Читала давно, но книга очень интересная и актуальная мир после ядерной катастрофы. Некий вариант игры «Сталкер» и Чернобольской зоны. Очень хорошо изображены отношения людей в опасном мире, но таком для них уже привычном. Ведь для них даже обычные куриные яйца это яд. А знания передаются почти, как в старину устным словом от одного человека следующим поколениям. В общем мир, где правит анархия, загадочные санитары и монстры к сожалению уже настоящие.

Да, и впрямь трагедия — прострадав всю жизнь, обнаружить, что объект твоих страданий вполне себе счастлив, жив-здоров и весел, и не получается пригорюнившись, еще двадцать человек с собой пригорюнить! Безумно смешной рассказ, мастерски обставленный под трагедию.

ТАТЬЯНЕ ТОЛСТОЙ.

Пускай у Вас фамилия,известность,

Загранпоездки,связи и валюта,

Но покорить изящную словесность?-

Не мыльтесь,милая,давайте «кысь» отсюда!

Александр Бывшев,Орловская область,пос.Кромы.

Неплохо передана атмосфера убожества, как внешнего — канувшего в небытие мира дефицитов и спекулянтов, так и внутреннего — пустых людишек с пустыми, убогими мечтами и желаниями. В принципе, современному читателю реалии того времени могут быть уже незнакомы и непонятны, рассказ сейчас читается как старомодный фельетон.

На редкость муторная книга…

Нет, читать ее легко. Язык ее жив и необычен – заковыристый, парадоксальный, чуть фольклорный. Странный алогичный мир морока-яви. Знаете, я во всем в этом даже разглядела сатиру на наше ближайшее прошлое и нынешнее…

Меня вгоняет в логический ступор перерождение Бенедикта. Когда я пытаюсь понять, почему чтение книг задушило в нем души дыханье, я чувствую себя неуютно. Потому что не понимаю…

Обычным усредненным голубчиком Бенедикт и солнцу радовался, и дня нового ждал, и в душе что-то варилось и попыхивало. Появились книги – и мир пропал для него. Но… самое страшное, что может случиться с ушедшим в книги человеком – его назовут эскапистом. Его интересы, мировоззрение, мечты будут оторваны от буден мира и только… Или я ошибаюсь? Книги утопили Бенедикта. Глаза слепнут, душа мертвеет, сердце высыхает в кукиш. Людей вокруг нет, есть книги – и ради печатного слова герой берет крюк и убивает человека. Становится Кысью. Скажите – это сделали книги? Что имел в виду автор? Я не понимаю…

Кин-дза-дза постапокалиптики. Деревенская проза в фантастическом антураже. Лубок и социальная фантастика в одном флаконе. И — язык. Уникальный, неповторимый, никогда прежде не бывший. Со времён замятинского «Мы» не было в нашей литературе такого удивительного, сочного, специально изобретённого языка. Через язык мы входим в головы героев и видим их действительность — уродливую, ущербную, однобокую. Действительность, где зайцы прыгают по деревьям, а в хвойных лесах растут радиоактивные финики. Действительность, где мерой всего является мышиная шкурка, а котом именуют гигантскую мутировавшую крысу. Действительность, где червь считается лакомством, а людей запрягают в сани. Действительность, где нет памяти, нет знаний, нет морали, зато есть чтение, ставшее всеобщей потребностью. Действительность, где искусство — это лозунг власти (сбылась мечта древних философов!), где распоследний обыватель говорит цитатами из классиков, а посреди города стоит памятник Пушкину. Но как же душно в этом мире! И дело даже не в санитарах, рыщущих по городу в поисках спрятанных книг, не в мурзах, наслаждающихся своей вседозволенностью, не в Болезни и её Последствиях. Дело в людях — убогих, эгоистичных, полных суеверий. Лишённых даже минимального чувства солидарности. Не ведающих, что такое — человеческое достоинство. Сбегающихся на казнь как на праздник. Боящихся чеченцев, санитаров, Болезни, Кыси, собственных соседей — всего на свете. Потому что они — одиноки, и случись что, никто им не поможет. Наоборот даже, прибегут и весь дом растащат. Средневековье во плоти, но без сдерживающих оков религии. Общество, поражённое коллективной амнезией. Человечество, охваченное массовым инфантилизмом. С понятиями о добре и зле на уровне пятилетнего ребёнка. Объединение людей, так и не ставшее народом. Каждый сам за себя, и лишь Кысь одна на всех.

