Признаюсь, я очень боялся открывать такую огромную книгу о Второй мировой войне и она простояла на моей полке почти 5 лет. Ожидания не оправдались, она оказалась на удивление лёгкой и жизнеутверждающей, хотя и непростой — но не из-за тяжести повествования, а в силу богатства событиями. Пока что я прочитал только первую часть трилогии и ставлю ей заслуженную девятку. Желание перечитать возникло сразу, хотя и закрывал я сей толстенный томик с некоторым облегчением — можно месяц передохнуть. Не потому, что книга тяжела, нет, просто...она про войну. Что тут ещё скажешь. Тут прощания семей, тут слёзы матерей, тут известия о смертях сыновей. Удивительно, что в итоге книга получилась очень жизнеутверждающей.

Первый роман повествует о начале войны, он изображает хаос и беспорядок, когда началось наступление немцев, и путь главного героя, политрука Ивана Синцова, который проходит по крутой дуге от редактора газеты до крепкого солдата. Что мне сразу понравилось — журналистский, почти «очерковый» стиль автора. Его слог сжат, краток, ёмок, он не расходует место на длительные описания природы, внешности персонажей, их мыслей и, вообще, отдельные главы иногда связаны между собой очень вольно — мы словно «прыгаем» во времени по более-менее значительным событиям. Это накладывает определённые требования на читателя — читать быстро не получается, на каждой странице что-то происходит, иногда всего одно предложение (вроде «...и тут перед ними упала мина») отделяют более «спокойную» часть, когда солдаты отдыхают, от жёсткого действия. В общем, нужно внимание. Кроме Синцова есть ещё несколько главных персонажей и иногда фокус переключается на них. Пути всех взаимосвязаны.

Чего я опасался и что не оправдалось: роман не перегружен фактами. Их, конечно, много, и знание истории наверняка поможет вам, однако все реалии, которые упоминает рассказчик или герои, всегда связаны с основным сюжетом романа. Воистину, так просто и без лишней драмы говорить о тех страшных событиях — великое искусство!

Что не понравилось: то же, что и понравилось, в общем-то….Герои описаны всего парой фраз — выразительные черты внешности, манера речи, причём почему-то второстепенные персонажи получились куда ярче главного героя. Синцов, кмк, выходит собирательным образом верного и осторожного, любящего жену и Родину советского солдата, а не живым человеком. Например, довольно долго рассказчик не упоминает даже его имени, внешность — за весь роман мы узнаём, что он высокий, худой блондин, иногда курит, иногда боится, и часто думает о жене. Что же, возможно, он больше раскроется дальше.

Других героев мы также знаем лишь по фамилиям и званиям и я время от времени с большим трудом ориентировался в том, кто-есть-кто, тем более, что по сюжету (что, конечно, соответствует реалиям войны, но всё же) они постоянно расходятся и сходятся. При этом одни события, и большие, и маленькие, часто обуславливают другие несколько глав спустя. Автор, похоже, понимал это, потому что персонажи иногда кратко пересказывают друг другу то, что произошло раньше, что читатель уже вроде как знает, и это спасало мои мозги от перенапряжения и рыскания в памяти, но таких пересказов немного.

Моё субъективное — я не разбираюсь в званиях Советской армии, например, не знал, чем отличается политрук от политкомиссара, а комбриг — от комдива, а в книге многие очень важные сцены основаны именно на нюансах в военной иерархии, попросту «кому в конце концов решать»

Личные военные трагедии вроде «оторвало ступню» описаны очень буднично и сжато, но пробирают до мозга костей. Как упоминали многие другие коллеги, само слово «война» здесь значит смертельно опасную и необходимую работу, которую некоторые пытаются делать как можно лучше, а некоторые — не пытаются. Стоит отметить, что тех, кто «не пытается», в романе всегда настигает заслуженная кара, а тех, кто «пытается», иногда настигает безжалостный случай, но перевес всегда, даже в самых ужасных моментах, на стороне добра. Именно это позволяет мне назвать книгу — жизнеутверждающей. Один из посылов автора — мы победим, даже если меня не станет, потому что за нами — правда.

Это утверждение автор воплощает вполне конкретно, в эпизодах, где он сравнивает поведение немецких и советских солдат в похожих ситуациях. Например, немцы ссорятся из-за бензина — его не хватает на всех и водители фур и грузовиков затевают перестрелку с танкистами (за точность не ручаюсь — важно, что там два разных вида транспорта). Советские посмеиваются над ними и автор постоянно подчёркивает, как важна для них взаимовыручка. Они размышляют примерно так: товарищ должен быть таким, чтобы ради него и умереть не жалко было, и самому надо к такому идеалу стремиться, только так мы победим в эту войну. Только так мы победим врага, который сейчас превосходит нас в технике, живой силе и организации. Что ж, история показала, что они были правы.

