Томас Пинчон «Радуга тяготения»

«Радуга тяготения» — третий и главный роман Томаса Пинчона, одно из лучших детищ постмодернизма, на чьём фоне меркнут почти все звёзды литературы из обязательной программы читателя-интеллектуала.

Более всего эта книга похожа на «V» того же автора: чередующиеся эпизоды с разными персонажами, скачки во времени, чудаковатые герои, лихое сюжетное макраме, убойный юмор и эпически-энциклопедические масштабы.

Вторая Мировая, затем альтернативная пост-военная история, а в фокусе — простые и не очень люди: никаких баталий да беллетризаций школьной макулатуры. Пинчону интересны не склоки государств, а отдельные — трогательные и смешные — судьбы, кои, даже вспыхнув на полстраницы, продолжат пламенеть в сердце читателя, ибо «Радугу тяготения» создал настоящий писатель, чья пара фраз способна раскрыть, казалось бы, невыразимый внутренний мир.

Книга заставит хохотать и заливаться слезами, причём здешние беды — это не грустные смерти, не требующие от автора усилий, а искусно найденные трагедии в деталях: прыщ на спине, сжигаемая кукла, потерянный домашний питомец и т.д.

Название «Радуга тяготения» отсылает к инверсионной дуге — следу, оставляемому в небе ракетой «Фау-2», с коей произведение начинается и ей же завершается. Это боевое орудие важно в повествовании, метафорах, символике книги. Тут вам и фаллос, и мандала, и рассуждения о предопределенности.

Вопреки заявлениям «знатоков», в романе есть главный герой с центральной сюжетной линией — это американский лейтенант Эния Ленитроп, скрывающийся от могущественных преследователей в некой Зоне на территории Европы, где водятся те ещё маргиналы, потрёпанные войной. Он всё больше увязает в местном безумии, но пути назад нет, ибо всю прежнюю жизнь, как выяснилось, контролировали извне. И здесь возникает важная для Пинчона тема свободы, впрочем, не единственная, их там — десятки.

Часто в творчестве этого автора и рецензиях на него всплывает «паранойя». В книге её мусолят тоже нарочито много, но вряд ли персонажей, исходя из реалий романа, справедливо обвинять в бредовых идеях. Кое-где — да, а чаще — это вполне трезвая оценка ситуации, когда за ширмой происходящего есть некие Они, кои, признаться, не особо-то концы в воду: бояться же некого.

Ещё самозваные «специалисты» любят рассусоливать и причитать, какая «Радуга тяготения» тяжёлая да непонятная для чтения, мол, смотрю в книгу — вижу фигу. Это чушь. Роман — не из простых, бывает, приходится вернуться на десять страниц назад, чтобы прочесть заново, а потом — ещё раз. Причина тому — ёмкость текста. Пинчон, как настоящий писатель, знает цену и вес слова, а потому лишних не ставит. Пропустили одно — не поймёте всё, что будет дальше, — читайте, друзья, недоумевайте, ведь мы, между делом, из прямого повествования перескочили в воспоминания героя, но вы, невнимательные, это проворонили, так то.

Напоминает «Улисса»: 1) непонятная фраза, 2) три страницы текста, 3) ключ к сложному моменту в начале. Читая внимательно и запоминая факты, легко сопоставлять трудные места и находить их верные интерпретации. А вот пробегать глазами — мухлёж, к чему тогда вообще браться за книгу, для галочки? Пинчон даже мягче Джойса: не требует от аудитории знакомства с историей Ирландии, биографией автора, картой Дублина и т.д. Зато обойма технических знаний неподъёмна ни для одной души, взявшейся за книгу: если «апикального Бога» можно расшифровать, заглянув в биологический справочник, то в пространных анализах узкопрофильных вопросов придётся плыть, но такие эпизоды не в критичном количестве.

Поэтому заявления «Я понял 5% книги» — это признание лени и глупости, хотя 100% недостижимы. Вряд ли сам Пинчон помнит, что и зачем вложил в текст. Ближе к концу он постарался нагнать мути, намеренно усложнить роман. Всё явно не так безнадёжно для расшифровки, как в случае невнятного «Плюса» Макэлроя, где бред собачий; а с Джойсом сравнивать некорректно: всё же у нас есть богатейшие путеводители от Хоружия и Набокова по «Улиссу», да и по «Поминкам по Финнегану» Андрей Рене постарался перевести максимум информации. А вот материалов по «Радуге тяготения» на русском нет, американцам проще — у них целая вики-энциклопедия.

