«Но прежде чем заставить действующих лиц этой главы двигаться по сцене моего правдивого рассказа, я предлагаю читателям познакомиться с каждым из собравшихся отдельно...». Да, остёр, ох как остёр на язык был Александр Николаевич Цеханович, дореволюционный беллетрист широкого профиля (напомнили мне о нём недавно добрые люди...). И, вероятно, хитёр. Начав читать его небольшой роман с «космическим» названием «Метеор», через некоторое время я, к своему удивлению, осознал, что уже знаком с этим произведением, благо память пока не подводит — несмотря на то, что листаю его впервые. Каким образом? Дело в том, что его же «Петербургская Нана» представляет, по сути, пересказ другими словами той же самой истории. Изменена разве что национальность героини, фамилии действующих лиц, а всё остальное, включая ключевые сюжетные ходы (в т.ч. и устранение соперника из прошлого героини — под видом самообороны — одним из участников событий), а также прогнозируемо фатальный конец этой самой героини, сохранены...

«Ты знаешь , что такое Россия для нас, итальянских артистов, певцов и танцовщиков в особенности. Это, брат, pia desideria..». Но, что интересно, в прологе следует эффектный «обманный» ход — роман начинается со звездной ночи в Неаполе. Перед нами рисуется портрет , на первый взгляд, скромной, совестливой девушки, Валерии Чези, ухаживающей за больной матерью, и не желающей манкировать своими дочерними обязанностями. Тем удивительнее будет дальнейшее преображение этой талантливой и, вероятно, целомудренной, выпускницы. «Старое дерево и без коры живёт многие лета», но так ли это -рассуждая в контексте тех самых обязательств...Валерия занимается балетом в театральной школе Сан Карло. Контракт в Россию, и она отказывается? За кого ты нас держишь, Цеханович? Разумеется, она поломается и согласится. Да и самому Александру Николаевичу, небось, хотелось поскорее переместить сюжет в более привычную для себя злачную атмосферу. «Товарищей не стыдятся»...

И вот, купэ первого класса на варшавской железной дороге, прибывающий поезд, и в петербургский отель «де Франс» заселяется юная итальянская балерина. А далее уже всё по накатанной. Букеты в лентах «от истинных ценителей таланта» и прочих «саврасов». Барский дом графа Виконтова на Большой Морской, съемные апартаменты на Итальянской улице — некогда скромная иностранка стремительно перевоплощается в одну из самых дорогих и желанных куртизанок Петербурга...

Как говорится, «постой-ка, брат, мусью...» — одного не совсем понял, почему же роман называется «метеор»? Если это некая аналогия с падающим небесным телом — что-то вроде упавшей звезды, то по отношению к юной и хрупкой балерине такое сравнение звучит как-то грубовато. Да и в самом тексте слово «метеор» не звучит ни разу (!). Как знать, может быть издатель Станислав Станиславович Окрейцъ решил подшутить над Александром Николаевичем...

Десять часов вечера. В кабинете типографии на Итальянской улице горит свет. За столом, заваленным бумагами и винными бутылками, увлеченно работает не старый ещё человек, словно не замечая ничего вокруг...«Завтра смогу, наконец, внести правки и отдать «Адский замысел» в печать. Роман станет сенсацией»,- говорит он сам себе. В этот момент в дверь комнаты кто-то постучался. Вошла женщина в ротонде, с белым ангорским мехом на воротнике, и в такой же шапке. Лицо ее покрывала светло-голубая вуалетка. Женщина была высока ростом, молода и красива.»- Батюшки мои, почему это я тебя сегодня застаю в этот час одетым и.. причёсанным. Что же этому причиной? Конечно же не ожидание моего визита», -засмеялась она....В этот момент писатель Цеханович оторвал голову от рукописи над столом, и, устало взглянув на женщину, произнёс: «Уже здесь? Да ты просто... метеор...».

Итого. Как говорится, для одного коньяк пахнет клопами, а для другого — клопы коньяком. В старых текстах до сих пор покоится ещё немало неразгаданного и любопытного, пусть даже и не все эти тексты были напечатаны на первосортной бумаге и у известных издателей.

Об этом авторе я узнала из одного из «лучших отзывов недели» на Фантлабе, благодаря которым уже не первую любопытную книгу для себя нахожу.