По моему описанию вам может показаться, что роман тенденциозен и выставляет советскую армию в самых прекрасных тонах, а немцев — как зверьё в человеческом обличье. Для того, чтобы рассудить объективно, надо быть свидетелем событий, или много общаться с ветеранами, если мы говорим только об этом романе — автор патриотичен, но не так, чтобы тенденциозен. Исходя из других книг о войне, что я читал, я позволю себе предположение, что он был почти полностью правдив и немного приукрасил только боевой дух советской армии в первые дни войны. Другие авторы пишут о почти полном развале, многочисленных отступлениях и о том, как настроение в первые дни войны на самое-самое дно, в то время как в «ЖиМ» рассказ иногда идёт в духе политпропа: «мы в целом головокружительно успешны, лишь на некоторых отдельных местах преобладают недостатки, и мы наверняка победим». Тем не менее, рядом с победами и героизмом описаны и дезертиры, бардак в командовании, расстрелы в армии, герои размышляют о том, почему СССР оказался неготовым к войне, которую ожидали долгие-долгие годы. Немцы иногда (впрочем, в единичных случаях) проявляют гуманность. Советские солдаты осторожничают и боятся, причём часто именно страх спасает их. Всё как в жизни.

Кстати, возможно, вы со мной не согласитесь, но меня советские солдаты в книге восхитили не храбростью в прямых столкновениях — это всегда адреналин, сама природа устроила так, что в эти моменты мы не боимся смерти. Меня восхитило, что в перерывах между боями, даже проиграв и отступив, они не поддаются унынию! Чёрт подери, они наслаждаются самыми маленькими благами вроде двух часов сна, бриться и еды, и даже умудряются шутить, по-дружески любить друг друга и писать письма! Кмк, вот здесь истинный героизм, истинная внутренняя стойкость, этакая наша русская уверенность в себе, которую отмечают многие иностранцы. Приятно, когда чувствуешь глубоко в сердце нечто вечное…

Я начал с того, что понравилось, перечислил, что не понравилось, и, сам того не заметив, снова скатился в то, что понравилось. Я не хотел, честно, оно само!

9 из 10. Коллеги пишут, что дальше герои раскроются больше — я очень на это надеюсь и жду новых встреч.

Исключительно сильная вещь. Возможно, самая сильная книга о войне. Хотя тогда, в пятидесятых-семидесятых, книг о войне выходило очень много, и очень сильных. Симонов написал о войне всю правду. Не ту, которую должны бы разрешить, а всё, что он сам считал правдой. О героизме. О силе духа. Но и о страхе, который коснулся даже самых сильных. О неразберихе первых месяцев. О страшной силе удара немецких войск, сильных не числом, а умением. О жутких потерях. От батальона ополчения под Москвой через месяц осталось три человека. От дивизии под Могилевом после нескольких дней боёв осталось 600 человек. А на следующий день осталось 150. Это от дивизии. Обо всём этом узнаёшь от людей, которые сами чудом остались живы. Становится по-настоящему страшно.

Роман Симонова о буднях войны. Атаки, обстрелы, бомбёжки, переходы, ночёвки, короткие разговоры, размышления на ходу, снова атаки, обстрелы, бомбёжки. Тот самый героизм миллионов, который заставлял людей подниматься в бесконечные атаки и привёл к разгрому самой сильной армии в истории Земли.

Повторюсь, «Живые и мёртвые» — книга очень сильная. Книга действительно на все времена. К сожалению.

Замечательные повести Симонова.Пожалуй можно поставить этот цикл в один ряд с классическими «Живые и мертвые».Только здесь без эпического размаха ,просто кусочек жизни человека на войне.Образы,диалоги,быт того времени-высший уровень писательского мастерства.А вот экранизация Германа не особо нравится.Смотрел только из-за Никулина и Петренко.

Военная проза высокого уровня. Первый роман отличный, один из лучших из художки о ВОВ. Продолжения эпопеи неплохие, но уже не так круто, как первый роман.

Роман эпопея о первых трёх годах Великой Отечественной войны. Переживания, чувства, эмоции персонажей переданы так живо и реально, что невольно начинаешь их ощущать физически, сопереживая главным героям.

В подробностях описываются мелочи фронтовой жизни, быт тыла, то, что даёт возможность проникнуться духом той эпохи.

Прототипами героев стали реальные люди которых знал или с которыми встречался Симонов. Об этом очень много написано. Добавлю лишь то, что на мой взгляд Симонов наделил целую группу персонажей своими чертами. Это не только очевидный Сенцов, но Артемьев с его романом с Козыревой, и даже, возможно, отчасти Люсин с его карьерой военного корреспондента.

Интересный роман... Был бы если бы был самостоятельным, а он всего лишь продолжение трилогии. Поэтому становиться по отношению к предыдущим частям скорее вторичным. Раскрывает больше событийную сторону, не принося почти ничего нового в чувства и переживания героев. При этом многие сюжетные линии так и остаются незавершенными. Впрочем, как раз это я могу отнести к положительным сторонам романа.

Слишком уж много место отдано такой малоинтересной личности как Львов, да и на действие романа этот персонаж почти никакого влияния не оказывает.

Вряд ли найдётся хоть один человек, который относился бы к войне положительно. Потому что те лишения и страдания, которые она приносит, одинаково тяжело переносят люди из любой страны мира.

В своём рассказе Константин Симонов ярко показал эти переживания через главную героиню — Марию Джокич, пожилую сербку, которая пережидала боевые действия в Белграде в подвале своего дома. Рискуя своей жизнью, она похоронила убитого русского солдата и поставила свечу на его могиле.