Ну что ж, неплохой вклад в альтернативную «Пушкиниану», начатую ещё В. В. Набоковым. Ныне, многими усилиями, впору уже составлять альт-антологию «пропушкина». (Вспоминается небезинтересный рассказик «Что делать, Фауст» из антологии «Новые герои»). Подобных опусов насчитывается уже, по меньшей мере, с десяток. Пушкин выступает то долгожителем, то гибнет ещё раньше, чем «у нас» в истории. Поэт то уходит в безвестность, то вовсе — в параллельную реальность...

Татьяна Толстая выбрала путь, на котором великий поэт становится долгожителем и создаёт, — ни много ни мало, — альтернативную историю России. Минимально необходимым воздействием здесь оказывается единственный вразумляющий удар стариковской трости по головушке хулиганистого Володеньки Ульянова (того самого). Но главное не в этом, а в той цепи исторических анекдотов, которые следом создала писательница. И Пушкин здесь — лишь повод. Подобный жанр любил сам поэт и даже коллекционировал анекдотические «перлы». «Сюжет» — из их числа...

О «вкусностях». Так неприятно читать чужие, походя проведённые, сравнения Толстой с Набоковым, что решил написать своё...

Tertio, подходы к «кулинарии» у них, на мой взгляд, довольно разные (если не сказать противоположные): Владимир Владимирович склонен писать в «Поваренную книгу» живого великорусского языка свои рецепты (и повод листать её у «голодного» кембриджского студента самый что ни есть благородный), а вот Татьяна Никитична заглядывает в неё как исправная стряпуха, готовящая праздничный ужин по случаю удавшегося ужина (такой вот каламбур). Очевидно, что именно словарю Даля мы обязаны появлением этой «женской вкуснятины» (ничего не имею против женщин, но -) на полках наших «продуктовых» магазинов, что поделать — время полуфабрикатов.

Secundo, много писали о «поэтизации прозы», а мне почему-то послышалось: «гальванизация трупа». Поэзия она, конечно, наше всё. Только в данном контексте она напоминает постройку корабля среди пустыни — хорош, красив — спору нет, только вот поплавать ему негде — моря ещё не выкопали... Вообще, это, конечно моё крайне субъективное мнение, но вроде бы книги до сих пор писали, когда было что сказать и выразить, а теперь вот — целый роман ради самого голого выражения (читать — «от скуки и ради красного словца»). Книгу читал давно, когда она только раскручивалась, но, через призму времени, видится мне, что Кысь есть скука, против которой можно и словарь полистать и «Кысь».

Primo, искусство, оно, конечно, развлечение, но не всякое же развлечение — искусство.

«...Конь — это мышь , а мышь это наше все!!» «...Когда бы могли бы и чтобы навеки избавить от голоду, холоду дверь запереть , могилою темную тканью томную застелить лужайку и на век замереть...» А жилочку то главную Татьяна Толстая нашла... и сковырнула. Казалась бы ну фантастика... ну чистя фантастика и не реально все, и думаешь, читая сначала, очередная больная фантазия «...ан нет ...там Ярослав!!» И понимаешь ты потом всю глубину, и голову пудовая мысля бьет и «...титьки на восьмой ряд пошли».

Отражается в этой книги проблемы современности, а кто не увидел, перечитать советую, ибо не поняли они книгу. «...и принято кричать — Чеченцы!.. Чеченцы!!»

«Это Пушкин колесо изобрел, Пушкин — это наше все!» До бесконечности можно цитировать!

Кем только не был Пушкин! Тайным сотрудником Третьего Отделения и борцом с нечистью, воспитателем наследника сёгуна, наместником русской колонии в Калифорнии и даже убийцей русской поэзии! Теперь вот теперь я узнал историю о том, как Пушкин спас Россию от трёх революций.

Пушкин, убивающий известного нам Ленина – задумка, по меньшей мере, оригинальная, но вот исполнение явно подкачало. Вначале скороговоркой проговаривается жизнь поэта после дуэли (причём значительная часть описания занимает бред Александра Сергеевича после полученной раны), потом следует надуманная и нелепая история встречи Поэта и ребёнка из которого вырастет Революционер. История бредова и недостоверна, но тут уж ничего не поделаешь, какова задумка, таково и исполнение. Что мне больше всего не понравилось – это вторая половина «Сюжета», в которой авторша рассказывает нам историю Владимира Ильича после судьбоносной встречи со «старой обезьяной». Здесь становиться ясным, что Толстая села писать этот опус только для того что бы высмеяться наиболее карикатурные черты характера Ленина. Причём не настоящего Ленина, а Ленина из анекдотов с непременным броневичком, «батенька», «а глаза добрые-добрые» и так далее. Скучно. Задумка, из которой можно было склепать неплохую юмористическую зарисовку, в итоге превращается в не очень понятное и не слишком приятное произведение.

