Андрей Столяров «Маленькая Луна»

Если 80% текста романа занято описанием биохимического экспериментра и подготовки к нему, то рецензент имеет право поинтересоваться, насколько автор разбирается в предмете своих писаний. Андрей Столяров -- выпускник биолого-почвенного факультета ЛГУ и, кажется, должен разбираться в вопросах химической эволюции предбиологических систем. На первый взгляд так оно и есть, автор обрушивает на неподготовленного читателя лавину химических названий, описаний экспериментов, перечисляет специализированные работы и монографии, которые изучает главный персонаж. Однако, обмануть он может только двоечника, никогда не учившегося в школе. Не будем голословны, рассмотрим эксперимент, который ставится на протяжении двухсот страниц от первой до последней главы.

Герой по имени Арик ещё в школьные годы возжаждал синтезировать химическим путём живое существо. Эксперимент, который он для этого ставит, напоминает известный опыт Миллера (1955). Кстати, Миллера и его работы автор упоминает в перечислении читанных Ариком монографий, но, как явствует из текста, сам автор Миллера не читал. Сначала Арик долго и мучительно делает реакционные ванны, изолированные от внешней среды. Задача эта решена в начале XIX века Дюма и Стасом, в биологии этот метод применён Пастером (речь идёт не о пастеризации, а о работе с поддувом инертного газа). Однако, Арик ставит вакуумные колпаки, опасные и ненадёжные. В аквариумах он создаёт атмосферу древней Земли, которая по мнению Столярова, почему-то состоит из сернистого газа. Кроме того, он непрерывно что-то туда доливает при помощи пипеток (куда оно потом девается -- неведомо). Аквариумы Арик облучает ультрафиолетом и зачем-то подвергает действию магнитных полей разной напряжённости. Кроме того, в установке имеется некий «обратимый холодильник», неясного назначения (в химии существуют обратные холодильники, но наличие обратного холодильника исключает герметичность системы). В результате пять аквариумов из десяти -- прокисают (на современном консервном производстве в условиях асептики ежедневно герметизируются миллионы банок непастеризованных продуктов. И ничто не прокисает). Еще в четырёх аквариумах система кристаллизуется (это ж каким идиотом надо быть, чтобы брать растворы такой концентрации?!). Но зато в одном аквариуме на дне образуется студенистое вещество. Научный мир в шоке, никто повторить этого достижения не может. Забудем, что студни не ложатся на дно, а всплывают, подумаем о другом: о каких коацерватах может идти речь при наличии единого студенистого тела? Специально, чтобы избежать застудневания, Миллер использовал мешалку, о которой Столяров забыл. В природе эту работу выполняли приливы и ветра.

В подлинном опыте Миллера были получены все аминокислоты и все нуклеиновые основания, но в виде рацемических смесей. Эта трудность была преодолена в конце шестидесятых, добавлением в модельные системы активного ила (того самого, из которого впоследствии образовались толщи чёрных железистых сланцев. Выход биоактивных веществ стал количественным, причём вместо рацематов получены оптически активные изомеры. Произошло это в конце шестидесятых, когда герой Столярова лишь поступал в университет. Ещё через пару лет удалось добиться самосборки фосфолипидной мембраны, о которой Арик мечтал все семидесятые и восьмидесятые годы.

По мнению Андрея Столярова, научный прогресс идёт путём нелепых случайностей. Вырубили на факультете свет, отключился термостат и система едва не погибла. Однако, обошлось, но зато внутри студня обнаружились крошечные искристые спиральки. «Да это же аминокислоты!» -- вскричал поражённый Арик. Читатель, если он учился в школе, тоже поражён. Как можно невооружённым глазом разглядеть молекулу? И потом... форму спиралей имеют не амино, а нуклеиновые кислоты! -- это проходится во второй четверти одиннадцатого класса!

«Это типичная ошибка, -- успокоил меня знакомый биолог, -- каждый год среди первокурсников попадается хотя бы один, путающий нуклеиновые кислоты с аминокислотами. Мы им, правда, двойки ставим». А господин Столяров как-то проскочил и сумел окончить биофак. То, что перед нами не случайная оговорка, становится ясно после сцены, в которой Арик говорит, что надо бы проверить, есть ли в системе белки, а его сотрудник обещает сделать анализ на присутствие пуринов и пиримидинов, которые входят в состав ДНК, а никак не белков.