Автор использовал два символа, которые олицетворяют собой жертвы, приносимые войне — свечу и пожилую женщину, показывая смерть и горе, стоящие рядом друг с другом. Тем самым, рассказ становится не просто описанием одного из многочисленных трагических событий Второй мировой войны, но и философским произведением, способным достучаться глубоко до каждого читателя.

Конечно, этот рассказ в большей степени рассчитан на юное поколение, но и каждому взрослому иногда нужно вспоминать о той цене, которая была заплачена за мирную жизнь и о том, что перед трагедией войны все равны и деление на народы, возраст и пол исчезают перед общей бедой.

Малый по объёму, но такой глубокий по смыслу рассказ с мощным символизмом, понятным каждому человеку в любом возрасте.

Книга интересна тем, что по факту была написана Симоновым еще в 70-х, когда по сути критических материалов о деятельности Иосифа Виссарионовича не издавали (если подобного плана книги той эпохи, изданные в СССР существуют, буду рад расширить диапазон). Несмотря на то, что Константин Симонов вроде как хотел пересмотреть свое отношение ко многим моментам той эпохи уже с позиции прожитых лет, изложение получилось фактически очень объективным и раскрывающим массу интереснейших черт Вождя. Большой пласт интереснейшей информации, подтверждающей насколько досконально Сталин вникал в любой вопрос и держал руку на пульсе. Книга будет интересна к прочтению любителям той эпохи, к тому же, как я сказал выше, данный труд создавался в то время, когда в стране такие материалы не издавались, в отличие от постперестроечного времени, когда книги о Сталине хлынули потоком. Таким образом, работа Константина Симонова будет еще интересна тем, что по сути опередила многих авторов, которые пришли к подобного рода анализу в письменном виде только спустя 10-15 лет, и выступила своего рода первоисточником или ранними шагами в данном направлении документальной литературы, издаваемой в Советской России.

Хочу поделиться своим видением этого, без сомнения, знакового стихотворения.

«Жди меня» это не инструкция для женщин и уж тем более не призыв ждать десятилетиями не вернувшихся с войны. Больше того, этот стих написан вообще не для ждущих, а для тех кого ждут. Симонов, с его богатым фронтовым опытом, прекрасно знал, как для бойца важно, чтобы у него было что-то ради чего он идет на все злоключения (включая возможную окончательную и главную жертву). Не случайно автор воспользовался крайне редким приемом: стих написан от второго лица — так читателю легче ассоциировать себя с тем, кто произносит этот монолог. Читая или проговаривая эти строки боец утверждался в мысли, что все, через что он проходит — не напрасно. Что есть кто-то, кто нуждается в защите и одновременно поддерживает воина своим ожиданием, своей верой в него, своей любовью. Рискну предположить, что это стихотворение было любимо даже теми, кого никто конкретный не ждал — просто потому, что атмосфера и чувства, создаваемые им, взывали к самым базовым и глубоким устремлениям человека — к желанию быть любимым и небезразличным кому-то.

«Жди меня» это, если позволите, своего рода фронтовая молитва, предназначенная для солдат на передовой, а не для отчаявшихся ждать вдов.

Стихи Константина Симонова удивительно прозаичны. При чтении не избавиться от ощущения, что читаешь не поэтическое произведение, а хронику былого.

На голубом и мокроватом

Чудском потрескавшемся льду,

В щесть тыщ семьсот пятидесятом

От сотворения году,

В субботу, пятого апреля...

Ну, какие же это стихи? Но именно это бытописание проникает в самую душу и заставляет верить, что именно так оно и было или, по крайней мере, могло быть. Рассказ летописца, проникающего взором вглубь веков... он всегда поэтичен.

Произведению выставлена заслуженная десятка. А какую оценку можно выставить поэме, которую помню наизусть уже больше шестидесяти лет? Я её не читал, читать в ту пору я не умел. Я слушал, как её читает отец, и выучил с его слов.

«Ранний» Симонов. Пусть ещё не мэтр. Простой, ясный лаконичный язык. И вместе с тем достаточно четко и детально выписанные характеры. Про войну, любовь и дружбу. Но главное, написано про людей и для людей. Достоинства советской литературы.

Строчка «От вердиктов рождаются Бенедиктовы, но даже не зачинается Блок» выглядит почти афористичной, однако мне это стихотворение кажется неожиданно коротким и каким-то слегка куцым для поэта уровня Константина Симонова — приверженцем реалистического взгляда на вещи и на поэзию. Проще говоря, этот очевидный эксперимент уже состоявшегося поэта выглядит одновременно и вымученным, и не дожатым — он одновременно и слишком короткий, и слишком длинный, и при общем настроении выглядит как какая-то беглая отмазка на уместное критическое замечание. Впрочем, может, Симонов, достигший к моменту написания шестидесятилетнего возраста, хотел таким образом уколоть критиков? Мол, «я достиг уже многого на этом поприще, и точно знаю, что и как писать, и не вам меня учить»?

Может, и так, но это стихотворение выглядит на фоне остальных его работ все-таки каким-то странным и не до конца для меня понятным .

