Журнал «Seagull» опубликовал недавно два фантастических рассказа молодого московского автора Сергея Чекмаева: «Свет жизни» (№ 9, November 21 2003) и «Когда исчезли деревья» (№8, April 23 2004). Оба рассказа понравились читателям и вызвали интерес к самому автору. Корреспондент журнала связался с Сергеем и взял у него небольшое интервью.

В этом номере [№12, 2004 г.] мы публикуем новый рассказ С. Чекмаева «Ничья».

– Сергей, многие читатели интересуются не только вами, как автором замечательных рассказов, опубликованных в журнале «Seagull», но и вообще, что происходит в России в мире научной фантастики. Но, прежде всего, несколько слов о себе.

Ничего особенного в моей биографии нет. Родился в 1973 году, в Москве, где и живу. Образование высшее. До конца 2001 года активно крутился в компьютерном бизнесе (в официальных справках пишу так – «работал в области телекоммуникаций и информационных технологий»), пока не надоело. Решил попробовать себя на литературном поприще. Что-то написать руки чесались давно, но на серьезную попытку все не хватало времени… Попробовал. На сегодняшний день в моем активе три фантастических романа в московском издательстве «АСТ» и около сорока публикаций в журналах «Смена», «Техника молодежи», «Наука и жизнь», «Домашний очаг», «Химия и жизнь 21 век», «Работница», «Звездная дорога», «Реальность фантастики», «Космополитен», «Ф-Хобби», «Мир фантастики», «Магия ПК», «Игромания», «Чайка» и других, плюс рассказы в шести тематических сборниках фантастики. Дважды – в 2003 и 2004 годах – становился дипломантом международной конференции фантастики «Роскон».

– Сергей, почему именно научная фантастика, а не fiction, фантазирование на тему того, что вполне могло бы произойти?

А я, собственно, пишу не совсем фантастику. Принято определять такую прозу, как нереалистическую, хотя я слышал и удивительный по внутренней противоречивости термин: «бытовая фантастика». Например, мой новый роман «Везуха» написан именно в таком ключе. Это действительно невозможная, фантастическая история, но происходит она «здесь и сейчас» с простым москвичом, нашим современником, для кого-то, возможно, даже соседом…

– Что вы имеете в виду?

Я очень люблю вполне реалистические, «бытовые» тексты с крохотным фантастическим допущением. Как бы повели себя окружающие нас люди, вполне обычные, не герои и не супермены, если бы случилось невероятное, но очень локальное нечто? А иногда фантастический антураж лишь фон для ситуаций вполне жизненных и понятных, как, например, в рассказах «Когда исчезли деревья» или «Ничья»…

– Ну а теперь, давайте вернемся к вопросу, который я задал в самом начале. Что вообще происходит в России с жанром научно-популярной фантастики?

В России и русскоязычном литературном пространстве сейчас говорят чуть ли не о смерти научной фантастики. Думаю, что это, по меньшей мере, преувеличение. Почему-то принято считать фантастику детищем точных наук: физики, астрономии, кибернетики, в худшем случае – генной инженерии или микробиологии. Но сегодня лишь очень узкий специалист может понять значимость открытия в той или иной области исследований. А верный конек старой НФ – популяризация – перестала пользоваться спросом. Через телевизор, СМИ, интернет рядовой житель Земли ежесекундно получает столько непроверенной, а часто и откровенно ложной информации, в том числе и о научных открытиях, что уже давно ни во что не верит. К примеру, недавно, в одной и той же новостной ленте, я прочитал: «во вселенной 50 планет пригодны для жизни», следующее сообщение утверждало, что их порядка десяти тысяч, а самое последнее – что таковых, кроме Земли, вообще нет.