Напиши эту историю кто-нибудь сейчас, была бы просто несмешная чепуха, однако при финальной оценке следует учесть, что рассказ был сочинён в 1991 году, а значит имело место желание пнуть только что помершего льва. За это снижаю оценку на балл.

Авторской волею жители «совка» оказались в постапокалиптическом мире. Мире-пародии, мире-издевке. Мире — собственном кривом отражении. [ремарка: я намеренно употребляю слово «совок», но не как уничижающий термин для всего советского строя, а как понятие, на которое перенесены обобщенные недостатки советского строя, ни на йоту не умаляя достоинств тогдашнего мироустройства] Про этот роман много написано в отзывах на странице, и, как верно отмечено, следует читать его, а не всякие рассуждения о. Но не могу удержаться и не сказать несколько слов о социальной модели, показанной в романе.

Бенедикт — писец, а вернее переписыватель произведений Федора Кузьмича («Слава ему!») — обитает в деревне, где дома не запираются, где воруют все, что плохо лежит, где старички с официальным видом у могилы произносят ничего не значащие торжественные речи и случайно найденная инструкция к стиральной машине — есть символ приобщенности к чему-то высшему. Это «совок», показанный в кривом своем зеркале.

«Мы говорим — партия», подразумеваем: Федор Кузьмич. Причем, как вожди сменяли друг друга в реальности, так и в пространстве романа упоминаются несколько предшественников Федора Кузьмича (слава им всем!), и каждый из них был светочем для безграмотных «голубчиков». Причем, в «лубочном» стиле Толстой мы видим отражение того же роболепного отношения, согласно которому что царь, что генеральный секретарь, что президент для нашего с Вами соотечественника, в общем-то, едино.

Государство давало квартиры, участки, зарплату, магазины были пустыми, и повсюду громозлились огромные очереди, а все, что можно было достать, — доставалось у «спекулянтов» на рынке, и в романе мы видим, что иногда со складов что-то выдают — но, как правило, не «в пору», ломаное, порченное, с огромной очередью и всегда по норме (ведро в одни руки), а иногда — «не выдают», мурзы себе забирают, сами разъезжают перед «голубчиками», покрикивают, а государственное добро оседает в мурзиных закромах. Характерен эпизод с выдачей зарплаты за месяц: в одном окошке мурза выдает зарплату, а в другое окошко неси сразу и налог оставляй.

«Совковая» цензура выражается в том, что люди уже не помнят, кто является истинным творцом того или иного произведения — все написал, сочинил, нарисовал, изобрел и выдумал Федор Кузьмич, а писцы, вроде героя Бенедикта, его «сочинения» переписывают, мурзы это продают, а «голубчики» покупают и читают. Все без разбора. Прежние названия забыты, один из старожилов все норовит развешать таблички да столбы с надписями, мол, где Кольцо Садовое, где Санкт-Петербург, где Царицын, а то нынешние норовят забыть не то, что названия улиц, но даже и сами города величают то Ленинградом, то Сталинградом, то Федор-Кузьмичском.

В любой из деталей мира Татьяны Толстой можно найти подобные параллели, отчего повествование превращается в процесс угадывания, хоть и с тоскливым оттенком. Но это только половина дела, потому что начинаясь в «совке» действие романа перемещается — куда? — в новую реальность.

И тут символичны персонажи, названные перерожденцами. В прошлом — они никто, рабы, которые возят сани мурз и самого Величайшего мурзы. Но вот сердобольный старожил жалеет одного из них, дескать, «перерожденец тоже человек». А перерожденцу только того и надо: хамоватый по натуре своей он хамит только больше, но в новом времени вырастает в начальники и помощники новой власти. А там и в саму власть.

Новое время рождается и прорастает из прежнего медленно, исподволь, после чего прорывается переворотом, в котором можно угадать события августовского путча. Конечно, за границами метафор Толстой остались распад СССР и вообще вся внешняя политика, переворот закончился смертью правителя, хотя на самом деле — лишь его отставкой, но потому она и «лубочная сказка»: ложь, но с намеком...

