Диана Кобленкова «Шведский нереалистический роман второй половины ХХ - начала ХХI века»

Порой призадумаешься — не конспект ли вместо отзыва выложить. Если всё серьезно. Как здесь.

Затронутого — от нелинейного письма, причин, по которым «Мужчины, которые ненавидят женщин», стали везде по миру «Девушкой с татуировкой дракона», отличий между пастишем и первоисточником, пикареском и брейгелеском, до нобелевского формата, судьбы реализовавшей имперские амбиции и ставшей для шведов предметом непрерывной рефлексии Германии, популярности Карла XII, противостояния женщин государственного сектора мужам промышленности, программируемого восприятия и наследства пролетарской литературы. Много просто констатируется, вроде того, что местные литературоведы списывают магический реализм на влияние сериала «Твин Пикс» и в их словарях нет терминов «гротеск» и «юмор».

Изложение чудесно. Научно, со ссылочным аппаратом и указателем, структура выстроена дышащим по-русски слогом, что позволяет глотать плотно утрамбованные абзацы.

И книга — как окно в другую вселенную. В которой литература имеет давно, вроде как, отвергнутые смыслы, функции и значения.

По Кобленковой Швеция ценит акцентирование этического, социального, психологии, веры, а так же равноправие, патриотизм и коллективизм. Культурное взвешивается с точки зрения вклада в общее (шведское) дело и этот подход, включающий уважение к государственным институтам, — не в виде цензуры, а именно предпочтений публики, осуждающей негатив, — не позволил развиться сатире. Антиутопии если являются, не переиздаются, деформации и разрушение не приветствуются (зато аутизм и неврозы на ура). Постмодерн приняли как инъекцию французского, новый инструмент писателя.

Неомифология, язычество в контркультуре, шведам культурным милей христианский гуманизм и символизм (церковь они отделили от гос-ва в 2000 г.). Саму Астрид Линдгрен жестко критиковали за христоподобных «Братьев Львиное Сердце», но засвидетельствовавшие, что после этой сказки детям помирать легче врачи... и т.д. Впрочем, фру дискуссии игнорировала, ей хватало собственной эволюции от солнечной Пеппи к цинику с пропеллером. Кстати, Карлссон Линдгрен не Карлсон перевода Лунгиной.

Процветает «роман-анекдот», «документальная проза», в т.ч., о Гоголе и Гагарине. Но самым всеобъемлющим стал детектив, увязавший в единое целое психологический роман, полицейский и социальный.

А фантастика? «Литература Швеции не предлагает читателям альтернативных миров, в ней практически нет жанров научной фантастики и фэнтези». Даже если персонаж путешествует во времени и т.п. (Ершильд, Вальгрен), все воспринимается как показ психологии современного шведа из этой реальности.

Стоп. Пары минут поиска (с заходом на Фантлаб) достаточно, чтобы выяснить: фантастику в Швеции потребляют вполне охотно (Еврокон-2011), да и фантасты там были, если даже потом вымерли: Мартинсон, Люндваль, Линдбом. А что статус маргинальный... Ну маргинальный, конкурировать с переводами и английскими оригиналами тяжко, а нормально ли упражнение в вымысле под вопросом и в тонко воспринимающих поэтику культурах.

Но вывод о практическом отсутствии шведской фантастики, следует, мягко говоря, признать чрезмерно категоричным. Особенно на фоне упоминающихся неоготических детективов о приведениях острова Оланд, вышедших из-под пера некоего Ю.Теорина...

Примерно так. Впечатления смешанные .