«Радуга тяготения» вышла у нас в двух вариантах: в лаконичном сером оформлении «Большой книги» и белой иллюстрированной обложке «Интеллектуального бестселлера», с более приятной бумагой, причём книга толще страниц на 150. Тексты одинаковы.

Перевод от Макса Немцова потрясающ. Чего стоят хотя бы оригинальные манеры речи: «это ж сума спятить», «этим шишкам хотца подлюк», «знашь, я ж када суда приперся, совсем детка был». Русский текст стильно отполирован, лишён избыточности, динамичен за счёт правильно выбранных коротких слов. Титаническая работа позволяет наслаждаться прекрасным творением, превосходящим язык почти любого русского автора — хоть классика, хоть современного.

В отечественных изданиях присутствует спорная запятая и одно странное согласование, но это шикарный результат для книги в 900 страниц, в стране, где в печать всё выходит с ошибками, а издательство «Просвещение», выпускающее «Котов-воителей», вообще после первого тиража просит 12-летних девочек присылать на форум список найденных опечаток.

Кстати, о детях. «Радуга тяготения» — не для ханжей: сцены педофилии, копрофилии, зоофилии и т.д. с азартом расписаны автором. Пинчону повезло творить в годы, когда в работы художников не лезли толерасты да цензоры, и писал он, как и полагается это делать, о чём душа просила, без купюр, компромиссов, реверансов общественному мнению. «Есть в жизни — значит, есть в книге», почему нет? Негры названы неграми, а то и нигерами, чернокожего мальчугана окучивает взрослый белый дядька — задор в этом всём невероятный. Тут нет стремления начерпать в текст ушаты грязи, напротив, всё к месту, с юмором и бесспорным мастерством.

Оргий не так уж и много для такого объёма, но все они — ярчайшие эпизоды. Один из них можно смело назвать самой лучшей сексуальной сценой в литературе. Куда там «Эммануэль» с перепихоном в самолёте или «Горькой луне» с её гастрономическими какашечными изысками. Пинчон ловит самую верную грань между физиологией и эмоциями, создавая возвышенную художественную порнографию. Есть миф, что он учился у Набокова. И, если подумать, тут немало общего с «Адой», а на «Лолиту» даже отсылки встречаются.

Эквивалент «Радуге тяготения» за пределами творчества Пинчона найти невозможно. Получилось масштабнее Барта, веселее Джойса, сложнее Павича, динамичнее Пруста и т.д., но это не значит, что бесспорно лучше. В чём-то один автор сильнее, в чём-то другой. Скажем, по стилю очень-очень-очень близко к Набокову, однако козырные тузы прозы всё равно у Владимира Владимировича, кстати, не осилившего сию книгу (Cheking In with Vladimir Nabokov, Esquire. 1975. Vol. 84. № 1. P. 131). А если сравнить с Переком, то француз, кажется, побогаче на словарный запас, зато не способен строить из специальных терминов метафоры, как реализовано в этом произведении.

Любимая смысловая единица в романе — абзац со страницу, включающий красивый стиль, армаду запятых, отсылки к мифологии, биологии, культуре, непроницаемую мутотень, нечто важное для сюжета, пару ассоциаций, тропы, упоминание двух-трёх персонажей, о коих читатель забыл, и т.д.

Из-за густоты населения романа, его невозможно удерживать в голове при первом чтении. Лучший выход — конспект и наличие электронной версии для быстрого поиска. Но даже это не обеспечит полное понимание содержания. Ряд сцен, фраз и фактов — намеренные мистификации, к коим нет ключа, — скажем, выражение Киргизский Свет или бессмысленные песенки (хотя таковые не все). С этим можно смириться и идти не по смыслу текста, а по ассоциациям, получая уже свою «Радугу тяготения». Кое-где сложность по уровню подскочит до знаменитой главы о перерождении языка из «Улисса», но, увы, в случае «Радуги тяготения» однозначной интерпретации нет.

Роман очень кинематографичен, причём исполнен этот фильм в духе сегодняшних захватывающих лент, будто книга написана сейчас и направлена в 70-е на машине времени, но попутно, по просчёту Шурика, посетила древнюю Москву, где сорвала с катушек Ивана Грозного.