Заключительный роман трилогии не столь динамичен как предыдущие. Меньше показана окопная война, больше война на уровне командования армиями/дивизиями.

Очень много размышлений о роли Сталина/личности о причинах перелома в войне.

Присутствует некоторая неопределенность в завершении основной любовной линии, но может это и к лучшему.

Всем рекомендую к прочтению.

Второй том по накалу не уступает первому. Сильно поразило описание Ташкента с его голодом, холодом, теснотой. Раньше как-то порадужней у меня было представление о жизни в эвакуации.

Никуда не делось спокойное, будничное отношение к смерти, к расстрелам.

Да. Из этого «конфликтного противостояния» с Гумилевым можно было бы сделать шедевральную фантастику. Культовую. А если сюда приплести ещё и фразу Сталина «...надо было напечатать всего два экземпляра — для нее и для него...» — то вообще флёр получается непередаваемый.

Ну, а если зацепить ещё и гендерную проблематику («...обязана ли женщина ждать вечно или имеет право полюбить снова, и где тут жертвенность, а где — тупой шовинизм...») — то вообще предсказать уровень читательского спроса не представляется возможным.

Жаль, что современные авторы — все больше по принцессам с гномами специализируются, да по прочим драконам. Жаль

Очень сильная книга. До мурашек пробирает чувство потерянности, безысходности, где-то паники, где-то мужества и героизма первых месяцев войны. Хаос, неразбериха. Кто-то отступает, кто-то бежит, кто-то дерется. Сильно задумываешься о предках через это прошедших, ставишь себя на их место.... и очень много вопросов к себе сразу возникает.

Как это могло печататься и экранизироваться в 50-е и 60-е?

Очень поразило такое спокойное, будничное отношение к смерти, к расстрелам.

Обязательно к прочтению лицам всем возрастов и политических убеждений.

«Живые и мертвые» — написанный в 1959-1971 годах, трехтомник Константина Симонова, выпускника Литинститута и фронтового корреспондента «Красной звезды», Отечественную войну закончившего полковником, объездившего полмира и побывавшего почти во всех «горячих точках» своей эпохи – от Халхин-Гола до Даманского.

Главный герой, политработник Синцов, в июне 41-го человек военный скорее формально, а по сути – литератор, журналист, попадает в самое пекло первых месяцев отступления и, оставшись без документов, вынужден начинать службу «с нуля».

От рядового ополченца — до начштаба, Синцов проходит через страшные и величественные этапы: оборона Москвы, битва за Сталинград, белорусская наступательная операция «Багратион»…

Симонов суммирует собственный военный опыт и наблюдения, руководствуясь написанными ранее дневниковыми заметками, статьями и очерками.

«Живые и мертвые» — многофигурная панорама, с запоминающимися и яркими героями, подкупающая острейшим психологизмом, засасывающей детализацией (сейчас такое называют «мокьюментари») и сдержанной авторской интонацией.

Герои Симонова, без всякого надрыва и пафоса, без рефлексии, войной занимаются, как работой – смертельно опасной, но необходимой; пусть вокруг полыхает огненный ад, враг давит числом и техникой, перебои со снабжением и подкреплениями, эти военные люди, сцепив зубы, просто выполняют поставленные задачи, какими бы невыполнимыми те не казались.

Первый и второй тома «Живых и мертвых» были экранизированы режиссером Александром Стоплером в 1964-67-м годах с блестящим актерским ансамблем (Лавров, Папанов, Ефремов, Визбор и др.).

...Константин Симонов, как и любой большой (хотя бы — заметный, вряд ли большой) писатель был личностью, мягко говоря, противоречивой. Если вы откроете собрание его стихов, то увидите, по большей части, простоватые и рубленые, довольно безыскусные вирши — и в то же время вспомните, что этот человек написал гениальное «Жди меня» (1941), своего рода стихотворный символ робкой надежды на Жизнь перед лицом Смерти. Обласканный властью сочинитель пламенных од и безропотный конформист в административной деятельности — и защитник полуофициальных литературных произведений, печатавший в «Литературке» (нынешняя — жалкое и убогое подобие симоновской) очень смелые по своему содержанию произведения. Он был гонителем «космополитов» и защитником Лили Брик от забвения, участвовал не в одной проработке и травле, но вернул публике Остапа Бендера... Лауреат Сталинских премий и многочисленных дифирамбов позже смело критиковал людоедство того времени, пусть даже по большей части — и в стол...

Да, это был очень необычный и противоречивый человек — как в жизни, как в любви, так и в творчестве... Какие интересные завороты совершает жизнь.

Мы знаем, что Симонов не воевал — но всегда был на фронте. Он был военным корреспондентом, писал очерки о положении на фронте, о быте солдат, о сражениях с врагом. Он тоже рисковал жизнью, и, бывало, оказывался под снарядами, осколками, пулями, бомбами...

Помимо дневников автор оставил нам другое сочинение — «Записки Лопатина» (1961-1978). Три больших повести о Войне, которая коснулась всех и каждого. Но не глазами фронтовиков, как эпопея «Живые и мёртвые», а глазами человека... слегка со стороны — и смотрящему в лицо смерти, и одной ногой находящегося всё же на пороге Жизни.

