Вальтер Моэрс «Prinzessin Insomnia & der alptraumfarbene Nachtmahr»

Болезнь принцессы Дилии была самой редкой во всей Замонии. Она была ещё реже, чем лихорадочное трепетание, хроническая чесотка, истерический кашель, паранормальный пародонтоз, беззвучный тиннитус и зантальфигорическое дрожание. Она была настолько редкой, что врачи даже не имели для неё нормального названия. Когда замонские медики упоминали эту болезнь, они просто понимали, что речь идёт именно о болезни принцессы Дилии и ни о чём другом.

Одним из её упорных симптомов была форма бессонницы, которая была по-настоящему выдающейся. Когда наступала её бессонница, принцесса иногда не могла сомкнуть глаз в течение пяти, семи, девяти, одиннадцати или даже двадцать двух ночей. Однажды ей удалось не спать целых четыре недели – это был её личный рекорд, о котором она горячо надеялась, что никогда не нарушит. В тот вечер, когда начались следующие приключенческие события, принцесса Дилия уже не спала восемнадцать ночей подряд. Хотя это ещё не было по-настоящему рекордно, даже для её условий это было довольно значительным достижением, которым она не могла не гордиться.

Принцесса Дилия жила вместе со своими королевскими родителями, двумя братьями и остальными придворными в замке в столице королевства. Замок состоял из семи башен, которые возвышались над городом и были видны издалека. Самую высокую из них принцесса занимала в одиночестве из-за своей потребности в покое и особых жизненных привычек. В каждой башне замка была длинная винтовая лестница: в одной 444 ступени, в другой 555, в третьей – 666, а в башне Дилии лестница была самой длинной – 777 ступеней. В конце этой лестницы, на самой вершине замка, находились её две просторные комнаты: одна для переодевания, а другая для сна. Именно там она находила абсолютный покой и имела лучший вид на всё королевство.

Как и в конце каждого дня, Дилия теперь снова проводила свой затянувшийся ритуал, чтобы приблизиться к желанной сонливости. Сначала она внимательно рассматривала себя в большом зеркале гардеробной и замечала, как с каждой бессонной ночью тени под её глазами становились всё темнее.

«Скажи-ка, кто ты вообще такая?» – спросила она своё отражение с насмешливой улыбкой. «Ты – это я или я – это ты? Или, может быть, мы обе вместе – кто-то совсем другой? Хм?»

Когда её бессонница доходила до такого уровня, как сейчас – восемнадцать дней и ночей без сна – она иногда заигрывала с мыслью, что её разум, возможно, находится на грани. Она запрокинула голову назад, театрально прижала тыльную сторону ладони к холодному лбу и произнесла дрожащим голосом:

«Неужели…» – она сделала драматическую паузу – «…я начинаю медленно сходить с ума?»

После этого она коротко рассмеялась, махнула рукой своему отражению и сказала: «Ах, отстань!» – и отошла.

Это было частью её ритуала – она заботилась о своём психическом здоровье так же регулярно, как чистила зубы зубной нитью.

Только после этого она начинала свои вечерние прогулки по замку, обычно не пропуская ни одной из семи башен с их винтовыми лестницами. Она бродила бесцельно, как и подобает беспокойному призраку замка.

На этой стадии крайнего недосыпа её собственное существование – да и вообще всё вокруг – казалось ей чем-то вроде бесцельного дневного сна или странной, бесконечной сказки без морали, которую она рассказывала себе снова и снова. Она словно стояла рядом с самой собой, наблюдая за событиями с небольшого расстояния – не без скепсиса, но и не без любопытства.

Дилия научилась находить удовольствие даже в своей экстремальной бессоннице. Она читала себя как книгу, написанную загадочными иероглифами, которые могла расшифровать лишь частично. Она смотрела на себя как на главную героиню абсурдного театрального представления – слишком длинного, с бесконечными актами, но всё же странно захватывающего.

Её собственный голос звучал для неё то ли как никогда ранее услышанная, то ли как странно знакомая мелодия.

Этот сомнамбулический уровень самовосприятия был настолько необычным, что принцесса Дилия не могла его никому объяснить, но, возможно, именно поэтому она наслаждалась им особенно сильно.

Ведь она могла добиться таких состояний и прозрений естественным путём, ради которых другие люди принимали психоделики, годами постились, бичевали себя кожаными ремнями или часами гипервентилировали.