В «Радуге тяготения» действительного много всего крышесносного: гигантский Аденоид, говорящая собака, мальчик, меняющий цвет кожи, дуэль на тортах, заплыв в канализацию, супергерои и много чего ещё — не предугадать. Автор наслаждается тем, что создаёт, и азарт заражает читателя. Синусоида тем скачет от порнографии и сальных шуток до богословия, проблем экологии, эсхатологии и тьмы философских вопросов. Выходит это гладко, хотя неподготовленный ум явно упрекнул бы Пинчона за калейдоскопичность. Но это от зашоренности, нужна мощная работа мысли, чтобы «вытягивать» такие тексты.

Ближе к концу Пинчон делится подсказками, упоминая таро, каббалу и приводя некоторые факты о книге, способные дать дополнительную плоскость прочтённому. Но потребуется заново пропустить через себя весь текст, ведь эта книга из тех, что предназначены для многократного перечитывания.

Привлекательность романа — в том, что здесь каждый найдёт что-то для себя. Обязательно в душу западёт красивая сцена, что-то романтическое, горькое или героическое. Живописные пейзажи, особые состояния души, потоки авторской мысли никого не оставят равнодушным, а ведь в этом одна из главных задач литературы.

Любопытное наблюдение: многие события из текста загадочным образом проецируются в реальность: возникают цепочки удивительных совпадений, отчего произведение приобретает дополнительный ореол мистики.

«Радуга тяготения» — это та редкая книга, которую справедливо назвать шедевром. Она имеет все шансы попасть если не на вершину, то в первые три позиции любимых произведений думающего читателя. С ней однозначно стоит познакомиться, хотя начинать лучше с другого романа Томаса Пинчона — «V».

М-да... А говорят, что это культовое произведение. Даже, что его проходят в учебных заведениях США. Хотя, это и не точно...

Считается предтечей киберпанка, хотя лично я никак не могу взять в толк, что из этого могло порадить киберпанк как жанр.

Действие происходит незадолго до окончания Второй мировой в нашем мире... но и это не точно...

Что точно можно сказать, что сюжет действительно интригует. Хочется узнать, сможет ли главный герой достичь своей цели и что же собственно этой самой целью является.

Также точно то, что эта книга не для всех. От слова «совсем». Во-первых, главный художественный приём — «поток сознания». Реальность, бред, сны, галлюцинации — всё перемешивается. И никто вам не будет объяснять, где что. Читается очень тяжело. Во-вторых, автор местами жаждет шокировать читателя, поэтому по тексту встречаются разного роды перверсии, типо копрофилии. Причём не просто встречаются, а ещё и расписываются во всех подробностях на много страниц. Значок «18+« здесь стоит не просто так. В-третьих, не хватает примечаний. Сильно не хватает. Ради интереса, любопытствующие могут найти в интернете целые энциклопедии, посвящённые разбору данного романа. Поэтому часть смысловых пластов просто пройдёт мимо читателя.

Стал бы я рекомендовать эту книгу кому бы то ни было? Вряд ли...

Впервые с романом «Радуга тяготения» я столкнулся пару лет назад на страницах книги «Американские боги» Нила Геймана. В тот раз, правда, я был слишком увлечен сюжетом, чтоб обращать внимание на детали, однако в памяти это упоминание отложилось. Затем на фантлабе открыли библиографию Томаса Пинчона, в которой меня зацепили следующие слова: «Пинчон — писатель элитарный. Его романы очень сложны по замыслу и по структуре, по сюжету и композиции: перенасыщены технической информацией, наполнены философскими раздумьями, литературными реминисценциями и историческими аллюзиями, читать их сложно даже подготовленному читателю.» А тут еще и подоспело издание «Радуги тяготения», что укрепило желание ознакомиться с творчеством автора, благо есть такая возможность.

Оговорюсь сразу, подготовленным читателем я себя не считал и не считаю, и вполне допускаю, что не понял большей части замысла автора. Однако книга прочитана и, пожалуй, мне есть что по ней сказать. Первое впечатление — это ассоциация с популярным видом компьютерных игр по поиску предметов. Перед нами огромное количество деталей, идей и описаний, среди которых необходимо выискать все необходимое для понимания замысла автора.

