Владимир Поселягин «Берсерк»
- Жанры/поджанры: Фантастика («Мягкая» (гуманитарная) научная фантастика )
- Общие характеристики: Приключенческое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь | Америка (Северная Америка ))
- Время действия: 21 век
- Сюжетные ходы: Путешествие к особой цели
- Линейность сюжета: Линейный
- Возраст читателя: Любой
Что ожидает нас после смерти? Гипотезы выстраиваются разные, но Максим Ларин теперь знает точно: смерть — это возвращение к началу, и знает он это на собственном примере.
Входит в:
— цикл «Мальчик из будущего»
Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 291
Активный словарный запас: низкий (2592 уникальных слова на 10000 слов текста)
Средняя длина предложения: 76 знаков, что немного ниже среднего (81)
Доля диалогов в тексте: 15% — на редкость ниже среднего (37%)!
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
mputnik, 15 мая 2021 г.
Тройственное впечатление, уважаемый потенциальный читатель. Даже так.
С одной стороны — явная, неприкрытая, откровеннейшая демонстрация психологии ребёнка — детдомовца. Причём — именно ребёнка, класса не старше третьего, с выпячиванием не просто нехватки, а именно голода и жажды Любви Ближнего, который тебе — семья. С демонстрацией искреннего непонимания того, как «обычные» люди могут не чувствовать этого неимоверного счесться «быть кому-то родным», с перехлёстами наивной детской безграничной жестокости («…если кто родному мне чего плохого сделает — убью, изрублю, уничтожу…»), с фантазиями по части взаимоотношений с будущими детьми («…ничего запрещать не буду, путь делает, что хочет, и берет у кого чего хочет…»). Это всё — с одной стороны.
С другой — автор человек вполне взрослый, книжка эта у него далеко не первая, и наивностью оный автор явно не страдает. Да и сам текст — тоже вполне себе взрослый, и в чисто технически-филологическом, и в литературном и во всех прочих отношениях. Боле того, текст — достаточно информативен, демонстрирует наличие серьёзного справочного материала, разносторонней экспертной поддержки и т.п. Я не про формальную достоверность, а про именно «взрослость» чисто «ремесленного исполнения». Упомянутая выше «детская наивность» — она прорывается периодически, но не создаёт впечатления некоего диссонанса: типа, звук судового колокола — резко, громко, заметно, однако — как бы, к месту, ко времени и не долго, как будто — компонент общей задумки, законная часть сценария.
Но есть ещё и третья сторона, уважаемый потенциальный. Реализация установок оной явно детской ментальности в рамках оной вполне себе взрослой в техническом отношении текстовой конструкции — воспринимается в качестве «товарной составляющей» чтива. Вроде «…какого чёрта, в конце концов, это же вроде Сказки что-то. Да, в реальной жизни так не бывает, ну и бог с ней, с этой реальной жизнью — в Сказке гораздо уютнее, а этой обрыдлой реальности и в телевизоре хватает…». Получается почти как в детстве, во сне. Когда все обидчики — наказаны и посрамлены, все друзья и близкие — здоровы и счастливы, все проблемы — решены и развеяны.
Что-то вроде алкоголя получается. Хорошего алкоголя, в хорошей компании, и без нудных ограничений. Когда первый литровый глиняный кувшинчик баварского с белоснежной шапкой пены выпиваешь чуть ли не не залпом, а, обглодав мосол рулька и смочив усы в очередной шапке — с охоткой подставляешь коньячный бокал под обычную кухонную поварёшку, из которой хозяин заведения лично потчует гостей крепчайшим шнапсом, настоянным на несозревших кедровых шишках. Лично потчует, удерживая другой рукой огромную банку с этим божественным напитком. Да, это перебор. Да, это пережор. Да, завтра башка будет как чужая, и таблеточки целесообразно приготовить с вечера. НО. И ещё раз — НО. Ни разу, никогда не было, что бы кто-то из компании вдруг поднялся бы и сказал: «…Не, мужики, я — пас. Это же вредно для здоровья, так мешать пиво с самогоном, вы с ума, что ли, посходили тут все. Это же ненормально. Я лучше — в консерваторию, 4-ый концерт Рахманинова послушать…». Да, голова болеть будет, это однозначно. Но суть-то не в этом. Суть — в кайфе