Книга — письма из прошлого. Религиозный роман о поисках истинной веры. Время действия — 1941-1995 гг. Место действия — Польша, Белоруссия, Израиль и пр. В центре книги — еврей, выживший в страшные годы Второй Мировой и ставший христианином, священником, праведником. Религиозная и еврейская тематики для меня далеки. Впрочем, я думаю, что и большинству современников такое глубокое копание под основы христианства и тщательный поиск решения «еврейского вопроса» будут не интересны. Хотя идея «простого христианства», проповедуемая главным героем мне близка — это не насильное оцерквение — это банальная формула «живи по совести». Возможно, знатоки религиозных вопросов найдут море несостыковок в этой псевдо-документальной книге (есть реальный прототип главного героя)... но книга, на мой взгляд, правильная, заставляющая думать о том, что религия — это не оружие зомбирования и управления человеческим обществом, религия — это средство духовного наполнения человеческих душ. «Еврейский вопрос» же уже набивает оскомину. Я не антисемит, но уж больно много всегда вокруг евреев разговоров. Видимо сильно выгодно многим нагнетать напряжение — так хорошо иметь изгоя или играть роль изгоя.

Итого: книга хорошая, не развлекательная, для узкого круга читателей.

Я очень долго собиралась с мыслями, потому что впечатление слишком сильное, и до сих пор я не уверена, что смогу полностью передать свои чувства.

Сразу по прочтении возникает ощущение, что у тебя умер близкий человек. И это жутко, потому что совершенно непонятно, а как дальше жить без него. Я подозреваю, что этот эффект был задуман только в отношении реальных знакомцев героя, других персонажей, и Улицкая совсем не хотела передавать эту боль читателям — но так уж вышло.

В целом — несмотря на всю высоту — книга вполне похожа на то, что обычно пишет Улицкая. Обычная история людей, в чем-то милых, в чем-то жестоких и глупых, я уже говорила, как рождаются, женятся и умирают — если вкратце. Все было бы так вот просто, если бы не одно но — главный герой. Персонаж, уровня которого у Улицкой больше нет (а вы заметили, кстати, что героев в прямом смысле этого слова у нее действительно больше нет?) И этот персонаж потрясает и выворачивает душу наизнанку.

Я четыре дня по прочтении не могла усидеть на месте и мучалась в Испании без интернета, а как только приехала домой, кинулась к ноуту и лихорадочно набрала в гугле «Освальд Руфайзен».

Не знаю, нужно ли повторять то, что и так уже сотни раз написано по всему интернету: Освальд Руфайзен, реальная историческая личность -еврей из Польши, во время второй мировой войны спасавший евреев, а потом ставший католическим священником и вторую половину жизни проживший в этом качестве в Израиле. Прообраз героя книги, Даниэля Штайна. Биография сама по себе замечательная, но дело, как верно говорит Улицкая, вовсе даже не в биографии как таковой. Улицкая говорит: вот, я встретила человека, который жил в присутствии Бога, настолько явном и ощутимом, что оно оставляло неизгладимый след в чужих душах тоже.

Благодаря таланту и огромной работе автора оно чувствуется в книге. Причем вызываемое текстом ощущение практически невозможно передать словами, точнее, невозможно найти цитату и сказать: вот, вот здесь так сказано о Боге, о человеке, о доброте и самопожертвовании, что это переворачивает душу. Нет, написаны простые слова про мытье посуды, воспитание детей, бюрократическую хрень. И почему в итоге перехватывает дыхание и щемит сердце — я даже не знаю)

А еще — не знаю, бывает ли у вас такое? — посреди очень прекрасной книге у меня часто возникает ощущение, что я не могу дальше читать. И хочется закрыть книгу и посидеть тихонько, потому что это слишком *переполняет*, и почти страшно, физически невозможно читать быстро и подряд, надо остановиться и немного — не знаю, привыкнуть, отойти. Вот, «Даниэль Штайн» — это такая книжка, написанная на совершенно невероятной высоте. Безусловно, лучшее у Улицкой и, пожалуй, самое сильное, что я читала за последнее время. Старая, избитая тема, на самом деле, вторая мировая, холокост, соотношение религии и веры. Но дело как раз в том, что и эти темы не являются основными, это всего лишь фон для развития действительно главной — человеческой жизни. По прочтении не возникает ни малейших сомнений в том, что же является мерой всех вещей — не просто человек, а *каждый* человек. И Даниэлю Штайну знакомый ему с юности папа римский и пара случайно встреченных подростков-автостопщиков важны одинаково — вот в чем смысл и суть всей книги.