В романе 4 части, у каждой есть свой эпиграф, и каждая делится на некоторое количество эпизодов. Главного героя в романе нет, есть персонаж, который занимает большую часть «экранного» времени, несколько персонажей, которые встречаются время от времени, и громадное количество героев, которых мы встречаем всего раз или два за всю книгу. Помнится, я удивлялся, что ни на фантлабе, ни на самой книге не указана вменяемая аннотация к сюжету: книгу-то купил, а вот о чем она — понятия не имею. После прочтения все вопросы отпали сами собой: очень сложно написать емкое описание романа в 900 страниц, сюжет которого похож на разбитое зеркало, которое читатель собирает по осколкам. Каким оно было изначально, знает только создатель (в данном случае автор), читатели же собирают так, как им кажется правильно, и не факт, что конечный результат будет соответствовать тому, что планировал писатель.

Несмотря на то что повествование очень необычное, сказать о сюжете кое-что все-таки можно. Действие происходит в 44-45-м годах ХХ века в Европе. Перед нами разворачивается история поисков, а заодно и раскрытия секретов прибора под названием «Schwarzgerät» («черное устройство»), который будет установлен на ракете с серийным номером «00000». Но это если оооочень сильно упростить сюжет. Действий, видений, размышлений, снов в романе настолько много, что переход между ними далеко не всегда заметен, что способствует более внимательному и вдумчивому чтению. Когда-то я думал, что тяжело писать отзыв на «Игру престолов» Дж. Мартина, дескать, и персонажей много, и локаций, и сюжет линейно-параллельный. Теперь я понимаю, что это было довольное простое занятие. В «Радуге тяготения» же читателя ждет не просто хаотичный сюжет, а хаотичный сюжет с путешествиями во времени, в ад, в глубины человеческой психики, в том числе и нездоровой.

В каждой главе (или, по крайней мере, в большинстве глав) упоминается ракетный удар, паранойя, детерминизм, бихевиоризм, а также мелькают временами теории заговора. Кроме того, каждая глава (в зависимости от персонажа, от лица которого ведется повествование) имеет свою стилистическую окраску: встречаются главы полностью построенные на ассоциативном ряде персонажа, за которым сложно уследить, и еще сложнее понять, что из всего этого реально. Попадаются главы, стилизованные под сценарии, главы, где все четко и ясно, даже дотошно (доходило до того, что целая страница была посвящена перечислению всех предметов которые лежали на столе) и т.д. Очень ценная отличительная черта романа — наличие иронии, без нее я бы точно не дочитал книгу до конца. Именно ирония и своеобразное чувство юмора автора склонили чашу весов плюсов в пользу доведения дела до конца.

Перелистнул последнюю страницу я в амбивалентном состоянии: с одной стороны я был рад, что все кончилось, т.к. читается книга действительно очень тяжело, но с другой стороны, есть в ней что-то цепляющее, отчего хочется вернуться к ней позже, через несколько лет.

В итоге я никому не буду советовать прочитать «Радугу тяготения», но не потому что книга плохая, а потому что понравится она далеко не всем. На этом моменте мне вспоминается цитата из «Кладбища для безумцев» Р. Бредбери: «Я не делаю ничего, что я ненавижу, или то, во что не верю./.../ Чёрт, Констанция, я не гоняюсь за деньгами. Если б ты предложила мне /переписать в сценарий/ «Войну и мир», я бы отказался. Что, Толстой плох? Нет. Просто я его не понимаю. Это я убогий, не он. Но я, по крайней мере, знаю, что не могу сделать из него сценарий, потому что я в него не влюблён.» С Пинчоном тоже самое: вся книга может пройти мимо, но не потому, что она плохая, вовсе нет. Просто эта книга не для всех и необходимо хотя бы мимолетом коснуться образа мыслей и идей автора. С другой стороны, эти мысли и идеи надо сперва узнать и понять, так что все смелые и умные — дерзайте, но будьте готовы к тому, что возможно с первого раза эту книгу-глыбу одолеть и не удастся.

П.С.: насчет качества перевода в целом говорить не берусь, но несколько напрягало обильное количество мата и изменение (или, как говорится, адаптация) имен персонажей.

Ура, я читаю второго Пинчона за два месяца. Тоже нашла событие. Ну, каждому свой повод для радости, я к этому автору подкрадывалась четыре года, за которые уйму книг перечитать успела, хороших и разных, были среди них и архисложные философские трактаты и книжки на английском, французском, испанском, немецком, и, страшно выговорить — шведском и датском. И ни в одном случае не делала столько подходов, не испытывала такого трепета, как перед «Радугой гравитации» . Может быть потому, что самонадеянно пыталась браться за эту книгу, будучи совершенно не готовой к восприятию постмодерна и она всякий раз ввергала меня в такой ступор, что еле ноги уносила.