Майор Василий Лопатин, в общем-то не слишком похож на молодого корреспондента и «любимца Сталина», коим являлся Симонов на войне. Лопатин немолод, он не слишком известен в довоенное время, но ставший именитым автором очерков, кои отметил «сам Алексей Толстой». Это, в общем-то, усталый, но ещё крепкий и мужественный человек, способный сделать смелый поступок, способный на настоящую дружбу, и настоящую любовь. Я не знаю — возможно, сам Симонов хотел быть похожим именно на такого, несколько независимого, стоящего несколько не очевидно особняком — сложно сказать.

Однако именно Лопатин видит своими глазами и войну, и тыл. Попадает под обстрел в Крыму и ловит пулю на Западном направлении, выползает из подбитого танка под Витебском и смотрит на могилу лучшего друга в Шушере. Литературная реальность переплетается с фронтовой и тыловой, и мы видим всё наяву, суровый и «обыденный быт» корреспондента, играющего наперегонки с Костлявой смотрится куда более натурально, чем лубочные «рассказы Ивана Сундарёва» о того же Красного Графа.

По сути, две первые повести — типичные «оттепельные» произведения, когда можно было дышать чуть свободнее и чуть вольнее говорить о самых разных сторонах Жизни. Поэтому «Записки Лопатина» практически лишены пафоса и надменности официальных «дубовых» творений соцреализма. Симонов аккуратно вкрапливает в текст интересные замечания и ремарки, о войне, о командовании, совсем вскользь — о репрессиях, о писателях... Скажем, как вам Александр Блок, который читал стихи перед публикой не по велению сердца и Партии, а — «независимо»? В повести «двадцать дней без войны» автор и вовсе говорит о Человеке, о том, что без уважения и трепетного отношения к личности рушится любая, самая благая идея... Сила и нравственность личности не должна пропадать, растворятся в жестоком потоке времени — она должна оставлять следы... Не Родина, не Партия, не Вождь — Человек. Человек!

Таков Симонов, и таковы «Записки Лопатина», отмеченные гуманистическим посылом, совершенно неожиданным для того, кто знал его по кривоватой «придворной» поэзии. Да, это не великая, и не выдающаяся, но это крепкая русская проза, написанная просто, без изысков, но весьма талантлива. иногда можно делать открытия в тех местах, где их совсем не ждёшь...

Сильнейшее произведение! Произвело неизгладимое впечатление. По обыкновению взялся за самую раннюю работу Симонова, и конечно же сделал правильный выбор. Замечательная книга, которую просто необходимо прочитать. «Дни и ночи» впечатлила настолько, что сразу же взялся за «Дым отечества», повесть которая также оставила неизгладимое впечатление! Рекомендую!

Есть редкие, возможно, уникальные произведения, что могли быть написаны лишь в определенное время и лишь в конкретном месте. Произведения, что всего несколькими словами способны дать, как любят некоторые красиво говорить «кровоточащий срез эпохи».

Данное стихотворение – как раз такой уникальный срез. Мне на самом деле несколько сложно передать словами, что я испытываю каждый раз при его прочтении, ибо там одни эмоции. Но я все же попытаюсь. Гимн беспощадной войне на уничтожение. Посвящение врагу, который пришел в твой дом лишь с одной целью – уничтожить. Отношение к противнику, к которому не может быть никаких полумер, никаких компромиссов – или ты, или тебя. И все, чем ты был или можешь стать.

На мой взгляд, в наше время это произведение многими позабыто, кем-то непреднамеренно, кем-то умышленно. В чем-то оно и понятно – слишком уж острым и болезненным оно получилось, поэтому еще десятилетия назад ему и название выправили, и текст подкорректировали, чтобы эта песнь ненависти не указывала напрямую на одну конкретную нацию. Международные отношения всегда были дороже искусства, «большое» идет впереди «малого». Да и одна книжка уже тысячелетия учит нас прощать врагов (хотя даже у ее апологетов это как-то не очень получается). И сам автор уже, мол, через какое-то время подостыл за столько-то лет и вроде бы не против. А кто-то и вовсе ехидно, в пол-голоса, стал интересоваться, мол, а сам-то демиург скольких супостатов умертвил собственноручно?

Но все это не важно. Главное, что тогда в 42-м, это стихотворение было написано. И немного жаль, что его не изучают нынче в школе, даже в адаптированном варианте. Есть все-таки, как по мне, в истории углы, которые столь остры, что как ты их не притупляй, все равно выпирать будут. Есть вещи, о которых любят рассуждать сидя в уютном кресле, даже не пытаясь понять тех, кто был там и тогда. Есть события, которые сложно осмыслить с позиции современной, сытой и безопасной, жизни. Но возможно. Какими бы страшными они ни были.

В любом случае, данное стихотворение — уникальная возможность чуть-чуть лучше понять одну из самых трагических страничек в истории нашей страны, увидеть ее не в сухих цифрах статистики, не в ухмылках ревизионистов, не в пафосной ура-патриотической лекции, а в яростно-надрывном крике очевидца, чистом и искреннем:

«Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!»

