Когда в 1950 году один из новорожденных журнальчиков научной фантастики, «Фэнтези бук» опубликовал рассказ со странным названием — «Сканнеры живут напрасно», имя автора-дебютанта никому ничего не говорило: какой-то Кордвайнер Смит?.. Издание вскоре благополучно «лопнуло», так и не встав на ноги, да и «Смит» не спешил со следующими публикациями; и по всему выходило, что судьба дебютанта — полное забвение.

Но... не забыли. Не только название (да имя автора, по- дозрительно смахивающее на псевдоним) показались читателям странными: сам рассказ выглядел абсолютно ни на что не похожим! А это в американской фантастике уже несомненное достижение — тем более для новичка.

С некоторым запозданием пошли в журналах другие рассказы Кордвайнера Смита — и читатели, а затем и критики с изумлением обнаружили, как чуть было не «прозевали» автора самобытного, эрудированного и высококультурного, богатого на выдумку. Автора, который, подобно бесспорным авторитетам — Хайнлайну, Азимову — пришел в фантастику со своей разработанной и тщате- льно выписанной историей будущего. С каждым новым опубликованным рассказом она становилась все более зримой «в глубину», все более убедительной и возбуждающей; в ней было что-то от мифа, пленительная недоговоренность, подразумевающая события, о коих автор был осведомлен, но не успел рассказать читателю...

Тем более все это представлялось загадочным, что практи- чески никому не было в то время ведомо, кто скрывался за псевдонимом «Кордвайнер Смит». Как писал впоследствие его биограф Дж.Дж.Пирс, «даже когда его уже успели полюбить читате- ли, все равно он оставался фигурой, о которой было почти ни- чего не известно — и которая так до конца и не была кем-ни- будь понята». Правду о Смите узнали только незадолго до его смерти в 1966 году — и вот тогда пошла новая «волна удивления», связанная с этим человеком.

Впрочем, эпитет «удивительное» — вероятно, самый частый в рассказе о подобных личностях.

Подлинное его имя — Пол Майрон Энтони Лайнбарджер. Родился в 1913 году, в месте донельзя прозаическом — промышлен- ном, провонявшем всеми вредными дымами городе Милуоки на бе- регу озера Мичиган. Но раннее детство мальчик провел в краях более романтичных: Японии, Китае, Франции, Германии. Крестным отцом для него стал не кто-нибудь, а легендарный вождь китай- ской революции, основатель партии гоминьдан и первый времен- ный президент республики Сунь Ятсен (отец Пола был его совет- ником и одним из тех, кто фактически финансировал буржуазную революцию). Позже будущий писатель узнал значение трех иероглифов на подаренном крестным галстуке, они были созвучны фамилии Лайнбарджер: Лин Ба Ло — «Лес пламенного блаженства». К тому времени юноша уже свободно говорил на китайском языке — и на пяти других впридачу...

Дальше его жизнь сама вполне смахивает на остросюжетный — и в чем-то даже фантастический — боевик.

Отец-то всегда верил, что его сыну суждено стать президентом Соединенных Штатов! Этого не случилось, но зато жизнь побаловала Пола впечатлениями, которые не всякому президенту доведется испытать (мне во всяком случае кажется, что если бы отцовская мечта сбылась — научная фантастика понесла бы трудновосполнимый урон; а президентов — не убудет). Семнадцати лет отроду Пол осуществляет свою первую финансовую операцию — и отнюдь не торгуя газетами с лотков, как большинство сверстников! Действуя от имени отца, он переправляет в Китай значи- тельные партии серебра, поступившего в качестве займа новому китайскому правительству. В 23 года — он уже доктор политических наук в столичном Университете имени Джона Хопкинса, где чуть позже занял пост профессора, специалиста по азиатской политике. (В те же годы он переключился с редактирования отцов- ских книг на написание своих собственных — пока это не фантастика, а политика...)