Цеханович – дореволюционный писатель, который написал порядочное количество приключенческих и детективных романов, и, судя по всему, был довольно популярен на стыке веков, как автор развлекательной (или тогдашним языком – бульварной литературы). В общем, мне стало любопытно.

«Страшное дело» было выбрано наугад. С самого начала роман подкупает атмосферой дачной жизни, словно списанной из стихотворения Блока:

«Вдали над пылью переулочной,

Над скукой загородных дач,

Чуть золотится крендель булочной,

И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,

Заламывая котелки,

Среди канав гуляют с дамами

Испытанные остряки...»

Сравните:

«Сегодня было как-то особенно тихо в воздухе. Вся дачная окрестность пестрела гуляющими. Слышался говор и веселый смех. Где-то вдалеке, словно в воскресный день, тявкала гармонь и заливалась песней какая-то разудалая глотка, издали производя, впрочем, довольно приятное впечатление. С недалекой платформы железной дороги слышались звонки, свистки, шум колес, но это было только изредка, чаще же всего кругом царила тишина, нарушаемая только гармонией, песней и смехом молодежи, вразнобой раздающимся то тут, то там».

Местами роман трогательно дореволюционен. И это заметно и по стилю написания, и по построению фраз.

«Анна была немного экзальтированное существо. Она много читала; многому сама научилась в своей крошечной комнатке дома тетки, и в конце концов у нее явилось страстное желание вступить на стезю какой-нибудь полезной живой деятельности».

Завязка истории детективная, но это детектив в духе «Коломбо». Преступник известен с самого начала, и весь вопрос в том, как его вывести на чистую воду.

«Есть факты в быте человеческом такие странные, такие диссонирующие с обыденностью, что при встрече с ними получается и чувство какое-то странное, которому нет названия и характеристики».

Поначалу мне казалось, что это такой Достоевский для бедных. В основе расследования – психологические наблюдения, а не нитки с костюма преступника. Там, где какой-нибудь Пуаро собирает улики и складывает логические цепочки, его русский коллега опирается на интуицию, знание людей и их честные глаза. А уж только потом подтягивает улики.

Но достоевщина кончилась, практически не начавшись. Дальше начались преувеличенные страсти, зашкаливающее благородство, заламывание рук, рыдания, страдания и, банальнейшая любовная история, увлекшись которой, автор практически позабыл про то, что сначала писал детектив. Финал получился аж липким от патоки.

Надо признать, что и детективная интрига здесь, мягко-говоря, не блещет особой хитроумностью, да и в целом роман довольно наивен. Уровень румяных гимназисток, не более того. Зато понимаешь, как умно на фоне такого чтива выглядят наши классики.

Персонажи получились столь же утрированные, как и их чувства, и потому ни один не вызывает симпатии. Слишком уж они театральны, и слишком нелогичны. Тем не менее, местами автор выдает любопытные пассажи:

«Что же это за человек, скажет читатель, умеющий вести себя с таким достоинством и в то же время способный на одну из самых низких подлостей, какие когда-либо пятнали человеческое «я»? Это человек нашего века, это злодей во вкусе начала его, это поклонник денег, это человек без принципов, кроме одного, заключающегося в девизе – все хорошо, что богато, нарядно и имеет хороший вид. Он презирал бедность и одним взмахом освободился от нее, ни минуты не задумываясь над качеством избранного средства. Выкройка этих людей пришла к нам оттуда же, откуда идут и выкройки для ублажения наших жен и дочек».

Боюсь, что Брокгауз с Эфроном, отметивших, что Цеханович «написал длинный ряд романов, повестей, рассказов, носящих следы дарования» несколько ему польстили.

Вряд ли найдутся среди закоренелых любителей приключенческой литературы те, кто прочитав хотя бы пять-шесть книг прошлого, не встретили бы там такого явления как гипноз. Не прошёл мимо этой моды и отечественный автор дореволюционных книг криминальной направленности Александр Николаевич Цеханович. Ему как раз не чужды были иррациональные мотивы. В авторском предисловии Цеханович не скрывает влияния со стороны французских беллетристов, выпустивших уже десятки книг о «гипнотизаторах и внушателях». Месмер, маркиз Гюиспар, Шарко, Бони и Фельдман — а вот эти имена называются им среди тех, благодаря кому гипноз пошел в массовую культуру... И вот, в «Новой силе» искусство гипноза приобретает у Цехановича почти сверхъестественные черты — если б всё было так просто как у него описывается, владеющие этой методикой в одночасье стали бы миллионерами.

