Светлой памяти моего Учителя

Ильи Ильича Шурко

Грустного Сказочника

п о с в я щ а е т с я

Букет нежнейших белых лилий

В кричащих всполохах гвоздик,

В последний раз тебе дарили,

Запоминая светлый лик.

Звучала музыка печали,

И речи краткие родных.

Впервые музы замолчали

Перед величьем бед земных.

И в наивысший миг прощальный,

На грани сна и пустоты,

Легли в костёр твой погребальный

Живые вечные цветы.

Отчего болит сердце? Нет, не физическая боль, а тянущая, словно из самого нутра, душевная боль, которую можно принят ь за сепрдечную, откуда она? Если прислушаться к себе, может прийти ответ. Человеку свойственно с годами забывать боль от потери или обиды. Если бы этого не было, никакое сердце не выдержало. При этом ничего не забывается, а откладывается в дальние уголки подсознания и превращается в воспоминания, которые напоминают о себе при различных жизненных обстоятельствах. А есть события и люди, которые никогда не позволяют забыть о себе. И тогда... Как быть, если боль от потери не проходит?. Можно пойти к врачу. Врач назначит ЭКГ, ЭХО, поставит диагноз... Можно терпеть и ждать ответа от жизни, или, найти его самому. А что делать, если уходит Учитель? Зеркало, в котором отображались твои успехи, ошибки, печали, радости?

В разгар золотой осени, в середине сентября 2014 года, не стало Ильи Ильича Шурко,детского писателя-сказочника, старейшего члена Союза Писателей СССР, моего Учителя в литературе.

Илья Пророк назначил срок

Сложить с себя дела земные.

Посланник неба — голубок,

Простёр к нему крыла златые.

Прощай! Торжественный уход

Венчает осени десница

И, озаряя небосвод,

Несётся поезд-колесница.

А птица вещая-Душа

Над телом брошенным кружится

И плащаницею ложится,

Сухими листьями шурша.

Он всё в жизни делал по-своему. Книги издавал в собственной редакции: располагал стихи, прозу, иллюстрации так, как считал нужныцм, а не так, как принято. В последней книге, которую он не успел выпустить, у него на одной

странице могло быть три раздела. Посередине стихи, а по бокам два столбца прозы из разных произведений. Словно три притока одной реки. Учёный-океанолог, он сам был подобен океану, полному тайн и рифов, время от времени выбрасывающему на берег драгоценные жемчужины новых сказок, отшлифованные бесконечным трудом над каждым словом, над каждой фразой. «Лучшее враг хорошего» — любил он повторять, обучая меня работать над своими произведениями . Появившись на свет седьмого числа седьмого месяца, в день рождения Иоанна Крестителя, последнего пророка Ветхого Завета, Илья Ильич чудесным образом перенял этот дар и написал много замечательных творений о странствиях вечных и о земле, о морях и океанах, передавая языком сказки смысл вечных философских истин. Не зря знаменитый создатель «КОАПП» М.Константиновский дал такую характеристику его книге «Сотворение мира»: «...книга необыкновенная, единственная в своём жанре. Её можно читать с любой страницы людям любого возраста. Цыплячья наивность, настоянная на змеиной мудрости, разлита на её страницах.. .» Неудивительно, что на одном из читательских опросов её назвали«Лучшей книгой года».

Познакомились мы много лет назад, при не очень весёлых обстоятельствах, в реабилитационном центре института травматологии. Я в то время была начинающей актрисой театра и о своём литературном призвании не вспоминала. Стихи, написанные в детстве и юности, лежали где-то далеко в старых ящиках, среди сценариев и книг. А Илья Ильич был уже известным детским писателем. Наши жизни кружились по разным орбитам и в те годы не пришёл час озарения, не проснулось желание вернуться к стихам. Потребовалось ещё пятнадцать лет, чтобы мы встретились вновь.И эта новая встреча стала судьбоносной. Из дальних ящиков, чудом сохранившиеся после разъездов и переездов, были извлечены старые толстые тетради со стихами.

Появляются стихи

Из обид и наслаждений,

Из ошибочных суждений

И словесной шелухи.

Бесполезно изучать

Стихотворные науки.

Тот Поэт, кто знает муки,

Знает адову печать.