Самая классная про ту войну, хотя и сказка конечно. Показано, как воевать стоило бы, и случайные встречи на такой большой войне — не реально. Помнится читал с жесткого перепоя под планом второй том, и всплакнул, где про наших освобождали из землянки какой-то, из плена — жесть, где чувак у докторши покурить стрельнул.

Такое впечатление о книге, что вырезаны огромные емкие куски, в которых вся боль и ярость человека, который отступает, а потом идет в наступление. Кто-нибудь знает, где добыть не демо-версию?

Есть такая чудесная американская песенка «tie a yellow ribbon round the old oak tree». На последней фразе я неизменно плачу, хотя знаю песню наизусть, и всё равно каждый раз сердце замирает. Ага, я уже слышу, как культурное сообщество клеймит меня за любовь к чему-то американскому... Да, каюсь. Но уверена, не любила бы я так эту вражескую песню, если бы не было бессмертного стихотворения «Жди меня». Потому что если патриотический отечественный вариант ничего кроме негодования не вызывает...

Начало «Жди меня, и я вернусь...» — замечательное. Конец «Ожидание своим...» и т.д. — почти гениален. Но, кроме начала и конца в стихотворении есть ещё и середина. Люди, те, кто за образец любви и человечности этот «шедевр» ставит, вы середину вообще читали?

«Жди, когда из дальних мест писем не придет» или, ещё круче, «Пусть поверят сын и мать в то, что нет меня»... Это о чём? О том, что когда от мужчины годами нет вестей, когда приходит похоронка и даже родители отпускают душу погибшего сына — женщина должна ждать. И не сметь не ждать. Год. Десть лет. Всю жизнь. И не сметь жить дальше. И не сметь быть счастливой. Но одной, ни — боже упаси! — с другим. А всю долгую оставшуюся жизнь положить на ожидание у окошка того, кто уже никогда не вернётся.

Я не знаю, каким эгоистом надо быть, чтобы требовать это от женщины, уходя на смертную битву. И это не просто легкомыслие, когда солдат не задумывается о том, что он может не вернуться. Нет, он прекрасно отдаёт себе в этом отчёт, и именно поэтому отказывает покидаемой женщине в жизни после себя, без себя-любимого.

Конечно, любящая женщина будет ждать любимого мужчину. Но она будет это делать по воле сердца, а не по требованию. А тот, кто, уходя, будет требовать похоронить себя заживо, если что, будет ли он достоин такого ожидания?

Когда мой прадед уходил из Вятской глубинки на фронт в 41-м, он, конечно, как и любой мужчина, хотел, чтобы его жена его ждала. И, конечно, она ждала. До разумного срока. И когда разумный срок вышел, мой прадед, лёжа в братской могиле под Ленинградом мог только порадоваться тому, что двое осиротевших без него детей не умирают с голоду, что чужой дядя стал им родным и вырастил, что жизнь любимой женщины продолжалась, даже когда не стало его. Ведь разве не за этим он уходил на войну?

P.S. Я даже рада, что согласных со со мной не так много, как согласных с коллегой Black ermine. Значит, искренних романтиков среди наших людей всё-таки больше, нежели прямолинейных циников, вроде меня. И, пожалуй, уйдя в крайность, я была не права с оценкой, я оценивала произведение только с одной стороны, с той, которой оно предстало мне. Но литература — не физика, где формула не может иметь несколько трактовок, в литературе одно и то же произведение для каждого человека открывается по-разному. Я полностью согласна, что для солдата на передовой «Жди меня» — заклинание-оберег. Но для вдовы, которая даже своим ожиданием не смогла оградить любимого от беды, «Жди меня» — приговор.

Интересно привести авторский текст Симонова 1943 года, который в таком виде в последующие 70 с лишним лет «не страдал» многотиражность — благо, что он не сильно-то и объёмный. По требованию цензуры Симонов сделал существенную правку этого достаточно трагического (по своей сути) текста для публикации стихотворения — именно измененный текст и стал весёло-залихватской песней.

У Симонова стихотворение озаглавлено «Корреспондентская застольная». Первоначально друзья Симонова в своём кругу исполняли песню на мотив знаменитой жиганской песни «Мурка» (пока Матвей Блантер в том же 1943 году не написал для симоновской песни оригинальную мелодию) — в кругу близких друзей слова были такие:

«От Москвы до Бреста / Нет такого места, / Где бы не скитались мы в пыли,

С «лейкой» и с блокнотом, / А то и с пулеметом / Сквозь огонь и стужу мы прошли.

Жив ты или помер — / Главное, чтоб в номер / Материал успел ты передать.

И чтоб, между прочим, / Был фитиль всем прочим, / А на остальное — наплевать!

Без глотка, товарищ, / Песню не заваришь, / Так давай по маленькой хлебнем!

Выпьем за писавших, / Выпьем за снимавших, / Выпьем за шагавших под огнем.

Есть, чтоб выпить, повод — / За военный провод, / За У-2, за «эмку», за успех...

Как пешком шагали, / Как плечом толкали, / Как мы поспевали раньше всех.

От ветров и водки / Хрипли наши глотки, / Но мы скажем тем, кто упрекнет:

— С наше покочуйте, / С наше поночуйте, / С наше повоюйте хоть бы год.