Когда началась война, молодого ученого-политолога привлекла к сотрудничеству военная разведка. Он прошел полную подготовку специалиста по «особым операциям» и в чине лейтенанта отбыл в Китай. Война, которую он закончил майором, сна- бдила его уникальным жизненным опытом, который помог будущему «Кордвайнеру Смиту», когда тот начал сочинять увлекательные истории о политических интригах и «бойцах невидимого фронта» далекого галактического будущего! И не совсем задавила в разведчике ученого: по возвращении домой Лайнбарджер занялся по- истине пионерской деятельностью в области, которую до него никто научно не разрабатывал. Этой новой сферой деятельности профессора-разведчика стала психологическая война.

Написанная им в 1948 году фундаментальная книга, так и названная — «Психологическая война», и по сей день считается обязательным чтением для желающих специализироваться в этой области. Среди особо фантастических эпизодов в биографии ее автора следует отметить появление перевода на русский — да не где-нибудь, а в Воениздате! (Я уж теперь не помню, стоял ли в книге гриф «Для научных библиотек» или что-нибудь в том же роде.) Так, задолго до знакомства с «Кордвайнером Смитом» наш читатель — правда, специфический — уже заочно пересекся с Полом Лайнбарджером. Конечно, книгу снабдили обязательными в по- добных случаях «накрутками» — вот, мол, до чего докатились гады-империалисты, и т.п... — но все-таки издали. Мало, видимо, осведомленные, кто таков автор и чем знаменит.

Между тем, уже к началу 50-х годов за ним (с точки зрения «редакторов» в погонах) тянулся колоритный шлейф.

В чине полковника разведки он служил военным советником британских вооруженных сил в Малайе и американской 8-й армии — в Корее (любопытно, что участвовать во вьетнамской войне полтора десятка лет спустя Лайнбарджер отказался, как специа- лист, считая ее грандиозной ошибкой!). По своим профессиональным делам исколесил полсвета. Посетил и нашу страну — когда юноше исполнилось восемнадцать лет, отец, обеспокоенный увлечением сына коммунистическими идеями, просто купил ему тур в страну «свершившихся грез» — после чего с заблуждениями моло- дости было покончено раз и навсегда. Было это в 1931 году, а спустя еще 18 лет офицер разведки Пол Лайнбарджер решил поп- робовать себя в прозе, дебютировав политико-шпионским триллером на советском материале — романом «Атомск». (Разумеется, ему пришлось выбрать псевдоним: «Кармайкл Смит» — уже теплее, скоро появится и «Кордвайнер«!). И чтобы закончить с военно-политической карьерой писателя-фантаста, остается добавить, что во времена Кеннеди Лайнбарджер возглавлял Ассоциацию внешней политики и был одним из советников самого президента.

Такое вот богатое досье.

Повторяю, все эти интригующие подробности читающая публика в Америке узнала лишь незадолго до смерти успевшего завоевать популярность писателя-фантаста «Кордвайнера Смита».

Фантастику он открыл для себя в детстве. Но к обязатель- ному ряду имен, составлявших основу чтения юных американских фэнов, добавил многие книги писателей-неамериканцев (в частности, особенно им ценимую эпопею немецкого автора Альфреда Дёблина «Гиганты»). Когда он сам стал писать, уникальный культурный багаж — в том числе глубокие познания в языках и культурах Востока — окрасил его «футуристическую» фантастику в не- ожиданные цвета, резко выделявшиеся на общем стандартизированном фоне, как ресторан с сычуаньской кухней рядом с закусочными «Макдональдс». Рассказы Кордвайнера Смита пестрят японскими и китайскими именами (а чего стоит название рассказа «Преступление и слава коммандора Суздаля«!), культурологическими деталями, которые бессмысленно искать в книгах большинства коллег писателя. Все это, вместе с заимствованным им «ориенталистским» стилем повествования, создает необходимую экзотику, которая захватывает сразу же, как только открыл пе- рвую страницу. Во всяком случае Будущее по Кордвайнеру Смиту — одно из самых любопытных в мировой научной фантастике.