При этом со всем остальным, чем тут хвастаю, заранее шла, как на подвиг долготерпения, а от Пинчона отчего то ждала, что вот продавлю сейчас плёнку поверхностного натяжения и окунусь в историю, а прорвать все не получалось и как понимать этого странного Пирата Прентиса в этом неясном времени-месте с его непостижимой любовью к бананам во всяких невообразимых гастрономических сочетаниях — не могла определиться.

Человек, минимально знакомый с романом, поймёт, что стопорилась на первой главе. Так и было, дальше самого начала в пору первого знакомства не продвинулась. Но, как это чаще всего бывает с невеждами, сделала для себя вывод, что не я худа, а книга, отступилась и... Не перестала хотеть понять её. Постепенно это стало родом идефикса: А не пора ли попытаться снова? — спрашивала себя, — Нет нет, ещё не сейчас, — отвечала трусливо. А потом решила, что если читать Gravity's, то непременно в оригинале — не обидно будет, если опять не пойму, зато когда ужо осилю, то такое большое дело будет сделано, за которое стану немыслимо себе уважать.

И оригинальный вариант давно залит был в читалку, а я все тянула время, все опасалась, пока в Gwendy`s Button Box Кинга не наткнулась на персонажа, который читал роман (дело происходит в 1973) и труба пропела, пора. Памятуя о сложности, положила себе читать небольшими фрагментами, разделиив на весь февраль, так то я быстро читаю (опять хвастаюсь) и Кинговых Sleeping Beauty's, например, о семисот двадцати страницах, в неделю одолела. И я не взяла в качестве поддержки перевод Максима Немцова, рассудив, что нечестно будет нырять в него то и дело, да и соблазна слишком много окажется.

В общем, отправилась в это путешествие и сначала было не просто непонятно, а Совершенно Ничего Непонятно. Нелинейное действие, обилие персонажей, чем то таким странным занятых, туалетные шутки, которых я не в состоянии постичь, чего стоит один эпизод с командой коричневых футболистов, к середине которого с дрожью омерзения понимаешь, что речь иноскательно ведётся об отправлении героем естественной нужды. А потом смеёшься над собой, а ты чего ждала, единорогов, катающих прекрасных дам?

А потом эта песенка про Кеноша-Кид и тебя подхватывает отвязный ритм повествования, Радуга пронизанна ритмами чарльстонов, фокстротов, частушечных куплетов, блюза и свинга, но это ожидаемая музыка, а вот когда сталкиваешься впервые с внутренней рифмой Пинчона, с целыми кусками сложно ритмически организованной рифмованной прозы, удивительно мелодичной, то эффект сродни культурному шоку. Это невероятно красиво, даже когда знаешь, что львиная доля смысла останется за пределами твоего понимания (Томас Пинчон мастер многозначного словесного эквилибра), но даже оставаясь до конца нерасшифрованной, красота этого текста сжимает сердце, как музыка поющей марсианской ветви из какого нибудь Видоизмененного углерода.

И ты счастлива своей авантюрой, у тебя есть что то такое, чего ни у кого нет, уникальное и только твоё. Жаль, что ни с кем не поделишься, но счастье, что добыла «в моей душе лежит сокровище и ключ поручен только мне». А они продолжают куражиться там в книге, стебаться над жизнью и смертью и в какофонии шуток ниже пояса, вдруг звучит пронзительная нота и тебе удаётся её уловить, и это бьёт наотмашь. Прентис и Скорпия, Джулия И Роджер, Слотроп и Кати, Пенелопа и призрак её отца в его кресле (волоски вдоль позвоночника дыбом).

А помнишь, как Слотроп вывалился, замотанный в пурпурную штору, как в тогу, на лужайку, где достопочтенное общество играло в крокет и как полковник ответил на невысказанный вопрос одной из дам : Ок, а это Слотроп в каком то пурпурном дерьме. Это было смешно. А Пеклер и Илси, такая невыносимая нежность, такая запретная любовь, столько Набоковской Лолиты. И потом, когда её увезли, и потом, когда он пытался забыть о ней, и потом, когда узнал, что попала в лагерь (Дебора, так назывался?), и добился разрешения на поиски её среди этих частью мёртвых, частью умирающих, истощенных до последней степени людей. И он снимает свое кольцо, чтобы надеть его на палец какой-то женщины, так же, как все там утратившей сходство с человеческим существом — возможно это поможет ей выжить в пересыльных пунктах, А Илси уже не спасти, не найти. Плачешь.