Там, где мы бывали, / Нам танков не давали, / Репортер погибнет — не беда.

Но на «эмке» драной / И с одним наганом / Мы первыми въезжали в города.

Помянуть нам впору / Мертвых репортеров. / Стал могилой Киев им и Крым.

Хоть они порою / Были и герои, / Не поставят памятника им.

Так выпьем за победу, / За свою газету, / А не доживем, мой дорогой,

Кто-нибудь услышит, / Снимет и напишет, / Кто-нибудь помянет нас с тобой.»

Вместо эпиграфа: «Севастополь – самый европейский из всех европейских городов. Именно здесь находятся английское, немецкое, французское, турецкое и даже итальянское кладбища, на которых покоятся те, кто когда-то усомнился в том, что Крым – наш» (с)

Вот о таком кладбище и идёт речь в этом стихотворении. Симонов написал его в 1939 году, так что перед нами одно из последних свидетельств очевидца о том, каким он был – английский военный некрополь, располагавшийся на Каткартовом холме. Четыреста пятьдесят одиночных и братских могил, за которыми следили и поддерживали порядок (в стихотворении об этом упомянуто особо).

Через два года город стал местом ожесточённых боёв между советскими и немецкими солдатами, после чего от кладбища мало что осталось. В послевоенное время ни сил, ни, скажем прямо, желания восстанавливать мемориалы вражеским солдатам у городских властей не было. Да и самим англичанам стала неинтересна судьба своих предков, так что остатки кладбища пришли в запустение. Ну, а потом большая часть территории кладбища была отдана под дачи и огороды.

В 1993 году украинские власти недалеко от дачных участков открыли новый мемориальный комплекс, однако из-за некачественных работ (деньги выделенные англичанами на постройку оказались разворованы) он практически сразу начал разваливаться. Дело довершили мародёры, которые вырезали металл, после чего британцы предпочли открыть новый мемориал в другом месте.

Грустная история. Конечно, может случиться и так, что на месте разрушенного украинского мемориала построят новый, но и он будет иметь весьма косвенное отношение к тому кладбищу, которое описал в своём стихотворении Симонов.

Итог: судьбы кладбищ похожи на судьбы людей. Сначала бурная «жизнь», которая продолжается до тех пор, пока на них хоронят покойников. Затем, после закрытия, существование по инерции пока за ним ухаживают и следят, а потом – постепенная смерть. Английское кладбище в Севастополе погибло в бою и это, скажем прямо, не самый худший конец для военного некрополя, ведь французкому, которое в советские времена было снесено бульдозерами, повезло гораздо меньше.

Зачитывался эпопеей «Живые и мертвые» К. Симонова. Поэтому решил прочитать предшествующий роман- «Товарищи по оружию». Нельзя сказать, что я разочарован, но эта книга не идёт ни в какое сравнение с «Живыми и мертвыми». И стиль написания другой, и главные герои прописаны по-проще, менее яркие характеры.

Не самое сильное произведение Симонова.

«Симонов украл стихотворение у Гумилёва!»

Да-да-да, верим, верим. А ещё Лебедев-Кумач сплагиатил «Священную войну», Шолохов – присвоил «Тихий Дон», а уж что сотворила Мухина с задумкой неизвестного дореволюционного скульптора – так и сказать стыдно. Таких «разоблачений» было уже вагон и маленькая тележка, а лаборанты, судя по обилию плюсов на отзыв jamuxa, всё ещё не наелись подобных фейков.

Для начала: кроме довольно распространенного словосочетания «жди меня» стихотворения разные как по форме, так и по сути. Герой Симонова призывает любимую женщину ждать и верить, что он вернётся, герой «Гумилёва» наоборот убеждает, что они больше не увидятся. Что здесь может быть общего – лично мне не понятно. Это если по содержанию. Если же смотреть на форму, то мне опять не понятно, что может быть общего между тремя строфами по двенадцать строчек у Симонова и двумя строфами по восемь и десять строчек у «Гумилёва».

И, разумеется, самое главное: даже если история не выдумана (то есть если Гумилёв действительно написал это стихотворение, которое, кстати, не слишком похоже на его остальное творчество как стилистически, так и настроем), то её адептам необходимо доказать о том, что Симонов был знаком с данным неопубликованным произведением. А вот с этим у «разоблачителей» как-то туго.

История с «плагиатом» откровенно тухлая и за версту смердит ложью.

Это всё была преамбула. Что же касается самого стихотворения, то буду краток: «Жди меня» – одна из жемчужин, как творчества Симонова, так и всей поэзии, посвящённой Великой Отечественной Войне. Очень простыми словами сказано о чувствах бессчётного количества людей: уходящих на войну мужчин, и женщин ждущих их возвращения. Ну а поскольку стихотворение не содержит в себе каких-либо примет времени, то оно останется актуальным навсегда, ибо в то, что люди когда-нибудь прекратят воевать, я просто не верю.

