Даже приятно, что и в настоящее время еще кто-то пишет классическую научную фантастику. Сюжет довольно известный, катастрофа уничтожила человечество, а оставшиеся мутировали. Однако отдельные сюжетные линии новые и оригинальные, а действие напряженное и динамичное. И в тоже время сентиментальная линия в финале звучит довольно чувствительно. В итоге вполне хороший рассказ.

«Мы же не в Америке живём в конце-то концов!» — восклицает один из героев рассказа. При этом «Апановский инцидент» построен как раз по канонам голливудских фильмов ужасов. Плюс это или минус, зависит от ваших ожиданий. Во всяком случае Игорь Вереснев не обещает больше, чем может предложить.

Итак, компания молодёжи приезжает в глухомань, где их уже ждут монстры. Дальше можно делать ставки, в каком порядке ребята будут погибать и доживет ли кто до финала... Знакомо, не правда ли? От канона Вереснев практически не отступает, но есть в рассказе своя «изюминка». Действие происходит в 1983 году, а персонажами выбраны советские студенты, отправленные в колхоз. Само собой, фильмов ужасов они не видели, и слово «зомби» им явно не знакомо. Поэтому стандартный вопрос «почему герои так глупо себя ведут и лезут в самое пекло?» не возникает. Действие развивается стремительно, напряжение нагнетается уверенно — скучать некогда. А сколько примет советской жизни разбросано по тексту! Как зовут недотепистого студента-очкарика? Конечно, Шурик, как героя гайдаевских комедий. Все-таки великая вещь ностальгия...

Если в американской традиции студенты сталкиваются с зомби, то это – пусть глупая, но смешная молодежная комедия. Если то же самое освещает российский масс-культ, то на выходе обязательно получается драма с жестокой, зачастую – глупой, гибелью всех действующих лиц, с военными, стоящими за всем происходящим, а действие непременно переносится во времена Советского Союза.

Легко читающийся стандартный зомби-хоррор. В меру трэшевый, в меру бессмысленный, в меру любопытный.

Можно бесконечно долго в монографиях и романах сравнивать мощь Вермахта с Красной армией июня 1941 года: чьи танки были лучше, сколько советских самолётов погибло ни разу не взлетев в воздух, по чьей вине всё оказалось столь неожиданно и страшно… Но в памяти народа осталось (и останется) не это, а вот именно такие «безымянные высотки», которые раз за разом вставали на пути отлаженной военной мощи немцев, когда ещё «они не пугались, они были ещё слишком сильны, чтобы пугаться… Их время бояться – ещё не пришло…». И безымянные высотки — раз за разом — заставляли пробуксовывать эту машину смерти... где на час, где на два, где на день. А высоток было много и с каждым днём становилось всё больше…

Есть ли в рассказе фантастика? С точки зрения сегодняшнего читателя – несомненно; с точки зрения немцев лета 1941 года – это была не фантастика, а вряд ли что-то большее, чем просто досадное недоразумение.

Рассказ не слишком убедительный и какой-то схематичный.

Но желание Вечного вора иметь кого-то близкого и то, на что он готов ради этого, вызывает уважение.

А так — ничего особо впечатляющего

Страшненькая зарисовка из мира апофеоза (хотя апофигей здесь подходит больше))) любительских роликов в инете и ювенальной юстиции. От установленного законом обязательного минимума карманных денег для детей, до воспитателей с электрошокерами на изготовку в младших классах – что бы детвора не мешала друг другу «развиваться и познаваться». К старшим взрослые предпочитают и вовсе не соваться, что бы «не провоцировать немотивированную подростковую жестокость и не травмировать неокрепшую психику». Да, в основе системы образования лежит – внимание! – ЕГЭ.

Реквием либеральной реформе образования. Жаль, что ее инициаторы в России вряд ли поймут рассказ Вереснева в виду собственной э-э-э… некоторой ограниченности. Во взглядах.

История о конфликте виртуального мира и реальности. О любви и ревности, тайных пороках и самоотверженности. В романе несколько главных героев, у каждого своя миссия, каждый — сюжетообразующая фигура. Автор неоднократно обращается к теме смерти, что добавляет сюжету драматизма. Основную идею, пожалуй, можно обозначить так: во все времена, в любых мирах, в глубоком средневековье и в эпоху научно-технического прогресса человек должен оставаться человеком.

Роман предназначен для широкой аудитории читателей.