В новом времени на Пушкина, который «наше все», вешают сушить белье, законы лепятся новой властью один чудесатее другого, впрочем, для голубчиков ничего кардинально не меняется. И вот уже вслед за Федором Кузьмичем народ скандирует (впрочем, поругивая за глаза) — Борис Николаевич, Владимир Владимирович... В новом времени залог счастья — резервуар с «пензином» в недрах земли. Намек тоже как нельзя более прозрачен. «Пензин» в руках перерожденца.

Итак, почти антиутопия. Впрочем, здесь не государство давит человека. Здесь самая суть человека определят химеру, которая и есть государство. «Мышь — всему голова». Вместо культурных ценностей — после открытия железного занавеса тонны низкопробного чтива (порнографии, боевиков и сериалов), которое новый интеллигент Бенедикт поглощает, заглатывает и никак не может насытить внутреннюю пустоту. В этом смысле Бенедикт Толстой — двойник Коллекционера Фаулза, он пожирает культуру не понимая ее, «коллекционирует», не видя и не желая в ней ни жизни, ни красоты. Он также, как и коллекционер, давит все непривычное, «живое», раздвигающее его узкие привычные рамки, угрожающее привычному (полному воровства, лжи, хамства) уродливому существованию.

Роман заканчивается большим взрывом, после которого все наше бытие вылетает в трубу, а русский «голубчик», извечно начинающий с начала строить свое светлое будущее, получает новый шанс и вновь, не унывая, берется за сизифово дело. Будет ли у нас такой шанс, доживем ли, переживем? На эти вопросы должен ответить читатель. В этом романе противоречив образ самой мифической Кыси, и, пожалуй, для понимания его требуется не просто прочтение, но перечтение романа. А понять его нужно. Чтобы приготовиться. Ведь однажды и за твоей спиной может возникнуть Кысь с крюком, тоскливо нацеливаясь в жилу на шее.

P.S. Интересен тот факт, что общий антиутопичный тон романа, сконцентрированность сюжета вокруг книг и большой пожар в конце странным образом напоминают ход «451 горадус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Не знаю, случайно ли или намеренно?..

Прочитал как-то за один вечер, не без сложностей конечно, но в принципе и не без удовольствия. Складывается навязчивое ощущение, что роман этот писался с таким тщанием и бесконечным доведением слога до блеска, лишь для одной цели — войти в программу обязательного чтения для школьников. Комично неправильный взгляд на мир, которым смотрит главный герой, в первой половине книги, заставляет смеяться до слез. Но уже и там, сквозь смех, в душу пробивается что-то неотвратимо черное, какая-то мерзкая, скользкая дрянь, слепленная из страха. Ко второй части книги, она разворачивает крылья и уже, честно говоря, совсем не до смеха. Эта как бы русская, как бы неизбывная тоска по черт знает чему, впивается в главного героя крепко и сосет кровь, пока он сам не превращается в нее, в эту самую исконную русскую Кысь.

Это, если можно так сказать, история любви одного простого и тёмного но впечатлительного неврастеника к литературе. Она спасает тебя от страха, она дает тебе волшебные миры, но с каждой прочитанной буквой, отбирает у тебя твой покой, лишает наслаждения этой обычной жизнью, от способности сносить страшную черную мглу спокойно, без принятия собственной вины в случившемся с миром и людьми его населяющими, пусть даже и подспудного принятия. Я воспринимаю эту книгу, как признание в любви и ненависти к литературе от самой Татьяны Никитичны, сложное, виртуозное и совсем уже кажется, окончательное.

Читая этот роман, нельзя не вспомнить 451 по фаренгейту, по сути та же самая идея, но вывернута она на единственный возможный для русского человека лад. Если там книги сжигали потому, что боялись духовности как таковой, то здесь эту «болезнь» отнимают просто так, не отдавая себе никаких отчетов ни в чем, кроме того, что подход этот несомненно «государственный», а потому совершенно точно, правильный.

Рабская и холопская сущность русского человека, которому от свободы неспокойно на душе, это чуть ли не самый главный для уважающего себя русского интеллигента, вопрос. Так было всегда, так есть и так пребудет во веки веков. Стремление к свободе, для нашего человека, это вредная болезнь, которую все окружающие воспринимают в лучшем случае как безумие, а кто подальновиднее, те справедливо считаю безумие заразным. Сколько не тревож эти вопросы, не добьешься ничего, кроме отчаяния в сердце. Достоевский бился, Чехов бился, Толстой конечно, тоже бился, но замучавшись, прильнул к корням и воспарил. Так и Татьяна Никитична, открывает все тот же гнойник, смотрит на него и дает посмотреть нам, мы ужасаемся, нервно смеемся и спешим побыстрее отвести взгляд, потому что признак этот, болезни вечной и неизлечимой.