Армянин Ахмертов (собственно, «профэсор-гипнотизатор») и доктор медицины Хайферт — два мозговых центра небольшого преступного сообщества («Ай да фокусник! А ловко как он полтину превратил в пятак...») (c). К ним примыкают знаток столичных нравов Просвистов, а также ненасытная рыжеволосая вакханка — женщина чудовищной красоты со страшными серыми глазами — Антонина Павловна. Предметом охоты Антонины Павловны становится врач Норский с Бассейной улицы. Параллельно девушка решает проблему устранения своего новоявленного супруга, князя Прокопия Ивановича — с последующей выгодой для себя. Интересно, что в ходе повествования главные действующие лица обменяются своими партнёрами: Норский приволокнется за бедной Таней, брошенной Прокопием Ивановичем, чьи глаза застелены гипнотической пеленой. Что касается Ахмертова и Хайферта -для этих парней ничего не стоит заставить свою жертву оформить по доброй воле на их имена дарственную у нотариуса...

Показалось, что Цеханович мог бы и поинтереснее придумать сюжет — ничего такого уж сверхзатейливого в этом сочинении нету. Обман ради наживы, да лёгкая любовная линия. Вот и всё. «Я обыкновенно, выносил до последней крайности нервное нетерпение, но когда оно переходило границы, я бежал сломя голову к зданию N женской гимназии и ожидал ее выхода.» К тому же у автора проявляется небрежность, либо забывчивость — фигурант по фамилии Свистунов спустя несколько десятков страниц становится ... Просвистовым.

Что же в итоге. 6.0 из 10.0. Как ни крути, роман необычный: вместо привычной для того времени «достоевщины» — совсем другие тенденции. Скорее всего, Цеханович мог написать его более правдоподобно — но тогда ключевые сцены были бы менее экспрессивными. А так... Револьвер, приставленный отважным доктором к виску застигнутого врасплох негодяя с требованием отозвать задание, выданное им загипнотизированной пленнице (которое только он отозвать и может) — разве могла остаться впечатлительная публика равнодушной?...

...P.S. На втором этаже дома № 14 у Пяти Углов виднелся тусклый свет. В прокуренном, скудно обставленном помещении, находился бульварный писатель Цеханович, работавший за столом над рукописью. Тихо открылась дверь. Женщина в модной весенней шляпке, из под полей которой выбивались знакомые пепельные кудри, зашла в комнату. Пальто стройно облегало ее грациозную талию, из под белой вуалетки сверкали глаза и ярко белые зубы. Она пытливо взглянула на писателя и стала бить по полу кончиком носка. Вскоре он ощутил тяжесть её тела у себя на коленях. Она отклонилась, и, закинув голову, старалась заглянуть ему в глаза. Потом охватила шею писателя, шляпка упала назад, удерживаясь на спине резинкой... Внезапно женщина вскочила на ноги, оправила складки платья и принялась осматриваться по сторонам, очевидно, в непонимании того, где находится. Писатель ощутил хлёсткий удар ладонью по лицу и вскоре услышал грохот закрывшейся снаружи двери. «Похоже, что эффэкта сеанса до конца не хватило», — было его первой раздосадованной мыслью; после чего он, поправив пенснэ, вновь углубился в работу...

Название («Петербургская Нана») отсылает к книге Эмиля Золя (1880), поскольку, кроме созвучия, имеет с ним сходные мотивы и героиню куртизанку. Вместе с тем, роман, как обычно и бывает у Цехановича, пронизан каким-то безысходным, инфернальным фатализмом. Не случайно одна из первых глав называется «Петербургский Мефистофель». Черно-белое, мрачнейшее сюрреалистичное полотно о жизни провинциальной «кокотки». Повествование циклично — в первой главе героиня узнаёт свою судьбу, в последней — предсказанное воплощается. А между ними: каждое новое знакомство героини влечет за собой очередное роковое обстоятельство — всякий раз отнимая по одной жизни.