Фантастика больше не может опираться на точные науки и многие, привыкшие к такому положению дел, заключили, что наступило время заката НФ. Но это не так. Сегодня фантасты осваивают другие пространства: внутренняя вселенная человека, его сложные взаимоотношения с другими людьми, проблемы и болезни социума. Ведь история, психология, социология – тоже науки. И если в своем романе о недалеком будущем автор исследует последствия модной ныне глобализации, то перед нами, несомненно, научная фантастика. Мир, к слову сказать, получился страшненький. Другой автор, используя архивные материалы и работы историков, пытается спрогнозировать, что могло бы быть, если бы не случилась, скажем, Отечественная война 1812. Такой прием называется альтернативной историей…

– В прошлом столетии писали о путешествиях на Марс и марсианские войны. Сегодня допутешествовались, ничего кроме остатков прошлой жизни не нашли. Вас это волнует?

Конечно. Если бы «Спирит» нашел на Марсе жизнь – это было бы фантастическим успехом для всей мировой науки. Но… не удалось. Возможно, удастся в будущем. Сейчас важно другое: полеты на Марс перестали быть чем-то отдаленным, неизведанным. В ближайшие пять-десять лет Красную планету посетят еще несколько автоматических зондов, не за горами и пилотируемый полет. Послать экспедицию на Марс собираются США, Россия, Евросоюз и даже Китай. То есть сегодня экспансия на Марс – уже не тема для околонаучных бесед и фантастических романов, а вполне реальные проекты, в которые готовы вкладывать средства правительства многих стран и даже частные фирмы. Интересы человечества уже не исчерпываются простым: «а что там?», теперь речь идет о планомерном исследовании, а в перспективе – и промышленном освоении Красной планеты. Появились вполне остроумные проекты терраформирования, то есть воссоздания на Марсе земных условий. Нет, конечно, они появлялись и раньше, но сейчас упор делается на реальные суммы и сроки (что превращает проект из гипотетического во вполне коммерческий), а в списке авторов появляются ученые с мировыми именами. Все это, несомненно, случится не завтра. Но уже сегодня писатели-фантасты, любители утопий и антиутопий, могут порассуждать о перспективах освоения Марса, грядущих территориальных и экологических проблемах…

Скажите честно, разве вам не хотелось бы побывать на Марсе?

– Гм… Если я Вас правильно понял, Сергей, получается, что Вы думаете о судьбах человечества, а не только о своей известности и популярности, когда пишите? Или Вы полностью доверяете своему перу?

«Судьбы человечества» – это все-таки несколько громко сказано. Конечно, я не сажусь за компьютер с идеей: «вот, сейчас начну думать о судьбах человечества». Но идеям свойственно кристаллизоваться в голове, оттачиваясь в спорах и размышлениях. И иногда получается так, что кажется: «все! молчать больше нельзя». Вот, к примеру, ситуация: последние года три на российском телевидении стали чрезвычайно популярны реалти-шоу «на выживание». Несколько команд (или отдельных людей) выполняют некие действия, параллельно стараясь подсидеть друг друга, выставить в неприятном свете, чтобы при очередном голосовании «кто останется?» зрители выбрали кого нужно. А если игра построена по принципу избавления от слабейшего (одна из передач так и называется – «Слабое звено»), топят соперников сами. Или, сговорившись, выкидывают наиболее опасного противника, чтобы не помешал в финале, расчищая таким образом путь к заветному призу. Честно сказать, я не могу понять, чем руководствуются люди, выпускающие в эфир такие передачи. Раньше нас учили, что «один в поле не воин» и что идти к заветной цели по головам других вроде как и зазорно. Теперь мы, бывает, над этим посмеиваемся – ну как же, советское наследие! – но справедливость подобных истин пока никто не отменял. И вдруг с экранов телевизоров активно пропагандируется нечто прямо противоположное: «победителей не судят» и «кто сильнее (вариант – хитрее), тот и прав». Поймите меня правильно, я не призываю что-то там запрещать или выкидывать из эфира, но надо же подумать и о том, что в подобных передачах действуют в основном подростки (или кумиры подростков), соответственно – подростки их и смотрят. В Америке 80-х эту проблему блистательно раскрыл Стивен Кинг в романе «Бегущий человек». Не претендуя ни на какие параллели, я попытался написать на ту же тему, только перенес действие в реальность современной России. Так родилась повесть «Гладиаторы каменных джунглей». Может, приведенный пример и не дотягивает до «судеб человечества», но повесть была написана исключительно «по велению души», без всякой коммерческой цели.