Можно считать это присутствием Бога. Я лично, как убежденный агностик, не верю особо в Бога, но верю зато в человека, и как книга, так и биогарфия реального героя меня в этой вере только укрепляют. А оправдывать из скромности свою и чужую святость можно как угодно, конечно))

Ну вот, чувствую, что я ничего не объяснила, потому что у меня действительно не хватает слов, чтобы передать свои ощущения, и когда я начинаю говорить, то перехватывает горло.

Роман обрывается на ноте средней высоты, но все равно остается впечатление, что автор его прекратил, а не закончил. Мы вели героя с момента его зачатия и до тридцати, а дальше — не то, чтобы автору надоело, но он подвел читателя к такой точке, когда тот и сам прекрасно понимает, что будет дальше. Гораздо более скучно и безрадостно, чем первые годы.

Герой — в кои-то веки мужчина, но как и все герои у Улицкой, за исключением единственного Штайна — слегка убогий, причем в обоих смыслах этого слова, в прямом и переносном. Воспитанный двумя культурными женщинами, хороший мальчик, мамина радость, бабушкина гордость.

В силу того, что несчастного ребенка с детства приучили всем угождать и никому не перечить, и сам он оказался достаточно бесхарактерным, чтобы с этим не бороться, ему так и не удается построить собственную жизнь. Завести собственных друзей, семью, детей, работу и тд. Решительно все, что происходит в его жизни, решает не он, а либо это делают за него другие люди, либо так сложились обстоятельства.

Роман в основном посвящен истории любовных связей Шурика. «Романов» сказать язык не поворачивается, потому что собственно романтикой там и не пахнет. Все очень жестко и грязно: когда этот жизнерадостный услужливый теленок подрастает, на него кладет взгляд то ли мамина начальница, то ли еще какая-то такая же тетка. После первого опыта, по идее, любой нормальный парень сбежал бы на конец света, застегивая на ходу штаны, но этому даже в голову не приходит, что можно отказаться или уйти. Это же женщина, тем более, старшая, значит, как мама и бабушка, а их надо слушать.

И дальше идет череда такие же бессмысленных девушек и женщин: некоторые из них используют Шурика в качестве вибратора, некоторые сублимируют свои мечты о прекрасном принце. Он, как настоящий джентльмен, не отказывает дамам, но ничего никому не обещает, разумеется. В любом случае главной женщиной в его жизни остается мама, потом идет призрак бабушки, а все остальные — это только «обязательства». Причем такие, что без дрожи представить страшно: старуха, инвалидка, карлица, душевнобольная. Все одновременно, всем Шурик успевает услужить по мелочи — и в быту, и в постели. Время идет, ничего не меняется. Только концовка достаточно символична: Шурик случайно встречается со своей первой и единственной любовью, заодно — единственным нормальным женским персонажем за всю книгу. Любовь на один день в городе проездом, и тоже, вроде бы, рада его видеть, но уезжая, думает: «Боже, какой мудак!» Плюсадин, что сказать.

Я даже не буду выступать за то, что таких мужчин надо кастрировать при рождении. В конце концов, все требуют любви, пожилые инвалидки тоже. Но столь бесцельно потраченная жизнь вызывает безумное раздражение. И вот в отношении конкретно этого романа я не могу согласиться с общим постулатом Улицкой, что все люди прекрасны, какие есть, во всеми тараканами и недостатками. Потому что Шурик безобразен, особенно в свете его желания «быть хорошим». Ай да умница козел! (с)

Очаровательная маленькая повесть — собственно, состоящая из нескольких рассказиков, объединенных общей героиней. И общей темой: о женской лжи. Бессмысленной и беспощадной. И очень высокохудожественной. Как говорится, все это было б так смешно, когда бы не было так грустно — потому что судя по Улицкой, женщины лгут не с какой-то внятной логичной целью (которая могла бы быть им оправданием), а просто чтобы сделать свою жизнь чуть более бурной и красочной. Чтобы все смотрели и ахали: ах она бедняжка/счастливица/развратница/великий талант.

Написано, как и все у Улицкой, — безупречно. Очень такие *житейские* истории, просто не оторвешься. Дивно, почему слушать рассказы попутчиков в поезде об их жизни, детях и работе — так убийственно скучно, а читать почти то же самое в изложении Улицкой — так интересно. И не то чтобы герои были особо выдающиеся, как раз нет, они все как на подбор — очень обычные в общем люди. Даже те, кто чего-то добился и по внешне-материальным признакам как-то выделяется среди остальных героев — и те наделены таким количеством сугубо личных черточек и связей, что в их «погруженности» в мир остальных героев не усомниться.