Искрящийся молекулами «аминокислот» студень начал генерировать некие колокольчики, которые завели хоровод в питательной среде. «Коацерваты!» -- вскричал научный мир, хотя реальные коацерваты к тому времени были получены чуть не четверть века назад. Кстати, колокольчики коацерватами быть не могут, их форма указывает на наличие органелл. Впрочем, раз автор не знает биохимии, то где ему биологию знать... Арик и весь научный мир сидят ещё несколько лет, тупо глядя на аквариум. А потом случается перестройка, и факультет обесточивают как следует (Перебои в электроснабжении, как генеральная линия развития науки!). Температура в лаборатории падает до плюс пяти градусов Цельсия!!! Столь катастрофического похолодания не может выдержать ничто. Контактные темометры лопаются, хотя рассчитаны на температуры от минус пятидесяти, до плюс двухсот пятидесяти. Вакуумный колпак раскалывается, воздух проникает в систему. И тут же оказывается, что это именно то, чего не хватало синтетическому студню для счастья. Он порастает шерстью, мгновенно переходит на кислородное дыхание и начинает проявлять все качества живого существа. А высокоучёный герой начинает его кормить, для начала швыряя в аквариум ломоть чёрного хлеба. Далее он экспериментирует со всякой дрянью, скармливая своему зверю всё, по чернильные карандаши включительно. Наконец, он вздумал попотчевать его собственной кровью, после чего...

Если вы думаете, что безграмотность автора распространяется только на биохимию и биологию, то вы ошибаетесь. Под конец жизни Арик увлёкся мистикой. Здесь Андрей Столяров также перечисляет множество специальных трудов, путая имена, даты и перевирая цитаты, списанные с популярных источников. Ну а герой, прежде с великим трудом вызубривший английский, с лёгкостью читает на арабском, среднегреческом и кухонной латыни.

Но есть ли в романе хоть что-то, помимо биохимического бреда? Перейдём к делам литературным.

Все персонажи по Арика включительно являются функциями сюжета. Родители Арика, вначале существуют, снимая с Арика груз бытовых проблем, затем, едва он становится на ноги, очень кстати погибают (чисто графоманский приём). Школьный учитель биологии... этот тип уже описан в раннем рассказе самого Столярова («Учитель»), но там он был инопланетянином, чем и объяснялись все странности. В романе странности ничем не объясняются, просто учитель выскакивает как чёртик из коробки в те минуты, когда Арик пребывает в нерешительности, произносит нечто и исчезает. Любимая девушка... Объявляется в качестве фрустрирующего фактора, когда установку со студнем следует оставить без присмотра, дабы мог произойти очередной несчастный случай, оказывающийся в результате счастливым. Начальник... крупный учёный-биолог по прозвищу Бизон. Внешне фигура цельноворованная с гранинского Зубра. Но там, где у Гранина видим портрет большого учёного, Столяров показывает нечто, изрекающее благоглупости. Кстати, подлинный прототип Зубра -- Тимофеев-Ресовский никогда биогенезом не занимался, а на вопросы о происхождении жизни отвечал: «Спросите Опарина, он расскажет, как это было, а я в ту пору был маленьким и не помню». Два помощника основного персонажа -- в меру талантливые, суетливые и очень вовремя погибающие. Жена... существует, чтобы снимать с Арика груз бытовых проблем. Собственной индивидуальностью не обладает. Когда у Арика подходит пора второй нелепой случайности, и он вновь закручивает роман с любимой девушкой, жена вовсе никак не упоминается. Очевидно на этот срок её выключают. В тексте есть ещё приятель, сделавший карьеру (время от времени он предлагает Арику бросить науку и тоже заняться карьерой/бизнесом/выбиванием грантов. Иностранный учёный -- делает большие глаза при виде удивительных успехов Арика на ниве наблюдения за аквариумом.

Сам Арик тем более индивидуальностью не обладает, ибо его тащит по жизни ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, которое автор неоднократно упоминает с самым таинственным видом.

Общество... Время действия романа 1970-е -- 1990-е годы. Но кажется, автор поместил своего героя в нереальную, среду, такую же придуманную, как и его аквариум. Арик переживает первую стадию влюблённости и, соответственно, начинает меньше времени уделять аквариуму. Предназначение, которое волочёт его по жизни, стерпеть этого не может, у Арика начинаются неприятности. За непосещения политинформаций его собираются исключать из комсомола и, как следствие, из университета. Что за чушь? в 1968 году на физфаке проходила дискуссия о том, нужен ли комсомол. Семь именных стипендиатов подали заявления о выходе из комсомола, и ни один исключён из университета не был. После этого за нехождение на субботники и за непосещение политинформаций даже «ай-я-яй» не говорили. Создаётся впечатление, что ни в каком университете Андрей Столяров не учился, а просто сидел где-то и боялся на всякий случай.

Когда Арику понадобилось остаться в аспирантуре, он написал донос на аспиранта, который числился его руководителем. Аспиранта в тот же день не стало, и Арик занял его место. И это не тридцатые годы, а середина семидесятых! Зато в девяностые года по мнению Столярова на улицах Петербурга шла сплошная стрельба.

