Ночь в музее № зеро.

«Мне отворены были двери в те области, куда человеку недозволено проникать, куда он может лишь заглядывать; для меня исчезла непереступаемая грань между тем миром и нашим... И вместе с тем знаю я, что человек не должен проникать туда, хоть и может. Не следует живому тревожить тот мертвый мир застывшего своим вторжением в его недра: тогда в тех недрах нарушаются таинственные равновесия, тревожится их священный и старый покой; и дерзкий пришелец платится тогда за вторжение тяжким ужасом...»

Довольно жутковатая и очень атмосферная повесть образца 1905 года о путешествии в застывшее прошлое.

Мастерски передано ощущение изменения пространства, и ощущение застывшего времени прошлого мира, застывшего города, застывших фигур, запечатлённых петербургским фотографом 21 апреля 1877 года в Эрмитаже. Или не таких уж и застывших?

Экскурсия в прошлое для героя оказалась далеко не безобидным предприятием и возможно смертельно опасным. А ведь надо ещё найти способ вернуться назад...

Нынешние мастера фантастики и мистики, учитесь, как надо писать такие вещи.

Рассказ полон загадочности и пробуждает воображение. Я бы отметил «художественно-описательскую» красоту повествования. «Так бродил я в этой недоступной области... и так тенисты, таинственны, жутки и грустны были эти невозвратные покои...» Очень образно говорится о прошлом — «невозвратные покои»...Оригинальны эпитеты — «тускло-шепчущее эхо», «мир выцветших призраков», «умершее и застывшее мгновение, давно уплывшее в минувшее», «недвижные фигуры людей, похожие на вылинявшие восковые куклы». Читается с напряжением. Особенно интересен выход героя на улицу из Эрмитажа и посещение им своего дома, где он жил в детстве. Это даже вызвало у меня желание съездить на другой конец Москвы и посетить двор того дома, где я жил и играл до начала обучения в школе и не был там лет 40...Ощущения, действительно, это вызвало непередаваемые... Эпизод, когда фантомные персонажи начинают реагировать на героя рассказа, создаёт жуткую атмосферу. Чувство безысходности усиливается постепенным непонятным потемнением окружающего пространства, навевающим размышления о закрывающемся выходе в мир живых... Никакой депрессии после прочтения не испытал. Периодически перечитываю рассказ. Специально искал и нашёл оригинальное первое издание 1909 для полноты ощущений.

Печалью, унынием и страхом веет от этого небольшого произведения. История одного молодого человека, посредством аппарата под названием «стереоскоп» нашедшему скрытый вход в сюрреалистический мир вечного безмолвия и неподвижности. Тлен и разложение правят в этом обиталище застывших навсегда потусторонних манекенов. Там, среди пыльных и затхлых коридоров Эрмитажа, убого освещаемых вечно бледно-багровым светилом, бродил он в ужасе, натыкаясь на окаменевшие фигуры и тени, запечатленные когда-то этим дьявольским прибором. И даже кое-кого узнавал... Символы, визуальные и придуманные героем в своём воображении, наполняют повесть до последней страницы.

Но даже в этом странном зазеркальном мире, созданном оптической мощью стереоскопа, он не один живой и способный на движение и действия. И именно это в конечном счёте окажется для него наиболее страшным — знать, что любая безмолвная неприметная фигура в коридоре может оказаться настоящей, живой. И следить за ним, вынашивая свои планы...

Занудливая и тяжёлая на вкус повестушка, сходная с некоторыми вещами Александра Грина, написанными гораздо позднее. Сюжетный ход с параллельным миром теней и призраков, куда простым смертным можно попасть только случайно, был потом использован также Киром Булычевым в цикле «Театр теней».

Крайне депрессивная вещь, способная надолго вогнать в хандру.