... В гостинице близ Невского проспекта останавливается приехавшая из глубинки Мария Ивановна Стогова, особа, чьи истинные интересы автор, без долгих прелюдий и церемоний, раскрывает читателю уже в самом начале произведения. Сопровождает ее Пётр Подсолнухин, сын купца -увалень, исполняющий роль прислужника. Во время обеда эту пару подмечает опытный глаз журналиста г. Омлетова — «Мефистофеля», который легко заводит знакомство и предлагает даме свои услуги различного рода, становясь её проводником в мир света, где она в полной мере пользует свои внешние данные. При этом упрекнуть автора в отсутствии деликатности нельзя. «Наденьте, пожалуйста, чулки, -все ещё лёжа сказала ей Стогова, высвобождая из под роскошного одеяла ещё более роскошную ногу...художник нашел бы себе тут благодатную тему для поз и классических контуров, но скромный рассказчик должен, увы, запереть дверь перед носом читателя, потому что из мужчин сюда вход открыт был пока только одному...». Быстрое знакомство с бароном Цимлихом — спортсмэном и биржевым деятелем, оказывается первым звеном в цепочке фаталистических событий..

Часть повествования временно происходит в Париже -на «улице Пети-Тру» и прочих кафе-шантанах. «...Но и в Париже есть наши художники. Ибо «...живописец всегда может не умереть с голоду, а художник и подавно...»

Один из персонажей будто бы предвещает появление книги из будущего Ильфа и Петрова. Это обаятельный плут Петр Галактионович, обладавший умением взять в долг так, что ему никто не мог отказать. Вот что он говорит приезжему в большой город сынку своего давнего знакомого: «Две с половиной тысячи? Дай мне спрятать, потому что города ты не знаешь и плутов тоже, так, чтобы тебя не обирали или не вовлекли в какую-нибудь историю, я деньги эти спрячу у себя и буду выдавать по мере надобности...понимаешь?»... И «купец Полуфунтов» — подобранная фамилия радует...

В этом петербургском «нуаре» автор показал обратную сторону великосветского блеска. Также интересно — читал ли Александр Цеханович рассказ Конан-Дойля «Серебряный»? Наверное мог, поскольку история, изложенная старательным доктором Уотсоном, увидела свет годом раньше. А если нет, то совпадение примечательное. Дело в том, что оба этих произведения роднит роковой удар, нанесенный лошадиным копытом.

Об Александре Цехановиче составители словаря «Брокгауз и Ефрон» отозвались более благосклонно, чем о ряде других авторов сходного творческого направления, отнеся усердных читателей его книг аж к «среднему кругу» (!). Вот еще оттуда же (в устах учёных энциклопедистов следующий пассаж звучит как щедрый комплимент): «Написал длинный ряд романов, повестей, рассказов, носящих следы дарования... Все написанное им носит характер так назыв. бульварных романов, но в знании мелкого быта ему отказать нельзя.».

Да уж, как говорится, ни убавить, ни прибавить... Настоящий роман вышел книжным изданием в 1898-м году в Петербурге у А.К. Касаткина, и сопровождался надписью на титульном листе: «Невеста-вакханка.(Кровавый туз). Роман из современной Петербургской жизни в двух частях. Посмертное издание с портретом автора»... Что ж, после первых же глав стало ясно -сто двадцать пять лет с выхода книги прошло, а какая, однако зубодробительная вещь выдалась. Донельзя спорный сюжет скрашивает отточенный, остроумный литературный стиль автора — как раз впору для развернутого околодетективного действа, фантастичного и по сути, и по содержанию. Или, точнее, наполненного какой-то чертовщиной, временами фрагментарно напоминающей одно известное произведение из будущего, предстоящий создатель которого в те годы был ещё совсем юн... К тому же там Бездомный, а тут Бесфамильный...*.

О завязке. Повествуя, автор называет по ходу произведения Александра Рощина, «34-летнего мужчину с нервными глазами», не иначе как «мой герой», но при этом в первой же главе описывает происшествие в меняльной лавке на Садовой, которое сразу ставит его на резко отрицательный уровень. «Твоя карта — кровавый туз, — шепнула ведьма». Ого, значит, дело в колдовстве -он сможет любого обыграть в карты, и, как мы понимаем, подобный дар абы кому не достаётся и к добру он не приведёт... Отдыхая на лавочке в Летнем саду и с грустью высматривая экипажи в сторону Крестовского или Новой Деревни («к Фелисьену на завтрак»), неотразимый красавец Рощин знакомится с графиней Ниной Пелициной. Вскоре он понимает, что хоть эта женщина и придерживается легких нравов (да, долгих высокопарных ухаживаний здесь, к счастью, точно не будет...), она выйдет замуж только при наличии значительных денежных средств у своего избранника. Да и мама ее всячески в оном стремлении поддерживает. Что делать Рощину- он игрок, а денег нет, одни лишь золотые часы остались. Найдёт себе задачу попроще или займется чем-нибудь полезным?.. Нет. Только не в этой книге. Он направляется прямиком к знакомой «кокотке», давно влюбленной в него (!), и собирается занять некоторое количество денежных средств в надежде на удачу. Вот так поворот, «герой»- берёт денег у одной любовницы, чтоб произвести впечатление на другую — будущую свою невесту...