Как и все в этой загадочной личности, его первая научно-фантастическая публикация тоже представляет собой определенную загадку для исследователей и биографов. То, что рассказ назывался «Война No.81-Q» и был опубликован под псевдонимом Энтони Бирден, когда автору исполнилось пятнадцать лет, Пол Лайнбарджер помнил. Но где опубликован — позабыл начисто, словно память отрезало (как видно, подводит она и профессиональных разведчиков!). Что еще интересно: в том раннем рассказе впервые были упомянуты Инструменталии, на которых строится вся его История Будущего.

С этим словом у наших переводчиков еще будут проблемы. Правящая в Галактике иерархическая элита по-английски названа The Instrumentality of Mankind. Если иметь в виду, что автор рос и воспитывался в семье двух ревностных протестантов (принадлежавших к епископальной церкви — разновидности англиканс- тва), что дед его был священником, а сам Пол Лайнбарджер на всю жизнь остался глубоко верующим человеком, то слово Instru- mentality приобретает определенный теологический смысл. Ору- дием Господа называют в католической и протестантской теологии священника, совершающего таинство причастия. (Но букваль- ный перевод Lords of Instrumentality — лорды «Орудия Человечества» — согласен... не звучит. Пока же, за неимением лучшего, пусть будет «иностранно-непонятное» слово Инструменталии.)

Итак, что же происходило в будущем по Кордвайнеру Смиту?

Многие из его рабочих дневников оказались утеряны, однако дотошные исследователи смогли восстановить внешнюю хронологию по скупым намекам, оброненным в рассказах. Благо, что эту фантастику писал все-таки ученый и профессиональный разведчик: у него все оказалось хорошо согласовано, убедительно и внутренне логично.

Начало хроник датировано 2000 годом н.э. Следующее тысячелетие охарактеризовано как «Забытая Первая эпоха космоса»; после нее по Земле прокатились разрушительные войны, погубившие почти все промышленно развитые страны, кроме Китая. В результате безответственных генетических экспериментов человечество оказалось разделено на истинных людей, скрывшихся в городах-убежищах под куполами, чудовищ и парий-Непрощенных (автор лишь упоминает их, и можно только догадываться об из судьбе и роли в дальнейшем развитии событий). В начале третьего тысячелетия на Землю возвращаются сестры Фомахт, дочери немецкого изобретателя, перед самым окончанием второй мировой войны тайно погрузивших их в анабиоз и отправивших в капсуле на околоземную орбиту. Основав «семью Фомахт», пришелицы из далекого прошлого подарили человечеству, измученному войнами и общим распадом цивилизации, утерянный им дар жизни (для Кордвайнера Смита это приблизительно то же, что трансцендентная «жизненная сила» для философа Анри Бергсона). Дар жизни лежит в основе эволюционного стремления человечества к совершенству, он не означает ни «добра», ни «зла», но безусловно объединяет и то и другое, простираясь гораздо дальше и глубже...

На период от третьего до пятого тысячелетий приходится образование Инструменталий — наследственной касты то ли правителей, то ли духовных пастырей человечества, обосновавшихся на Старой Земле. (Они сами, по крайней мере, мыслят себя не политиками и не бюрократами, а неким «промыслом человечьим».)

На 6-е тысячелетие приходится начало «Второй эпохи космоса», когда человечество вновь осваивает Галактику. Возникает гильдия генетически трансформированных звездных пилотов — сканнеров, чьи изменившиеся органы чувств буквально отрезали «космических изгоев» от остального человечества. В это же время основана колония на планете Норстрилия (от Old North Australia — «Старая Северная Австралия»), где обнаружен могучий наркотик «сантаклара», дающий бессмертие. Только каста лордов Инструменталий и жители Норстрилии получают право жить более 400 лет — и борьба за контроль над бесценным снадобьем, как и следовало ожидать, определяет все дальнейшее развитие галактической политики.