Илья Ильич предложил мне два пути. Первый — издать книгу для себя и близких и успокоиться. Второй — начать с ним работу над написанным материалом, поскольку стихи талантливые, и выпусить книгу для широкого круга читателей. Началась работа над собой и обучение азам литературной профессии. Дальнейшие события были подобны сказке, не даром моей судьбы коснулась волшебная палочка писателя-сказочника! Илья Ильич узнал, что в МГО СП Росии проходит конкурс «Галерея избранного стихотворения». По его совету, я отнесла несколько стихотворений в отборочную комиссию. Через некоторое время раздался звонок и меня пригласили в Союз Писателей получить диплом победителя в номинации «Поэзия». Мне предложили вступить в Союз Писателей России, но для этого надо было издать книгу и отдать её в приёмную комиссию. Началась кропотливая работа. Стихи были настолько разными, что пришло решение издать сначала маленькую книгу избранной лирики «И оживёт мой сон». Двадцати страничная книжка открыла автору двери в Союз Писателей России. А ещё через некоторое время, новая, более полная, поэтическая трилогия «Маски», была удостоена литературной премии — медали им. Грибоедова. А потом последовала презентация поэтической трилогии «Маски» в Малом зале ЦДЛ. Загадочность презентации усиливалась тем, что ведущим был указан известный сказочник / учёный-океанолог/ Илья Шурко, он же художественныцй редактор книги, сам неоднократно презентовавший свою серию книг «Сотворение мира» в этом зале. Вступительную часть презентации ведущий закончил словами из своего предисловия: « Поэтическая трилогия «Маски» — высокая поэзия. И её читателям, независимо от возраста, порой придётся вставать на цыпочки, чтобы взглянуть за горизонт авторской фантазии».

Волшебник Илья Шурко умел создавать миры и зажигать звёзды. Его ученики — открытые им звёзды на творческом небосклоне.К сожалению, звёзды движутся по своей орбите, редко соприкасаясь траекториями. Время диктует свои законы и порою, его не хватает на самых близких. Из-за моей занятости на работе, мы стали видеться реже, но созванивались ежедневно. «Ты перечитываешь мои книги?» — спрашивал Илья Ильич.«Да, да, постоянно просматриваю!» — отвечала я.

Мой дорогой Учитель! Неужели понадобился год со дня Вашего перехода в Вышние Миры, чтобы я удосужилась перечитать «Солнечного мальчика»? А начав читать, не могу остановиться, и вновь открываю для себя Вас — мудрого, доброго Мастера! Конечно, я читала Ваше творение и пятнадцать лет назад, когда Вы впервые подврили мне несколько бесценных книг Ваших. С тех пор я изменилась. А со следующей, судьбоносной нашей встречи, через пятнадцать лет, так стремительно вознесшей меня на писательский Олимп, по мановению Волшебной палочки писателя-сказочника, и вовсе, кроме собственных сочинений, ничего внимательно не читала. Помню Ваши грустные укоры в адрес близких и дальних друзей, одариваемых Вашими книгами, что порой, бывая в их домах, встречаете свои произведения, стоящими на книжных полках, на почётных местах, ни разу не раскрытыми для прочтения. Не отношу себя к их числу, потому что, общаясь с Вами, не ощущала близости расставания на веки вечные. «Читай мои книги и учись читать свои моими глазами и видеть ошибки так, как увидел бы их сторонний наблюдатель». — Золотые слова Учителя. Отчего, прежде, чем придёт понимание, надо пережить утрату? Перечитываю Вашу сказку-быль, и дух захватывает от виртуозной лёгкости изложения. Казалось бы, детская книга о мальчишке-первокласснике, сказка наших дней, но сколько в ней непознаного, интересного любому взрослому! Чего стоит одно только пояснение на форзаце под названием «Солнечный мальчик»: «Краткая энциклопедия ВОЛШЕБНОГО ДЕТСТВА». Быль и небыль собственной жизни сплетены в удивительные истории, героем которых выступает мальчик Андрюша. Сам автор незримо присутствует рядом, таким же маленьким мальчиком, ровесником, принимая участие во всех приключениях. Ваши эмоции, юмор, детскость и одновременно безграничная мудрость, знания учёного, педагога, живут и передаются через героев повествования. Временами хочется, остановившись на каком-нибудь отрывке, спросить о прочитанном, поделиться своими мыслями, посмеяться и взгрустнуть вместе с Вами. Ну почему я не нашла времени перечитать всё, когда Вы были рядом и, возможно, ждали этого? Ни с чем не сравнимы Ваши книги! Самобытные, живые, пронизанные грустным юмором и тонкой самоиронией. Я слышу Ваш голос, интонации, дискуссирую, спорю, восторгаюсь и горжусь знакомством с Вами. А Вы, Мудрец, ничему не удивлялись в последнее время, пребывая в добровольном отшельничестве, допуская в свой мир лишь избранных счастливцев. И страдая от недостатка внимания со стороны приручённых Вами. Однажды в детстве, я слышала песню про Эдит Пиаф. В ней пелось о том, что ила была певица. И вдруг, она умерла. Но на пластинках остался её живой голос. Голос Учителя живёт на страницах книг. И продолжается наш бесконечный диалог вне времени и пространства.