А еще у Улицкой выведена какая-то странно-притягательная аура мещанства, эти уточнения, кто что надел, съел, какой у кого дом. Притом чувствуется, что на самом деле оно не имеет того значения, которое придается таким вещам обычно — статусного, что ли. У Улицкой это скорее как очень логичная часть антуража, вроде рассветов и закатов, а в чем-то даже часть личности самих героев. И все эти описания как-то давят на рудиментарные остатки совковости в читателе, что по неясным причинам (даже если сам читатель с таким в жизни уже никогда и не сталкивался) вызывают легкую сладкую ностальгию.

Чудесная маленькая история, в общем, короткая и легкая)

Очень я люблю Улицкую, а ее короткие рассказы особенно. «Истории» — это серия маленьких очаровательных сказочек и рассказов, по сути не объединенных никакой общей темой или идеей. Не то чтобы в них был какой-то особенный сюжет или глубокая психология — это скорее короткие отрывки, зарисовки отдельных моментов и событий. Очень милые — пожалуй, милые самое правильное слово.

Вот, например, история про дом, в котором обитали воробей, столетник, кот и сороконожка с выводком. Этакая сказка «Рукавичка» на новый лад — и все герои слегка недотыкомки, но ужасно славные. Или сказка про мышку, которая жила в собственном шкафу с множеством ящичков и отделений.

Другие истории — про людей, но честное слово, от этих людей не складывается впечатление, что они чем-то особо отличаются от мышек и воробьев. Вообще в текстах Улицкой персонажи подобного типа встречаются очень частно: убогие в грамматическом смысле этого слова, в смысле, которые у бога. Они не вызывают особо сильных чувств, и обитают в своем маленьком мирке, зачастую специально или нет изолированном от остального «большого» мира. Их отличает некоторая неуклюжесть, неуверенность, неловкость — про них можно сказать, что они вполне себе недотыкомки. В зависимости от того, как именно на них посмотрит автор, такие герои могут вызывать разные эмоции, от острой жалости до острой неприязни. А у Улицкой они кажутся просто очень милыми и забавными — действительно, как сказочные герои, не больше и не меньше.

Не проникся. В принципе, «Медея» состоит из разрозненных осколков двух вполне самостоятельных произведений.В одном речь идет о старушке у моря, южной фактуре, хлебосольстве и проч. — материала на рассказ. Второй сюжетный пласт — рассказ об экзальтированной женщине, у которой есть хороший муж, но обычный адюльтер с морально сомнабулическим атлетом ее перевернул. Женщина начала писать стихи, закончилось для нее плохо. Сшиты два пласта путем сквозных персонажей, родством героинь и проч. Улицкая подробно и обстоятельно перечисляет не имеющие отношения к сюжету малоинтересные детали, предметы обихода, предбиографии персонажей, но при общей добротности письма, ровности текста каких-то открытий ни в области стилистики, ни в области психологии я в романе не увидел. Мыльная опера, изложенная перфекционистом с намерением не потрафить обывателю в обывательском жанре. Два момента не понравились особо, из которых первый — неоднократное упоминание об испражнениях атлета ( совершеннейшая кукла , лишенная автором эмоций до умозрительной степени). Видимо чувствуя густой бытовой уровень книги, автор пыталась намекнуть на бытийственность, выход за пределы стихами Маши. Об этих стихах положительно отзывается муж, другие статисты. Однако стихи вполне себе водянистые и заурядные. Это практически просчет автора, который очевидно делал ставку на стихи как на антитезу описываемого ей способа существования. Если «Доктор Живаго» стихами вознесен на чуть более высокий уровень, то в «Медее» виршевая часть представляет стилистическую погрешность, не более

Парадокс этого романа в том, что он очень легко читается и очень сложно воспринимается. Это произведение можно назвать психологическим наблюдением со стороны, во всяком случае, впечатление сторонней вовлеченности присутствует до последних страниц. Автору удалось очень лаконично и буднично передать весь эмоциональный спектр переживаний героев. Рассказывая историю нескольких человек, автор очень реалистично передает атмосферу драматичной жизни того непростого времени.

Сюжет представляет из себя просто размеренное течение событий.

И вообще об этой книге можно писать очень много, но по всем параметрам книга не для любителей фантастики, только по этой причине – 8.