А Слотроп и Бьянка — отчего то передёргиваешься брезгливо. А жёлтые ботинки Слотропа — хмыкаешь, вот выпендрежник. А: Почему никто не сообщил мне, отец, что президент Рузвельт уже год, как умер? — больно за него. Но самая моя большая любовь, это Чичерин и тюркский алфавит. Ах, что за дивная история! Я на своём читательском веку столько развесистой клюквы съела от англоязычных авторов, пишущих о советских реалиях. И добро бы вроде неряхи Меттьюза с его Red Sparrow, но и такой по всему серьёзный автор, как Дэвид Митчелл иной раз жуткие ляпы допускает, с The Bone Clock не знала в части России, плакать или смеяться. У Пинчона все на месте и памятный с детства казахский алфавит с его графическим изображением фрикативных, взрывных, горловых звуков, адаптированных к кириллице, и акын Джабаев со своей песней, ах моё филологическое сердце казахстанской уроженки сомлело, преисполнившись горячей благодарности. Вот и все. Люблю эту книгу. Ах да, сегодня для игры выпало читать написанный через сорок лет«Край навылет» Пинчона.

Очень сложно давать оценку таким сложным произведениям, многие пытались, даже и не буду. Скорее дам свой поток образов. Государство как водитель автобуса, а мы пассажиры, банановый завтрак ,параболы бомб на горизонте, руины и голодные собаки для опытов не менее безумных(гениальных?) чем опыты Павлова. Сексуальная энергия как глоток жизни в романе, как ни странно, тут не эротика а жесткая порногафия во всех её видах и красках, но живая многогранная и единственно искренне человеческая. Все остальное серое, тяжкое как небо цвета мокрого бетона с которого красиво планируют вожделенные бомбы. Цель данного эпоса это Бомба как символ фаллический символ и власти жизни над смертью, как религия, как транспорт, как артефакт всемогущества, идеальная машина и живое существо.

«Радуга тяготения» — роман выдающийся и вписавший себя в историю литературы двадцатого века как классика постмодернизма. А также один из тех самых Великих Американских Романов, написать который мечтает каждый автор-американец. Путь книги к русскоязычному читателю занял больше десяти лет, если оптимистично вести отсчет времени с издания на русском языке двух других книг Пинчона: «V.» и «Выкрикивается лот 49», и почти четыре десятилетия с года оригинальной публикации.

На смену идеологическим препонам (хотя «Радуга тяготения» и представляет западное общество в довольно критическом свете, во-первых, такой же свет (в отличие от довольно споро переведенной «Уловки-22» Джозефа Хеллера) падает и по другую сторону капитализма, а во-вторых, сам способ, которым пользуется для этого Пинчон, несовместим с социалистическими представлениями о действительности и реализме) пришли ожидаемые трудности перевода. Пятилетний труд переводчиков, который впору приравнять к профессиональному подвигу, завершен, и теперь дело за читателем. Которому в свою очередь предстоит немало потрудиться.

«Радуга тяготения» — текст сложный и требовательный. Недаром в поисках его верного и полного толкования, поклонники создали специальный wiki-сайт и много лет ведут рассылку, посвященную толкованию (и перетолкованию) сложных мест романа. Подобная талмудистика пинчонитов, пинчоноведов и пинчонофилов обусловлена не только объективно высокой информационной плотностью романа, но и субъективным стремлением автора запутать дело.

В книгах Пинчона конспирология и паранойя идут рука об руку. Вкупе с авторской стратегией репрезентации они окрашивают и жизнь писателя, известного своим затворничеством. Он не дает интервью и не появляется на телевидении, известны лишь несколько его старых фотографий. Даже Владимир Набоков, чьи лекции он вроде бы посещал, не смог вспомнить такого студента. Впрочем, это утверждение столь удачно корреспондирует с тяготением самого Пинчона к незаметности и пребыванию в тени, что любой обладающий его же, пинчоновской подозрительностью и так же склонный к конспирологии увидел бы в этом навязчивом отрицании тайный сговор двух писателей.