Бессмертие избавляет человечество от мучительного генетического страха смерти; а искусственно выведенные из животных недочеловеки, выполняющие всю тяжелую работу, обеспечивают процветание праздной гедонистской утопии. Однако мудрый ученый-политолог лучше других понимал и необходимую цену, ко- торую придется уплатить за «утопическое» существование: человечество, отбросив заботу о хлебе насущном и страх смерти, одним махом «избавилось» и от цели, смысла своего существования. Разум не может полноценно существовать без преодоления препятствий (которые чаще всего сам себе и ставит); счастье это или проклятье наше, трудно сказать (скорее всего и то и другое вместе), но дело обстоит именно так, в чем со временем убеждается и галактическое человечество.

За последующие тысячелетия (всего хроники охватывают пе- риод до 16000 года н.э.!) много чего успеет произойти. Люди откроют возможность бесконечно менять формы жизни — и биоформы будут легко адаптироваться к условиям иных миров, вместо того, чтобы корежить их «по образу и подобию». Над галактическими просторами установится власть Сверкающей Империи — чтобы потом с неизбежностью разделить судьбу всех империй, прошлых и будущих. Будет казнена легендарная предводительница обездоленных Д'Жанна — и снова, как в случае с ее исторической предшественницей, зажженный костер лишь раздует пламя восстания, в результате недочеловеки наконец-то завоюют для себя «права человека». И лорд Джестокост начнет долгий процесс «переоткрытия Человека». И будет создана новая религия, комбини- рующая высшие духовные ценности с научным рационализмом — церковь Священного Мятежа; а ближе к финалу хроник — самым ценным, вероятно, духовным завоеванием человечества станет «эмбарго на религию», запрещающее экспорт идей и верований, а не только товаров и политики...

Пол Лайнбарджер не закончил свои хроники. Его вдова «до- писала» несколько рассказов — те, что были в черновиках, но большая часть замыслов так и осталась втуне, беглыми пометка- ми на полях записных книжек. И конечно, для русского читателя фантастики особенный отклик вызовет сообщение о том, что цикл будущих рассказов — о новом взлете человеческой истории после смутного времени (с которым он успел нас познакомить) — Кордвайнер Смит предполагал озаглавить «Эпохой Полдня»...

Более подробно характеризовать творчество этого самобытного автора мне не позволяют заданные журнальные «рамки» — хотя оно буквально провоцирует на спор, на дискуссию обстоятельную и разностороннюю. Можно было б со вкусом обсудить его любопытную философию, в которой много от почитаемых мною Пьера Тейяра де Шардена и Вернадского, его «галактическую политику»; наконец, поэтику его прозы, которая наверняка доставит много трудностей переводчикам — что-то в переводах мы скорее всего потеряем... Но, в преддверии этого «большого» разговора о Кордвайнере Смите — остановлюсь на одной частности.

В Кордвайнере Смите так и не ужились две великие религиозные и нравственные системы — христианство (в его нравственно-гуманистической трактовке) и философски более безупречный восточный фатализм с его «космическим» взглядом и безразличием к одной отдельно взятой человеческой жизни. Писатель хорошо знал обе — и прекрасно понимал достоинства и недостатки каждой. Но как же выигрывает читатель от подобной писательской раздвоенности, какие драматические коллизии сообщает она написанным книгам! Кордвайнер Смит мог отдавать должное, ска- жем, самурайскому кодексу чести, но для него как для писателя не существовало ничего более ценного, чем человеческая жизнь, несоизмеримая ни с каким из преходящих «изобретений» культуры — морали, религии, понятия чести и долга. А с другой стороны, он, как культуролог, понимал, что ежели бы над всей историей человечества довлел один только инстинкт самосохранения, — так и не стало б оно человечеством.

Стоит задуматься над этим.

...Биографы сообщают, что во время корейской войны офи- цер Лайнбарджер лично уговорил тысячи китайских солдат сдаться. Понимая, что они ни за что не поднимут руки вверх, он нарисовал иероглифами «листовку», в которой объяснил, что рук им поднимать не надо, а предлагается только хором выкрикнуть на своем родном языке слова «любовь», «долг», «человечность» и «добродетель». Произнесенные именно в таком порядке, они звучали для английского слуха как нечто напоминающее фразу «Я сдаюсь«! Впоследствие писатель очень гордился остроумной выдумкой, считая ее своим единственным воинским подвигом...