Лео Перуц «Снег святого Петра»

Австрийский писатель Лео Перуц показал себя мастером загадочных полумистических романов — снов с философским подтекстом.

Особенно любопытен роман «Снег святого Петра» — детективное изложение истории одного врача, которая может восприниматься как полусон — полубред, но, с другой стороны — это явь, какой бы устрашающей она бы нам не показалась.

Таинственная деревушка, полубезумный мечтатель барон Малхин, страдающий от бездуховности и примитивности этого мира, желающий с помощью химико-биологических опытов найти волшебное вещество, возвращающее веру человека в Бога, а через неё — приход к стабильному традиционному монархическому обществу; роковая девушка Бибиш, загадочный мальчик Федерико, отличный фехтовальщик...

Роман полон таинственных поворотов, загадочных происшествий, есть неожиданный финал...

Среди нескольких прочитанных мной романов Лео Перуца «Снег Святого Петра» ставлю особняком. Подобно другим произведениям, этот роман изобилует интригой, интересными сюжетными ходами, драматизмом, историческими деталями. Даже любовная линия (к чему я обычно отношусь настороженно) прописана тонко и деликатно — и, что очень важно, очень натурально — поэтому я признаю ее дополнительным украшением романа.

Но главное, за что я выделяю «Снег Святого Петра» — за то, что в романе присутствует великая Императорская династия Гогенштауфенов, в том числе Фридрих II — «Удивление Мира». Присутствует не как действующее лицо, а как объект, к которому апеллирует один из главных героев — барон фон Малхин, воистину человек не от мира сего.

Ключевым смысловым элементом романа является, на мой взгляд, абсолютно логичное выстраивание автором в один ряд т.н. «пламени веры в Бога» (то есть религиозного фанатизма») и идеологического фанатизма — в данном случае (в контексте эпохи) это социалистические идеи. Более того, я глубоко убежден в том, что этот ряд является генетической преемственностью.

И вот тут я вижу любопытную коллизию. Барон фон Малхин мечтал восстановить на престоле династию Гогенштауфенов — путем того, чтобы заново возжечь в сердцах людей пламя религиозной веры. Но при этом он почему-то игнорировал тот факт, что эта династия была ликвидирована (путем целенаправленного физического истребления) силами под руководством католической церкви и Римских Пап. Понятно, что там была политическая борьба за власть, но фактор религии в этом активно соучаствовал. Фридриха II неоднократно отлучали от церкви (несмотря на то, что он возглавлял VI Крестовый поход и получил Иерусалим мирным (!) путем), проклинали как еретика — и тому были основания. Он-то как раз был человеком широких взглядов, лишенным нетерпимости (при его дворе жили и занимались разнообразными творческими и научными делами и христиане, и евреи, и мусульмане). Написал ли Фридрих II книгу о «трех обманщиках» (Моисее, Христе и Магомете) — вопрос дискуссионный, но точно можно утверждать, что Император не имел никакого отношения к «пламени веры».

Сакральность династии Гогенштауфенов зиждилась вовсе не на религиозном фанатизме. Поэтому попытка восстановить ее тем способом, который предлагал барон фон Малхин, была заранее обречена на провал. Она лишь ввергла окружавших барона людей в новый фанатизм, который — что было неизбежно — ударил по нему.

В фантастико-приключенческий роман Перуц умудрился втиснуть пару-тройку совершенно оригинальных (на момент написания) и интересных (даже сейчас по прошествии 8 десятилетий) тем. Ну, вот сама идея барона Малхина и его помощницы, которые с помощью биохимических опытов стремились найти некое вещество/субстанцию чтобы возродить веру человека в бога. Принял порошок/таблетку и готово — вера во всевышнего прочно сидит в голове и в душе пациента. Казалось бы, фантастика чистой воды, но тут же вспоминаем «S.N.U.F.F.» Пелевина и высказывания биороботессы Каи, толковые и точные, заставляющие иначе взглянуть на проблему свободы воли и прочего у вида homo sapiens. Так что похожие на пелевинские, но сделанные более полувека назад фантастические допущения Перуца, по здравому размышлению, оказываются совсем не искусственными.

И тут же в параллель было интересно прочитать о грибах и о воздействии их на человека — тайна сия отнюдь не покрыта мраком есть, и октябрьскими денёчками то и дело видишь пары и тройки молодых людей, фланирующих в стороны выгонов и выпасов в поисках того, что им нужно и что, к сожалению, так востребовано у определённой части молодых людей.

Идеи возрождения монархии, с учётом раскручивающего в Германии и германских землях национал-социализма и фашизма, тоже кажутся уже не старомодными и смешными, но просто как поисковые версии выхода из складывающейся социально-политической ситуации в Европе и мире. Все мы знаем и помним, чем закончилась (и даже ещё и не закончилась) та ситуация...

Любовно-романтическая линия написана волнующе и не без азарта — совершенно искренне переживаешь вместе с главным героем, что получится из его поисков дамы сердца и всей этой романтической истории.

Наверное, наиболее популярное на сегодняшний день у читающих по-русски книга Перуца. Однако в странном (как обычно) переводе Белокурова это не совсем та книга, которую писал Перуц: «снег» как таковой заслонил главного героя. Впрочем, книгу эту лишь несколько исказило — но не испортило. «Плохого Перуца» нам, по счастью, из-за переводчиков досталось куда меньше, чем плохого Майринка. В итоге писатели начинают казаться чуть ли не равными (Майринк-то испоганен с начала 20-х так, что писать не хочется). Перуц у нас всего лишь несколько искажен, и к «Снегу» это относится в полной мере.

Причем именно то, чего в оригинале нет, нравится многим читателям, — такое, помните, при советской власти имело место с Сэллинджером.

В целом же — оригинал исключительно хорош, а если перевод оказался хорош по каким-то другим причинам — мы, в конце концов, не в накладе. В литературе почти никогда не действует принцип арабской математики (если книга плохая, и перевод плохой — «минус на минус превратится в два минуса, а не в плюс).

Для прочтения, думаю, обязательно.

Сразу несколько интригообразующих приемов использует Перуц в романе: любовная линия, детективная, амнезия смешены умело для подготовки к смешному финалу и грустному эпилогу о расставании и отречении. Есть еще и темы угасания аристократии, эволюции религии к 20 веку, тайного наследника Барбароссы. К традиционно энергичному ритму и умению выстроить второстепенных ярких персонажей для оживления декораций( здесь солирует русский аристократ) Перуц добавил сцены провинциальной жизни, любовного томления. Перуц вообще и эта повесть в частности сильно повлиял на манеру подачи материала Антона Уткина в «Хороводе», где и так цитат из романтики 19 века было переизбыточно, но вот манера организации материала и ритм — чисто как у Перуца.

Потрясающее произведение! Прочитал на одном дыхании; с головой погрузился в атмосферу книги. Хотел бы заметить, что помимо сюжетной линии, раскрытой в аннотации, в произведении также есть и очень четко выраженная любовная составляющая — развитие отношений главного героя и девушки Бибиш. Я бы отнёс этот роман к «готическому триллеру/детективу», хотя по сути готики в книге нету вообще, но атмосфера мистики, непознанного и нарастающая интрига говорят об обратном.

Почти до середины романа гадал, отчего у него такое название. И вдруг все стало ясно:) За подробностями -- в книгу.