«Но, назвав все вещи своими именами, издадим при этом избранные стихи Гумилева, потому что он написал много хороших и нисколько не враждебных нам стихов и сделал... много замечательных переводов, и потому что нельзя писать историю русской поэзии XX века, не упоминая о Гумилеве, о его стихах, о его критической работе как автора книги о русской поэзии, о его взаимоотношениях с Блоком, с Брюсовым, с другими выдающимися поэтами.»

http://smena-online.ru/stories/rossiya-etot-zvuk-svirel

Нехорошо передергивать.

Стихотворение написано в дни бесконечных отступлений. В нём вся боль солдата вынужденного отдавать врагу родные города и деревни, весь стыд человека, который спиной чувствует взгляды тех людей, которых он оставляет на захваченной территории. И нельзя вывести всех мирных жителей, и нельзя умереть в сражении за этот клочок земли. И не хочется жить, и уже с трудом вериться, что отступление когда-нибудь смениться наступлением.

В чём-то это стихотворение будет посильнее не менее шедеврального «Если дорог тебе твой дом...». Призывать к борьбе с врагом, который вторгся в твою страну и убивает твоих близких гораздо легче, чем тактично (что бы не вызывать пораженческих настроений), но максимально искренне и доходчиво описать чувства солдат в самые страшные дни Войны, когда казалось, что судьба СССР уже решена.

Очень зримо представляется дождливый осенний день, колонна солдат понуро бредущая мимо деревянных домов, старики, женщины и дети, обречённо глядящие им вслед. У меня всегда на глазах наворачиваются слёзы, когда я читаю это стихотворение.

К аннотации к моему изданию, роман «Живые и мертвые» сравнивается с эпопеей Льва Толстого «Война и мир». Не знаю, насколько верно подобное сравнение, ибо «Войну и мир» пока не читал (отрывки, с коими нас познакомили в школе не в счёт), но «Живые и мертвые», однозначно, стоящая весчь. Прочитать её стоит обязательно. Признанная классика ж...

К тому же, читается она довольно легко — текст не перегружен всякими описаниями природы, которые порой сильно затрудняют чтение. Константин Симонов пишет кратко, чётко и ясно.

А уж какие персонажи в книге: Синцов, Серпилин, Малинин ... Настоящие люди... Богатыри!! Какие трудности и лишения им только не пришлось пережить. И мы после этого,ещё говорим, что сейчас мы живём плохо!! Блин, по сравнению с тем великим и трудным временем, мы живём очень даже хорошо.

Считается, что это одно из лучших стихотворений Симонова, посвященное актрисе Валентине Серовой – будущей жене поэта (потом уже, после войны, после развода с Серовой, это посвящение будет Симоновым снято…). Написано стихотворение в августе 1941 года в Переделкино, когда Симонов возвращается с фронта в редакцию (с самого начала войны он находился на фронте в качестве корреспондента «Красной звезды»). Перед этим, в июле 1941, года Симонов на Буйничским полем под Могилёвом. стал свидетелем массированной танковой атаки противника, о чём написал в романе «Живые и мёртвые» и дневнике «Разные дни войны».

Замечательное стихотворение, но вот какая штука, ровно за двадцать лет до написания этого стихотворения, в августе 1921 года, где-то под Питером был расстрелян поэт Николай Гумилев…. В архиве Анны Ахматовой сохранился автограф стихотворения, приписываемого Николаю Гумилеву, который позволю себе привести полностью:

Жди меня. Я не вернусь —

это выше сил.

Если ранее не смог —

значит — не любил.

Но скажи, зачем тогда,

уж который год,

я Всевышнего прошу,

чтоб тебя берег.

Ждешь меня? Я не вернусь,

- не смогу. Прости,

что стояла только грусть

на моем пути.

Может быть

средь белых скал

и святых могил

я найду

кого искал, кто меня любил?

Жди меня. Я — не вернусь!

Такая вот история. Гумилевская строка «Жди меня. Я не вернусь…» на порядок сильнее симоновской, который её, исказив, и позаимствовал (вместе со стихотворным размером)…

Интересно, как классификатор отнес эту эпопею (право слово, непривычно воспринимать в таком качестве эти три относительно тоненьких книжицы) к историческим романам. В момент написания они воспринимались как откровение, как рассказ о пережитом старшими современниками. Элемент подлинности в них присуствовал, это точно. Элемент приукрашивания действительности тож. Действительно Симонов многое видел собственными глазами, и лично воспринимался с большой симпатией. Пожалуй, его любили. Во всяком случае в нашей семье. И что же выходит? Это Война и Мир двадцатого века? И никто не превзошел? Действительно, лейтенанты-артиллеристы, Бондарев, Быков, Бакланов, не написали ничего более фундаментального. Более яркое им удавалось, а фундаментальное — нет. Странно. Видно и современники и участники видели нечто недосказанное в этой войне. Но как очерк нравов, очерк русского общества того времени эпопея — опять это слово — остается непревзойденной. И тем не менее всего 8. И Симонов не Толстой, и будучи очевидцем, знал он далеко не все, что известно теперь о войне нам.

Кстати: я поставил галочки в пунктах «темный властелин» и «спасение мира». Разве не так?

На мой взгляд — самая прекрасно написанная эпопея о людях и войне. Как война влияет на сознание людей, перестраивает их судьбы. Писал ее — очевидец и непосредственный участник ВОВ, который вложил в строчки свои мысли и ощущения.