Цеханович, не переступая границы цензурности и благоприличия, описывает достаточно «острые» мероприятия. В первую очередь, это игорно-амуреточный притон господина Горчицына, где после полуночи «происходило сборище всех семи смертных грехов». Звездой заведения считалась Клеопатра Петровна (имя — огонь, да..). «Она уверяла, что никакая любовь не может продлиться более трёх дней, хотя иногда и отступала от этого правила, но не очень на далёкий срок» (а ведь почти гениально сказано...). Александр Николаевич и далее использует яркие литературные сравнения: «Одна из женщин, пустивших как оборотный капитал свою красоту... Ее раз подали обнаженную на блюде, увитую гроздьями винограда и гарнированную фруктами. Для кого она позволила проделать это над собой и за какую именно и сумму, остаётся ее тайной...» (Кто бы мог подумать, что и тогда такое бывало...). А какова Нина Валерьяновна, графиня — это ведь она и есть «невеста-вакханка»: «Вакхическое настроение я черпаю из философии, а философию из страстей, обуревающих меня». Искусственные цветы и череп в роскошном будуаре. «Она снова увела Рощина к себе, и что у них там происходило, не наше дело...» (Ух, и ведь даже не намекнул автор, что же они там вытворяли)... «Нина лежала в дезабилье». И потом ещё: «прополаскивание желудка чаем» — тоже весьма полезно...

Роман выделяется не одним только наличием ослепительных дам полусвета. Отдельное слово — колдовская составляющая, ибо для достижения желаемых целей Клеопатра Петровна прибегает к помощи своей родственницы, цыганской ведьмы. «Цыганка с картами...»(с). На этом и строится основная сюжетная линия, а иначе роман Цехановича был бы совсем другим. Здесь же мистификация — будь-то «кровавый туз», обладатель которого все время побеждает в картах, или предвидение событий, придают книге своеобразный оттенок. Шикарны и эпизоды встречи двух Ивановых (полных тёзок), один из которых — «танцовщик Императорских театров», а также побег из четвертого этажа дома творческого художника-алкоголика...

Наконец, не могу пройти мимо напряжённой главы (без сверхъестественной удачи главного героя она бы просто не состоялась). Это так называемая карточная дуэль. Двое играют в ладскнехт (старинная игра с двумя колодами карт, банкомет раскладывает по одной карте направо и налево: один держит банк, другой понтирует). Пятьдесят тысяч против восемнадцати миллионов. Александр Иванович против Семена Соломоновича (кто владеет большей начальной суммой понятно сразу...). Проигравший при свидетелях должен покончить расчеты с жизнью... Вот так. Конечно, можно было догадаться, чем эта дуэль закончится, но не в этом суть... Нет желания домысливать и строить предположения -могло ли быть всё описанное на самом деле, или с чего вдруг две неотразимые женщины с толпами поклонников одновременно воспылали страстью к опустившемуся карточному игроку (что, на самом деле, не менее фантастично, чем цыганские чудеса...), который, к тому же и ведёт себя порой как сумасшедший. Автор не пытается никому ничего доказывать — все главы как на подбор. Эклектичная симметрия рационального и метафизического на жизненном пути Рощина приводит к закономерному итогу.

* Ещё диковинное совпадение — в произведении есть сцена, происходящая в небольшом, но уютном, доме терпимости (где-то за Литейным мостом), которым управляла женщина по имени Анна Марковна. Я сразу вспомнил, что точно также, «Анной Марковной», звали хозяйку аналогичного «пансиона» в «Яме» Куприна (да, странные иной раз штуки выкидывает книжная память...). И, как говорится, меня терзают смутные сомнения -уж не посещали ли в своё время Цеханович и Куприн одно и то же заведение? «Практика – критерий истины» (с).