Язык повести. Надо сказать, что у господина Столярова наверняка проштудированы основные труды по организации художественного текста, но воспринимает он их совершенно не критически. Скажем, известно, что частица «-то» усиливает степень остранённости текста. И как только главный персонаж начинает бродить, не зная, что ещё сотворить с аквариумом, частицы «-то» начинают сыпаться как из ведра, по десятку на страницу.

Андрей Столяров уже давно был замечен в заимствованиях у известных авторов. Данный роман не исключение. Уже говорилось о Бизоне/Зубре, а вот иной момент, мелкий, но смешной. Защитив диссертацию, Арик, как и положено, устроил банкет и на нём даже сплясал с одной из дам качучу. Многие ли знают, что такое качуча? Фанаты Стругацких -- знают:

-- Слушайте, Бромберг, что вы станете делать, когда я умру?

-- Спляшу качучу на вашей могиле.

Так вот, качуча, это испанский, непарный, женский танец, популярный в середине XIX века! Когда я это выяснил, образ, созданный Стругацкими, резко обогатился: старый въедливый профессор, танцующий с кастаньетами на могиле своего противника... А у Столярова видим всего лишь глупость. Спёр слово и тиснул, не понимая его смысла.

Столяров сам себя обзывает автором магического реализма, самым петербургским из всех авторов. В данном романе ничего петербургского нет. Вообще, герои петербургской прозы любят бродить по городу, так можно без особых затрат вести в текст питерский колорит. Разумеется, Столяров заставляет своего персонажа проделывать пешком изрядные концы. Вот только нудное перечисление улиц и набережных колорита не создаёт, а ни единого художественного описания в романе нет.

Итак, что остаётся? Две сотни журнальных страниц, занятых бездарным текстом и ощущение зря потерянного времени. Не читайте.

Лишний раз убеждаюсь, что на Фантлабе чем менее известен автор и его произведение, чем менее оно ориентировано на массовые вкусы — тем более взыскательной становится оценка читателей. В результате посредственные и проходные работы красуются оценками под 9 баллов, а действительно стоящие произведения оцениваются на уровне середнячков. Тем сложнее становится отыскать интересные работы, т.к. критерий оценки точно учитывать не стоит. Роман отличный, просто мастерски написан. Честно говоря, уровень современной отечественной фантастики упал уже настолько низко, что удивляешься даже тому, что книга просто написана хорошим литературным языком. И это не говоря про другие художественные достоинства. При крайне малом количестве диалогов и довольно неторопливом стиле изложения ваше внимание продолжает удерживаться. Монотонные лабораторные изыскания предстают настоящим технотриллером. Перестроечные декорации, зачастую похожие на горячечный бред, гармонично дополняют хаос, нарастающий в жизни главного героя.

Рекомендую всем, кто скучает по старым добрым временам четвертой волны, когда фантастика была литературой, а не фансервисом.

Этот роман помещен в сборник, который правильнее бы назвать «Крушение» И речь идет не только о крушении жизни главного героя-биолога Арика, но и о крушении счастливо начинавшегося любовного романа двух других героев.Они-герои второго романа, . Но если крушение Арика было невольно подстроено им самим-непонятно что он ожидал от последнего эксперимента. то крушение счастья героев второго романа порождено изменениями в стране и первоначальным не желанием их-героев- вписываться в новые реалии..Но реалии оказались сильнее... В целом меня разочаровал первый роман.Там много логически неоправданного(например, почему созданная искусственно жизнь будет опасной для уже существующей), Кроме того. роман «Маленькая Луна» ыглядит не законченной...

Не слишком увлекательная история о том, как

Боюсь, что дело все-таки в пиримидине. Основной прокол автора в том, что герой его — не ученый от слова совсем (и странно, что Столяров взялся описывать его как ученого — вроде и сам подвизался много лет в науке, должен бы представлять, что к чему). Это, может, алхимики хотели слепить неведому хрень из дерьма. Ученых намного больше интересует вопрос «как это работает?». Если ответа нет, результат невоспроизводим, то хрень неведома выливается в помойку. Как вариант — пишется пяток статей в журналы, за которые автор потом получает кренделей от коллег, попытавшихся воспроизвести его опыты и не преуспевших. Герой как раз антиученый, образ мышления у него чисто схоластический. С тем же успехом это мог быть сантехник, вырастивший чорта в банке с окурками. Или любопытный садовод. Но явно не человек, профессионально имеющий дело с наукой.

В результате возникает закономерный вопрос — и что?

А теперь почитаю отзыв господина Саввина, думаю, он там все куда конкретней изложил )