– А почему же не дотягивает, как раз и дотягивает. Вот из таких проблем и вырисовывается облик современного человека. И как бы хотелось, чтобы человечество эволюционировало, а не откатывалось назад… Кстати, как вы бы определили прогресс человечества?

Писатель Олег Дивов однажды сказал: «Меня вообще детали нашего «завтра» волнуют мало. Основные мои претензии на этот счет укладываются во фразу «лишь бы не было войны». Братья Стругацкие в повести «Гадкие лебеди» устами своего героя выразились еще изящнее: «Прогресс – это движение общества к такому состоянию, когда люди не убивают, не топчут и не мучают друг друга». По-моему, лучше сказать невозможно. Исходя из того, что происходит сейчас вокруг нас, цель для прогресса более чем достойная. А потом можно будет до хрипоты спорить о путях развития цивилизации – техническом или биологическом, строить какие-то новые планы, разрабатывать проекты… ну, скажем, межзвездных экспедиций.

– Все определяется желаемым, да? То есть то, о чем вы или другие писатели фантасты пишете – и есть ваша внутренняя суть? Другими словами, вы есть то, что вы думаете?

Не всегда. Когда есть интересная тема или задумка, из которой можно сделать рассказ, на бумаге действительно получается отражение моих мыслей по поводу той или иной проблемы. Глобальной или малозаметной – неважно. Но случается и наоборот – текст рождается от некоего красивого образа, жизненной ситуации, сиюминутных впечатлений. Так было, например, с рассказом «Свет жизни». Образ опутанного светодиодным шнуром дерева преследовал меня месяца два. Но подходящий по антуражу рассказ я долго не мог придумать, пока по просьбе друга не поехал с ним в роддом – помочь забрать жену и ребенка. Там все встало на свои места, и, вернувшись домой, я написал текст буквально за один присест. Не могу сказать, что тема, поднятая в «Свете жизни» мне близка – все-таки сам я пока еще не успел побывать в роли молодого отца, но, насмотревшись на счастливых родителей, крикливых младенцев и усталых, но по-хорошему гордых врачей, я постарался передать их мысли, ощущения и эмоции. Получилось ли – судить не мне.

– Получилось, и, судя по откликам, очень хорошо… Если я не ошибаюсь, вы часто обращаетесь к легендам и притчам из известных религиозных источников. Не кажется ли вам, что у религии и эзотерики те же цели, что и у научной фантастики? Или все же другие?

Наверное, другие. Религия, как мне кажется, призвана давать успокоение, уводить людей от груза проблем в мир возвышенного и светлого. Фантастика же, несмотря на значительный в последние годы крен в сторону «развлекательного» чтива (pulp-fiction), все-таки остается постановщиком проблем, своего рода тревожной сигнализацией планеты Земля. Если что-то где-то идет не так, обязательно найдется автор, который дорисует картинку до совсем уж апокалиптической, утрирует проблему, выставит ее в таком свете, что поневоле задумаешься – а надо ли? Не знаю уж, что больше испугало землян в свое время – малопонятные выкладки ученых о «ядерной зиме» или многочисленные пост-ядерные книги и фильмы, вроде канонических «На следующий день» или «Писем мертвого человека».

– Скажите, Сергей, есть у вас какие-то достижения, которыми вы особенно гордитесь?

У меня есть своя маленькая победа – 2 апреля 2004 года я перешагнул отметку в полтора миллиона тиража. Конечно, пока еще не книжного. Все вместе: и книги, и рассказы в журналах, сборниках… Но, учитывая, что тиражи современных, даже самых популярных российских журналов редко превышают 20-40 тысяч, думаю, немножко погордиться можно.

– И напоследок позвольте сакраментальный вопрос: ваши творческие планы?

Да, без этого никуда… Роман «Везуха», который я упоминал, уже продается в России. Буквально на днях закончен и сдан в редактуру новый роман – «Анафема». Сейчас идут переговоры с издательством о выпуске отдельной книжкой сборника моих рассказов. К осени надеюсь дописать следующий роман в жанре «колониальной НФ». Рабочее название «Бремя стагнатора».

– Спасибо и до новых встреч.