Книга очень хорошая, рекомендую всем людям.

Телевизор, прихотливо вырезанный из яичной скорлупы. Красиво, воздушно, но абсолютно нефункционально. В общем, типичное изделие высоколобой литературы.

Людей, подобных Петерсу, некоторые презрительно называют «овощ». Рассказ приподнимает завесу неизвестности — какой он, этот «особенный» человек? Почему и как стал таким? Чем живет, о чем думает и мечтает?

Хорошая книга вышла у Татьяны Толстой. Я б за такую и с десяток мышей не пожалел! :)

При этом какого-то особо увлекательного сюжета Вы здесь не найдете, так как перед нами этакая сказка-притча (хотя и очень бойкая), зато всё остальное: мир (или «сеттинг», как ныне модно говорить, который, замечу, постапокалиптичен, как ныне тоже модно), стиль изложения и язык персонажей, — на твердую «пятерку».

Нашему взору открывается мир «будущего»: будущего безрадостного полного невеж и невежд, «деревеньщин» с их нехитрым бытом, а потому весьма мифологизированного, с набором различных непонятных, а потому опасных вещей и существ, как та же Кысь, вынесенная в название книги; мира узкого, как узка лобость его жителей.

Тем более не удивительно, что у такого «будущего» по замыслу автора будущего и нет:

А ещё, помимо удовлетворенного чувства прекрасного от острого языка Толстой, из этой повести можно вывести одну нехитрую мораль: хоть сто книг разных и умных дурак прочтёт, а всё одну фигу в них и увидит. :)

язык, действительно, превосходный. это главное достоинство книги. некоторые предложения несколько раз перечитывала вслух. но, по-моему, четырнадцать лет для написания романа — это перебор и на концовку автору просто не хватило мысли, фантазии, желания — чего хотите. для меня этот роман разделился на две части: захватывающее целиком, почти гениальное начало и несуразный, натянутый конец. я не хочу сказать, что книга испорчена финалом, но после двухсотой страницы она читалась больше по инерции.

Много слышал — «Кысь», «Кысь»...

Брал в руки в магазине не раз. Прочтя из середины несколько строк — с неудовольствием ставил обратно.

А тут научил телефон электрокнижки показывать. А что читать? И как-то всплыло из глубин подсознания — «Кысь«! А почему бы и нет? Нашёл в нете текст. Обработал для мобильник.Установил. Начал... и не смог остановиться, несмотря на непривычность носителя.

Очень понравилось. Ну в этом я не оригинален.

Стиль классный и несколько неожиданный, а главное неистасканный — русский народный постапокалипсис-лубок. В течение трёх-четырёх первых экранов привыкал к простонародному языку и реалиям будущего, но когда втянулся никаких проблем с восприятием больше не возникало.

История Бенедикта — обыкновенного, рядового обывателя будущей России заставила «поскрести репу». Неужели всё так неславно у нас в стране? Ведь, несмотря на постъядерный антураж, книжка-то не «мечта». Роман-то не про будущее, а про прошлое. А именно про смену государственного строя с социалистического на современный. Ну для усиления воздействия добавила Татьяна Никитишна изрядную долю кошмаров. Но для свидетеля этого «Великого Перелома» не составит труда увидеть за чудовищными мутациями тел наших отдалённых потомков мутации духа наших потомков реальных.

Смена ценностей моральных и материальных разумеется сильно гиперболизирована. Но если развитие общества пойдёт этим путём?.... Никакой ядерной войны не понадобиться, чтобы Кысь завелась.

Мое мнение. Великолепно.Б.Акунин указочкой указал — «Почитайте, славно!»- ну и почитала,Слава ему...Не ожидала...Ново и ярко! Смешно!.. Ужас !!!... Душа изболелась, мысли обволокли, глаза намокли от грусти...Почитайте! Это наша новая классика.Это умно, тонко, многослойно, очень по-русски. Почитайте! Не знаю, где поставить оценку.Моя оценка — высшая, 10 баллов.