Итого: 8.5 из 10.0 — предполагаю, что в рейтинге дореволюционных романов, точное определение которых -согласно мнению уважаемых учёных — я привел в первом абзаце данного отзыва, «Невеста-вакханка» занимала место в верхней части списка. И наверняка, кое-кто из сочувствующих, проходя в те годы мимо одного игорного заведения в центре города близ Садовой, мог заглянуть туда и спросить, не работает ли у них красивая женщина по имени Клеопатра Петровна. И, получив очередной отрицательный ответ, слегка кивнуть и со слабой надеждой побрести в следующий трактир унять тоску в сердце... Но уверен -никто из первых читателей этой книги конца позапрошлого века не отважился взять в руки колоду карт сразу после прочтения, и предпочел сделать перерыв на некоторое время — чтобы избежать «кровавого» туза...

«Я не люблю таких историй, потому что не люблю врать там даже, где это почти простительно...» (повествователь рассказа «Страшная могила»).

Рассказ Александра Цехановича когда-то давно был опубликован с подзаголовком «Правдивая история». И это очередной пример того, что даже прожжёные мастера криминальных произведений (Цеханович известен по роману «Темный Петербург», выдержавшему несколько переизданий, отличных между собой по составу и полноте..) обращались время от времени к инфернальной тематике. Жизнь автора настоящего произведения оборвалась в тридцать пять лет — вероятно, он мог бы написать ещё немало талантливых произведений...

«Разскащик» — красноречивый старый майор, вспоминает, как водится, эпизод из своей молодости. История случилась сорок лет назад, в уездном городке К. Майор завёл тогда знакомство с многоуважаемой дамой — Матреной Ильинишной (он вульгарно называет её на иностранный манер — Matilda...). А к кому еще ехать в час полуночный, как не к Матильде?... Ночью скачет он из города к ней в усадьбу, прямиком мимо старинного кладбища. Ходят разговоры о недавней могиле, где был похоронен подмастерье часового мастера — горький пьяница и первейший плут из того самого уездного городка. За неимением места могила вынесена за ограду, к самому краю проезжей дороги. А разве может быть что-либо хуже этого?.. Официально констатируемый факт — ровно в полночь (!) каждую ночь над оной могилой появляется белое видение, принимающее самые фантастичные формы для устрашения прохожих. Месяц ярко обливает ее своими мертвящими синими лучами. Увидеть в таком месте и в такое время очертания человеческой фигуры в белой мантии — как говорится, мало не покажется. А конь всадника, как и любое другое животное, чувствующее сверхъестественное, проявляет видимое беспокойство... Ещё бы. «The dead travel fast» — несомненно, сказал бы в этот миг один легендарный ирландский писатель, уж точно знающий толк в подобной литературе ...

Да, вот такой он, старорусский «хоррор». Заметим, в рассказе не пролито ни одной капли крови, нет ни одной конфликтной ситуации — вообще, имеется всего один действующий персонаж, но ... зато присутствует необъяснимое странное явление, внушающее суеверный ужас, а также ... развязка, содержащая в себе некоторый секрет. И, конечно, ощутимо желание автора нагнать страха. Ответ на вопрос — удалось ли ему это или нет, оставлю за скобками, достаточно того, что у нас нет оснований полагать, что автор испытывал какие-либо сомнения или чувство неуверенности при создании данного рассказа — действительно, написано всё как по-настоящему...

Интересная история в стиле детективных романов о русском сыщике Иване Путилине. Здесь же главный положительный герой граф Антон Николаевич Крушинский, благодаря которому и по сути раскрыто зловещее преступление.

. Повесть захватывает, сюжет с элементами ужаса ...

. Ну а автор Александр Цеханович достойный «соперник» другого автора, пишущего в этом же стиле — Игоря Москвина.

Уголовный роман прошлых времен. Все атрибуты налицо: почти заброшенный старый дом, таинственные огни и фигуры в его окнах по ночам, обедневший, но любопытный и смелый молодой граф, труп с отрезанной головой, дотошный следователь, шайка городских разбойников весьма колоритной внешности, потайные комнаты, девушка-сирота, сундук с сокровищами... Повествование неспешное, загадки множатся по ходу действия и всё раскрывается лишь к концу повести. Как и положено, конец счастливый — для хороших людей. Для злодеев же — несколько иначе...