романа, потому высококультурные Нуме отправляют световые депеши для передачи сообщений. Не знают они и радиолокации. — Это как бы картинка на тему «чего не смогли предсказать писатели-фантасты».

А напоследок про русского царя. Марсиане в романе почему-то подчинили себе в первую голову Западную Европу. А за Россию взялись уже потом. Правда, в куда более брутальной манере, нежели та, что использовалась ими во время «принуждения к миру» строптивой Британии — в ту пору мировой державы номер один (сверхдержав тогда просто не было; её роль как раз и взяла на себя планета Марс). Царь как-то сразу согласился на условия марсиан. Этот шаг преподносится как эгоистичный и малодушный... Впрочем, можно ведь истолковать его и как жалость к собственному народу — ведь сопротивление обернулось бы огромными жертвами. Хотя, вся Россия, по Лассвицу, покорно приняла ярмо марсиан — раз уж царь так решил... Радикально иной вариант развития событий предполагался в отношении США — марсиане якобы были уверены, что там каждый штат будет драться за свою свободу.

Словом, Лассвиц не слишком высоко ставил потенциал России, очень благоговел по отношению к Штатам... Идеалом его однако было объединение всех цивилизованных народов в единую семью, в человечество. Можно назвать его демократом, интернационалистом и сторонником классового мира.

Повесть примечательна рядом моментов.

- временные рамки: времена динозавров, если говорить точнее, то пограничное время, когда на Земле что-то произошло и в течении относительно короткого промежутка времени динозавры исчезли.

- отсутствие человека. Это не хроноопера и не альтернативная история. Главные герои в повести только те существа, что жили во второй половине мезозойской эры. Указать возраст точнее, например, что это нижнемеловой период, ранний палеоген или поздняя юра сказать нельзя. Почему — напишу ниже.

- разработанная автором мифологическая система — единая для животного мира мезозоя. Это просто здорово! Легенда о красной Змее, с которой могут общаться только избранные, законы для животных и т.д.

Сюжет основан на факте исчезновения динозавров и стремительном развитии млекопитающих. На Земле начинает холодать, и ящеры — властители Земли думают, что они в чем-то провинились перед Красной Змеей. Клювоносы — это птиценогие динозавры, прямоходящие, кончик носа которых был покрыт роговым наростом, помогающим им сдирать листья — подогревают их подозрения, твердя, что во всем виноваты теплокровные сумчатые. А тут еще происходит случай, когда сумчатое по имени Кино убивает Пустохвоста (Птеродактиля). Кино выгоняют из племени, и он направляется к Красной Змее, чтобы узнать ответы. Его мучают вопросы о несправедливости закона.

По сути, Кино это Прометей или Данко. Мессия животного мира, благодаря которому эволюция совершает резкий скачок. С появлением такого Кино власть грубой силы начинает уступать разуму. Он впервые побеждает при помощи брошенного камня, впервые использует огонь. Среди своих сородичей Кино непонят, он как мутант. Его действия пугают. Но именно такие отщепенцы превращают эволюцию в революцию.

Теперь о динозаврах: они живут по закону — Красная Змея сказала жить днем и спать ночью и тренировать спинной мозг. Так они и делают.

Клювоносы. Ближайший из известных родственников — игуанодон. Уже во времена Лассвица было известно, что у него был более развит мозг в сравнении с другими ящерами, и это выразилось в т.ч. в физиологии — отставленный палец на ноге, сросшиеся в виде клюва зубные пластины. Он мог пальцами наклонять и придерживать дерево общипывая его.

Теперь о недостатках повести. Для начало об уточнении времени: здесь серьезная нестыковка. Сумчатые появились в юрском периоде, млекопитающее распространились в конце мелового периода. Вымирание динозавров произошло на границе мела-палеогена. Обратимся к геологии: в течении мелового периода происходил раскол материков, образование Атлантического океана. В конце мела сформировался мостик между Южной и Северной Америкой, в результате чего млекопитающие массово мигрировали в Южную Америку, что привело к вымиранию многих видов сумчатых.

В повести происходит раскол сумчатых, те кто эволюционировал в млекопитающих ушли на север (назовем их прогрессивные), а остальные ушли на юг («старики» по Лассвицу). Этот раскол реально произошел в юрском периоде, когда континент Пагнея разделился на Лавразию и Гондвану. Впоследствии, когда отделилась Австралия и Южная Америка на этих континентах распространились сумчатые, на северных континентах правили млекопитающие. Привязка же Курта Лассвица ко времени вымирания динозавров говорит о границе нижний мел-палеоген. Расхождение во времени получается приличное: 180 млн.лет — 60млн лет. Получается Кино путешествовал больше 100млн. лет.

В повести четко прослеживается какая из гипотез вымирания динозавров близка автору. Он придерживается комбинированной «земной гипотезы»: активная вулканическая деятельность — образ Красной Змеи — с последующим изменением уровня мирового океана и понижением температуры за счет вулканического пепла. Эволюционный скачок млекопитающих, которые помимо приспособления к климату смогли противодействовать динозаврам (разоряли кладки, уничтожали детенышей и т.д.).

Рекомендую повесть всем кто интересуется историей Земли, проблемой исчезновения динозавров, коллекционирующим авторские мифологические разработки.