На эти темы и таким стилем пишет не одна Толстая — можно припомнить полдюжины писателей, распахивающих ту же делянку. Но так ехидно и так нежно, так остроумно и так трогательно, так глубоко и так сочно мало кто умеет писать про нас, дураков и снобов, карьеристов и бомжей, пьяниц и трезвенников — простых бедных злых людях, не умеющих свою жизнь построить и мешающих другим. Толстая не ругает нас, она нас любит — вот таких, убогих, жалких, но могущих исправиться. Спасибо тебе, мама.

Когда покупала книгу,подумала,а что там читать?маленькая,тонкая...Как я ошибалась!Каждую страничку читала очень внимательно,боялась что-то пропустить,книгой наслаждалась как никогда.Это воплощение юмора,сатиры,пророчества,ужастика,а также книга показывает явный пример ханжества,тупоумия обитателей.

А самое главное,мораль сей басни такова:любите книги так,как любят их герои в романе«Кысь»

:pray:Т.Толстой.

Хочу сказать спасибо Татьяне Толстой за первую книгу за год, о которой мне действительно хотелось говорить. Более того, обсуждение приносило в мое ощущение романа «Кысь» что-то новое, раскрывались иные грани. Такое бывает чрезвычайно редко.

В романе намешано дикое количество смысловых слоев: то, о чем страдает душа автора, Толстая наделила утрированными чертами, и оно само всплыло, как дохлый кит, не утаить. Фантастический постапокалиптический антураж служит лишь декорацией спектакля. Отключи летающих зайцев, разнообразные «последствия» персонажей, общее запустение — и получишь нашу жизнь «как есть», прямо по Лукину.

Самая сильная черта Толстой-автора здесь — жестокая ирония. Получили «на орехи» все слои и классы современного общества: от простодушного деревенского жителя до столичной «белой кости», от автора до читателя, от рядового голубчика до Федора Кузьмича (слава ему и долгих лет жизни). Страшно, что для общего процветания и выживания оказались равно бесполезны все.

А как остро издевается Толстая над современной моралью! «И что? И каждый бы так поступил!» — знакомо, правда? В романе это стандартное оправдание простодушного Бенедикта для членовредительства, повседневного хамства, холопства, воровства и эгоизма.

Язык и стилистика «Кысь» выше всяких похвал! Роман мгновенно растаскивается на крылатые фразы, и многие словечки намертво врезаются в повседневную речь. Не смотря на эту воздушную легкость и общую краткость повествования, текст читается долго, я не знаю человека, который назвал бы «Кысь» развлекательным.

Ни Боже мой не в понедельник, ни Боже мой не во вторник…

Именно эта фраза возникла у меня в разговоре после прочтения Кыси. И ведь действительно-не дай боже нам того будущего, которое описала Толстая — будущего в котором люди деградировали настолько, что мышь — всему голова, что забыто все наследие человеческое и приписано оно Федору Кузьмичу, Слава ему и долгих лет. Что книги – переписывают, а старые печатные – изымают санитары и прячут.Что как наркотик они для бездумных читателей. В общем – ни Боже мой нам такого страшного дня – дня когда провоет над миром Кысь.

Роман просто откровенно не пошел. Похоже, это не мой жанр. Действия, как такового в романе нет, описывается застывшая картина неприглядного будущего. Причем неприглядного без какой либо надежды на улучшение. Все это составляет очень депрессивную картину, на которую просто не хочется глядеть. Роман прочитал на 1/3, дальше читать не возникло желания. Я понимаю, что стилизация «под простонародье» сделана добротно, я понимаю, что автор иносказательно описывает нашу жизнь. Но я люблю художественную литературу за возможность «увидеть на мечту», а такая литература, описывающая нашу жизнь во всей ее неприглядности (а ведь в ней есть и хорошее), видимо, просто не для меня.

Мало просто любить чтение книг. Книги нужно уметь читать. Любящий, но не умеющий, читающий с одинаковой страстью всё подряд, становится сродни алкоголику, разрушая жизнь свою и других людей. Вот одна из идей книги, её же прямым текстом не раз произносит один из героев. А еще «Кысь» о том, как быстро забывается и искажается история в невежественном обществе даже при наличии живых очевидцев, а еще о том… Еще о многом, с живым юмором на любой вкус. Отличный роман! Буду перечитывать не раз.