Поздняя осень 2014 года. Мы сидим в холле больницы. По-летнему тёплый вечер. Яркое закатное солнце широкими розово-красными полосами освещает тёмное небо. На днях его выписывают. Я привезла две рубашки: чёрную и светлую в полоску. Он выбрал чёрную. В душе шевельнулось предчуствие. Рано утром я уезжала на дачу в Тверскую область. Оставалась неделя до окончательного возвращения в Москву. Больше мы не виделись.

...И снова осень.Я опять путешествую между Москвой и Максатихой.Какое бы ни было лето, но осень всегда прекрасна. Неизменная её красота удивляет, словно в первый раз. Илья Ильич любил осень. Часто рассказывал о своих грибных поездках в Полушкино. От него я узнала про грибы «рядовки». Даже рискнула попробовать. На вид — поганки. Растут, словно плющ-Змей Горыныч. От бледно-серой до фиолетовой окраски. Но волшебник Илья Ильич умел так их засолить, что на вкус они не отличались от благородных маслят. Много радостей несёт осень в свою золотую пору.Звёзды и стихи сыплются, как из Рога Изобилия.Если накануне был тёплый ясный вечер, то к ночи чёрное небо превращается в Атлас Грея. Над нашим деревенским домом в Саврасихе, размытыми молочными пятнами расплескался Млечный Путь, оттеняя свет многочисленных созвездий. Изредка, какая-то из звёздочек срывается с места и плавно слетает вниз, растворяясь в бархатно-чёрном небе. Можно часами смотреть в звёздное небо, забывая, где находишься. Голова слегка начинает кружиться, словно ты на палубе парохода, в открытом океане. И вспоминаются рассказы Ильи Ильича о его кругосветных морских путешествиях. Учёный-океанолог, он обошёл все моря и океаны. Любимым занятием на корабле было наблюдать ночью с палубы звёздное небо. В эти моменты, казалось, он слышал зов Аэлиты и ответом ему были волшебные сказки, навеянные мерцанием звёзд. В пору золотой осени он покинул нас. Вновь осень оправдала своё назначение: пышное увядание и уход. Только и остаётся, смотреть в звёздное небо, взывая к нему, подобно Аэлите, с вечным вопросом: «Где ты, где ты, где ты?...» В тщетной надежде услышать ответ.

Уход Ильи Ильича был столь же непредсказуем, как и вся его жизнь. Невольно вспоминается Цветаевское: «... яд, рельсы, свинец — на выбор...» Трагическая случайность или роковая неизбежность? А может быть, это Илья Пророк забрал его на своей огненной колеснице? Завершилась сказка земной жизни.

Мой друг уехал за границу.

Не в Канны-Рим-Париж, иль Ниццу,

Взял в одну сторону билет —

Из тех краёв возврата нет.

Взметнулся ввысь, не попрощался,

Не взял вещей, с землёй расстался.

Покинул аист отчий дом,

Хранивший память о былом.

И фотографии молчали,

Тая в себе его печали.

Напрасны слёзы сожаленья.

Не будет встречи и прощенья.

Освобождённая душа,

Оковы старости бросая,

В сиянье Господу внимая,

Стремится в небо, чуть дыша.

Что остаётся близким-дальним?

Костром прощальным-погребальным

Земные связи сожжены.

Скупцы не чувствуют вины.

А он, герой печальный дня,

Навек молчание храня,

Цветы по-царски принимая,

Не ждёт дверей открытых рая.

«...И увидел он новое Небо и новую Землю. Ибо прежнее Небо и прежняя Земля миновали»./ И.Шурко /