Яцек Комуда «Господь из дуба»

Цикл о Франсуа Вийоне продолжает оставаться хорошим чтением на стыке мистики, исторической прозы и мрачного приземленного фэнтези. Последнее в этой повести уже наконец обрело очертание — до этого Комуда вполне мимикрировал под историческую литературу.

В принципе, ничем особенным на фоне предыдущих работ из сборника повесть не отличается. Вийон все такой же мерзавный герой (своего времени!), интрига приятная, а мрачный смрадный дух позднего Средневековья поддерживается сочным наваристым языком — отдельное спасибо переводчику. И все ещё надеюсь, что последующие работы все же где-то смогут зацепить чем-то большим, чем пометкой «хорошо, но к чтению необязательно»

В меру чернушная авантюрная повесть, динамичная и в достаточной мере интересная. Локации, главвраг повести, сюжетные повороты. Персонажи по-прежнему однобоки и картонны, выполняют функции и не более, эмоций не вызывают, равно как и сам Вийон (все еще пуст, да). Что очень бросилось в глаза — неоправданно быдляцкий стиль. С поправкой на те времена, да, но тут этого прямо-таки перебор. Равно как и с откровенной порнухой и извращенностями. Вот пару примеров:

1. «— А поцелуй пса под хвост, а плебана — в головку, — рявкнул поэт. — Слушай, Кроше, ты меня, небось, с нянькой перепутал или с траханой своей матушкой!» — именно в этой повести Вийон достиг апогея быдло-языка, и это очень бесило. Слишком много и слишком грязно.

2. «Вийон дернул паренька, развернул его, а потом отвесил ему солидный пинок. Малой пролетел несколько шагов, упал в лужу. Встал, сплюнул грязью да конской мочой.» — гипертрофированно, очень. Автор слишком перекручивает то, что происходит, ради натягивания грязи на глобус повествования. Это не натуралистично. Это нелепо и перебор.

3. «Он быстро поласкал сладкую щелку поповским дверей кривым клювом.» — это вообще жесть. Складывается ощущение, что Комуда писал в период извращенных обострений каких-то. И таким НАСТРОЕНИЕМ пропитана вся повесть.

Но — довольно увлекательно и без большинства тех языковых огрехов, что я отмечал в повестях до этого.

Но мне чем-то не нравится структура работ Комуды. Как будто не совсем так, как надо, выстраивается композиция, и самые сильные моменты происходят чуть раньше конца, а после идет уже некая рефлексия.

Случай с немым интересен, но реализован, как мне кажется, не очень.

Чернушная повесть, практически во всем похожая на предыдущие истории. Неплохие исторические декорации уже не в состоянии перекрыть усталость от нарочитого дарка и огромного количества мерзких описаний. Главный герой окончательно теряет неоднозначность, превращаясь в отвратительного типа, презренного и жестокого сутенера. Не иначе, чем чудом и исключительно корыстных мотивов ради противостоит он очередному злу.

Финал повести не дает окончательных ответов о природе схлестнувшихся в этой истории сил, но по крайней мере возвращает событиям немного неоднозначности. И, что крайне нехарактерно для этого сборника, показывает положительного персонажа.

Вместо рассуждений об оценке (а она ожидаемо не высока), выскажу одно небольшое наблюдение. Есть у меня убеждение, что повести расположены в сборнике не в хронологическом порядке. И что последние чернушные приключения Вийона в Париже происходили до событий Дьявола в камне и Имени зверя. Иначе не совсем понятно, как герой мог вернуться из своего изгнания. И в данном наблюдении есть толика утешения — и надежды на исправление морального компаса главного героя. Небольшой надежды, но и то хлеб.

«Господа из дуба» хочется выделить особо. При отдельных незначительных минусах, он оставляет приятное впечатление. Если предыдущие работы Комуды как-то соответствовали направлению «dark fantasy», то этот текст выходит за рамки жанрового канона. И, тем самым, этот канон не нарушает.

В «Господе из дуба» мы видим грязную средневековую Францию, пропахшую нечистотами и трупами проституток, убитых в подворотнях парижских улиц. Вроде бы, то же, что и в предыдущих рассказах. Но, в отличие от «Дьявола из камня», «Имени Зверя» и «Так далеко до неба», здесь автор не сгущает краски, что предохраняет его от неудачного нагнетания безысходности. Вместо этого, Комуда более удачно (чем в прошлом произведении) использует исторических, чтобы передать мрачность оттенков.

Интереснее всего они проявляются в образе самого «Господа из дуба». Пожалуй, его можно назвать ярчайшим героем всей книги. Образ живого человека, выросшего телом из креста, запомнится без исключения всем ценителем макабра. Этот же образ оставит немало вопросов, потому что Комуда не объясняет природу человека из дерева. Перед читателем может быть языческий бог, материализовавшийся дух или просто бес, принявший облик Спасителя. Подпадая под такие коннотации, образ Иисуса выходит за рамки простого имени, которое так часто встречается на страницах книги. Теперь Христос – герой произведения, влияющий на его сюжет. И, что приятно, влияет он как герой с личными мотивами, а не является персонификацией приёма «бог из машины».

Как и в остальных своих произведениях, мотивы героев автор не раскрывает, а лишь указывает на их существование. То же происходит с Христом. Но это после прочтения половины тома это не кажется страшным. Ведь туманность мотиваций, как видно по предыдущим обзорам, является общей слабостью стиля Комуды. Поэтому не будем на ней останавливаться и лучше отметим другую черту в авторском почерке. Это – ломаная динамика действия.

Если в начале — и даже середине — произведений сюжеты Комуды кажется слабоватым, то в конце они всегда резко закручиваются, и блеклые до того герои оказываются заложниками ярких ситуаций. Например, герой «Господа из дуба», священник Ноай, оказывается на услужении существа в терновом венце. Это становится понятным благодаря сцене, когда иерей под страхом смерти кормит своего господина хлебом и вином (кровью и плотью Господа). Как правило, вслед за подобными сценами динамика рассказов резко уплотняется. Но держится она недолго и всегда уступает место развязке, которая расставляет фигурки героев по неожиданным местам.

В связи с чем, панорама финального действия иногда напоминает сюжеты полотен в христианских храмах, где ангелы и люди расставлены в специфическом порядке. Здесь Комуда действительно использует религиозные мотивы эпохи. Однако часто перегибает с этим палку. И в «Господе из дуба» это даёт о себе знать нагляднее всего. Достаточно представить средневековых вора, сутенёра и убийцу, которые цитируют Книгу Эсфирь из Ветхого Завета. Сомневаюсь, что простолюдины XV века блистали такой эрудицией, даже при всеобщей религиозности того времени…

В целом, несмотря на перечисленные слабости, «Господь из дуба» приятно выделяется на фоне остальных произведений Комуды. В нём нет неудачных намёков на безысходность и страдание мира, но есть реалистичный исторический мрак. И яркие образы, которые ставят рассказ в один ряд с харизматичным «Дьяволом…». Интересная цепочка – эти «Дьявол из камня» и «Господь из дерева». Притом, что камень долговечнее...