Совершенная в отношении стилистики вещь, которая, кроме того, является, с моей точки зрения, еще и одним из лучших «постапокалипсисов» в литературе, по совместительству будучи еще и очень острой антисоветской сатирой (во многом актуальной, к сожалению, и в отношении современной России). Своей гротескностью, горьким шутовством, изобретательностью, даже видением постапокалиптического мира этот роман мне все время поразительным образом напоминает пьесу украинского драматурга Леся Подервянского «Сказка про репку». Произведения эти совершенно не похожи по стилю, и Татьяну Толстую (а также многих ее читателей) сравнение, возможно, покоробило бы, но для меня они связаны просто в какой-то мистический диптих.

О романе и вправду можно говорить долго, по нему впору бы писать дипломы и диссертации (что, думаю, уже не единожды было сделано), поэтому я ограничусь следующим: это великолепное, вкусное (несмотря на неаппетитность некоторых моментов :wink:) чтение для тех, кто любит смаковать стиль и разгадывать загадки — не сюжета, нет, но смысла. Это текст, в котором ничего не говорится «в лицо», где все очень укромненько спрятано под иронией, под издевкой и выдумкой, но если читать внимательно, то в некоторых местах сквозь все это нет-нет — да и мелькнет страшное, грустное и невыносимое лицо истины. Ведь будучи вроде бы романом про «жизнь после», на самом деле это роман про «жизнь до» и «жизнь сейчас», которая выросла из этого чудовищного «до».

Моей знакомой книга показалась ужасно страшной. А мне очень смешной. Несколько раз перечитывал ее, именно, для поднятия настроения. Не знаю, что именно хотела Татьяна Толстая передать в книге людям. Но кланяюсь в ноги ей за стиль и за огромное удовольствие от прочтения!!!!:pray:

Ну, скажу я вам, сюжет не ахти. И с Пушкиным как-то не правдиво — чем же это он до 80 лет занимался? А дальше и вовсе ерунда какая-то. Вот такое у меня мнение. Для сатиры — поздновато, легко критиковать развенчанных; для юмора — не смешно, да и всё. В общем мне такого, разумеется, не придумать, но и не стал бы; а читать — тоже никому не советую, нет тут никакого смысла, да и забавного, ещё раз повторю, вовсе ничего.

Как часто появляются в противовес серой действительности яркие и разноцветные мечты! И хорошо, если эти мечты не сталкиваются с реальностью, если так и остаются творением тоскующего по сказке воображения, хоть бы и были у этой мечты некогда живые прототипы.

А вот когда встречаешься воочию, когда выясняется, что та, которая была твоей мечтой не просто жива, а ещё и не забыта, не позаброшена; может жить — и живёт в своё удовольствие — не каждый может с таким справиться.

Хотя ситуация — обычней некуда. Напоминает, скажем, женитьбу на любимой и привлекательной девушке — а какова она по утрам, пока не успела накраситься? Ведь только настоящее чувство не поблекнет от постоянной близости, только подлинная любовь не исчезнет от нескольких лет вместе каждый день — ведь как это ужасно! Так и здесь, столкновение мечты с реальностью мгновенно погубило мечту, а ведь объект любви никуда не делся, просто удалось разглядеть вблизи...

И река Оккервиль, на которой я, потомственный ленинградец, как-то никогда не был — остаётся загадочной и желанной, но почему-то мне кажется, что я не разочаруюсь, увидев эту реку своими глазами, как не разочаровался в своей жене, которую помню и люблю молодой девчонкой, но радуюсь каждый день приходя домой — ведь любит и ждёт, и не надоела за столько лет...

Бывают авторы интересные и не очень. Весёлые и грустные, добрые и язвительные. Толстая — пронзительная. Да — да, именно такая. Пронзительная грусть в её рассказах. В каждом её рассказе трагедия. Трагедия жизни и жизненная трагедия. Истории её грустны и лиричны, и читая их, ощущаешь. как к горлу подступает комок щемящей грусти.

Рассказ «Соня» именно такой — щемяще лиричный. Пронзительно грустный. Рассказ — трагедия. Трагедия человека, который был всю жизнь нелюбим. Человека, который всю жизнь вызывал у окружающих его людях только усмешку. Человека, отличающего от остальных, но при этом человека, способного на Настоящую Любовь — любовь сильную, всепоглощающую.Любовь, когда пожертвовать собой ради любимого — правильно и естественно.

И неважно, что объектом любви стал продукт злой шутки. Неважно. Ведь настоящее чувство всегда окажется сильнее самой злобной и тупой шутки...

Какая простая и неинтересная история — пожилая женщина и сумасшедший мужчина — скорее всего сын... И ничего не происходит, и никому до них нет дела, никто не поинтересуется, как и что, а главное — зачем? Но жизнь идёт, и пока люди живы — они живут. Только другие люди не хотят, чтобы рядом жили не такие, как они, люди будут мешать, смеяться, обижать и даже бить. Зачем? А просто так, чтоб не мешал, такой ненужный и непохожий. А о том, что он тоже человек, наверное, никто и не вспомнит.

А вокруг, никем не замеченная, царит Ночь...

Нельзя, нельзя оставлять стариков одних, потому что никто на свете не знает, когда придёт последний час, а посторонние люди жестоки, так жестоки, и равнодушны, что и не описать даже. И тогда, когда не будет рядом близкого человека, который просто может подержать за руку, который просто скажет какие угодно, но человеческие слова — ведь потом это уже будет никому не нужно. Зачем нести на кладбище цветы — надо было все цветы подарить живому, хоть капельку внимания — но вовремя, а в последний час — ну хоть кто-то рядом, кому можно завещать всю эту такую ценную и такую никому не нужную свою жизнь.

Не пожалейте времени, не пожалейте участия и внимания, ведь и ваш час придёт... И милостивый Господь, вспомнив о всеми забытой милой Шуре, наградит и вас... Только не проходите мимо, пока ещё не поздно.

Наконец-то появилась на Фантлабе «Кысь«! :super: Ура и спасибо! Читала уже давненько. Вот и повод перечитать хорошую вещь.

Ну а если серьезно — это, на мой взгляд, один из лучших русских романов последнего десятилетия. Роман и веселый, и страшный до жути. Страшный не в смысле «ужастиков», а от безысходности. Эдакий наш ответ Оруэллу. Вы там тоталитаризма боитесь, Большого Брата. А у нас тут все из нутра нашего проистекает, от естества нашего, русского. Потому и страшнее во сто крат. А как страшно быть «прежним» и мышей не есть... Язык в «Кыси» — это отдельное удовольствие. Виртуозно сделанная, завораживающая стилизация под простонародье. В общем, говорить о романе можно много и долго, но лучше его прочесть или перечесть. Он того стоит, поверьте.

Уникально утилитарный и «до одури» привлекательный роман в лучших традициях постапокалиптики вместе с лучшими чертами русской классики. Этакая гремучая смесь, которую нельзя обойти стороной.

Роман великолепный! Сплетение смешного и страшного, живые персонажи, удивительно яркий язык!

Очень оригинальная и глубокая книга...пришлось прочесть её два раза, чтобы понять хоть что-то! Но мне кажется ,что с каждым новым прочтением Кыси я буду открывать для себя еще и еще новые слои этой книги.Твердое 10 за оригинальное исполнение и идею!

Ухты! Когда зарегистрировалась, искала «Кысь» и не нашла. Подумалось еще, ну надо же такой интересный роман обошли вниманием...

Просто отличнейшая вещь! Очень оригинальный роман, не похож ни на что мной ранее читаемое. Бесподобный юмор. Сюжет заставляет задуматься над многими вещами.

Читала давно, с компа, хотя и не люблю. Кстати, если мне не изменяет память, натолкнулась на упоминание об этом произведении в интервью мной очень уважаемого Григория Чхартишвили, что и побудило прочесть. Пожалуй, нужно купить книгу и перечитать. Поверьте роман действительно того стоит!

Роман, который по идее, можно отнести к постапокалиптике. И таким бы он и был, если б не одно «НО». Написан он Татьяной Толстой. Автором пронзительным, лиричным, грусным и оптимистичным.

И благодаря ей, обычная история жизни в постядерном обществе превратилась в яркую и красивую историю любви и ненависти, потерь и находок, поисков и открытий.

Сюжет, на первый взгляд обычен. Но благодаря умению Толстой придавать даже самым мелким деталям огромное значение, украшать ими повествование, читается роман с огромным интересом, и несмотря на казалось бы фантасмагоричность происходящего, начинаешь по настоящему сопереживать героям...

Начинаешь радоваться удачам... огорчаться потерям...

И через весь роман проходит Книга, точнее Книги! В любом обществе, в любое время, именно они будут являться наибольшей драгоценностью для людей. Именно они будут хранить не только знания, но и память о прежней жизни, помогая в любой ситуации оставаться людьми — пусть обросшими гребнями, пусть ещё с какими то уродствами — но Людьми...

Можно долго писать про этот роман. Но нужно ли? Пожалуй — нет. Нужно читать! Обязательно читать это великолепное произведение!