Следует иметь в виду и то, что в современном мире для признания писателя затворником ему достаточно не появляется в масс-медиа (которые и констатируют факт затворничества) — подобной позиции на территории б.СССР придерживается Виктор Олегович Пелевин. Между тем, Томас Пинчон может похвастаться (если, разумеется, сочтет это возможным или необходимым) тем, что стал персонажем мультипликационного сериала «Симпсоны», представ перед зрителем в несуразном бумажном пакете на голове — схожий след оставляют за собой вместо идентификационного аватара анонимы, комментирующие Живой Журнал.

«Радуга тяготения» и сама оставила множество следов: без этой книги невозможно представить киберпанка и творчества Гибсона, она инспирировала конспирологический «Маятник Фуко» Умберто Эко, а славный «Криптономикон» Нила Стивенсона рифмуется и перекликается с opus magnum Томаса Пинчона вовсю.

Центральной фигурой романа является фигура ракеты ФАУ-2, обгоняющей звук на пути к смерти и разрушению. Центральным персонажем — Эния Ленитроп, американский военнослужащий, обладающий удивительной эректильной функцией: способностью предугадывать точки попадания ракеты, отмечая их как места своих сексуальных побед (возможно, вымышленных). Центр повествования и его смысл читателю предстоит найти самому.

И Пинчон позаботился одновременно о том, чтобы сделать это было возможно каждому и каждому сделать это было непросто. Повествование распадается на фрагменты, распадающиеся на частицы, распадающиеся на элементы. Оно витиевато и своей траекторией напоминает о мыслях, разбегающихся в уме во время плохо проведенной медитации. В то время как «Улисс» Джеймса Джойса – роман, не менее знаковый и не менее легкий для прочтения (конспирологическое примечание: количество страниц в первых изданиях обоих произведений одинаково), техникой «потока сознания» довел роман как жанр едва ли не до предела субъектности, предлагая читателю проникнуть в сознание Леопольда Блума, чтобы найти ключ к трактовке текста, «Радуга тяготения» помещает этот самый ключ в сознание читателя, понуждая его сложить пазл в соответствии с собственными взглядами и представлениями. Благо деталей для этого Пинчон создает в изобилии – возможно, что и лишние останутся.

Субъектность «Радуги тяготения» вынесена вовне. В книге Пинчон говорит о проективных тестах (к числу таких тестов относится, например, тест Роршаха), которые позволяют выявить структуру личности и мышления тестируемого. Так и читателю предлагается увидеть структуру романа, а значит, в некотором смысле дописать текст, разделив его на цветы и сор, из которого они выросли. Повторюсь, что Пинчон, подобно то ли рачительному хозяину, то ли педантичному и внимательному демиургу, об этой густой насыщенности текста позаботился.

Охота на птиц додо, дрессированные по методе академика Павлова (учение Ивана Петровича играет значительную роль в романе) собаки и даже осьминог по имени Григорий, аргентинские анархисты, планирующие эмигрировать в послевоенную Германию, теории заговора, в который вовлечены правительства и могущественные (а как иначе?) корпорации и многое другое, и многие другие. Шпионские интриги, которые вполне мог бы сочинить Юлиан Семенов, прими он дозу диэтиламида d-лизергиновой кислоты, также известной как ЛСД (кстати, тоже вспоминаемой – но не воспеваемой — в романе), перемежаются водевильными песенками, и текст образует восхитительный пастиш, одновременно лирично-нежный и полный юмора, черного как кожа негров племени гереро, состоящих на службе у нацистов.

Детали, подробности, случайности (а точнее – юнгианские синхронности) — все взаимосвязано. При прочтении романа невольно вспоминается начальная фраза другого романа, созданного в то же десятилетие, «Дэниэла Мартина» Джона Фаулза: «Увидеть всё целиком; иначе — распад и отчаяние».

И один из вопросов, которым задаются персонажи книги, заключается в том, носит ли эта связь предметов и явлений причинно-следственный характер? Положительный ответ превращает способность Ленитропа (а вместе с ним, и поведение человека) в реакцию на стимул, простую и просчитываемую в качестве траектории. А значит, и в объект управления, предполагая возможность контроля с ИХ стороны (таинственные ОНИ – неотъемлемый атрибут любой теории заговора; впрочем, как известно, если вы параноик, это еще не значит, что за вами не наблюдают), что парадоксальным образом ведет к умалению сложности и возрастанию энтропии.

Энтропия, распад – одна из важных тем в творчестве Пинчона (в библиографии которого есть и рассказ с одноименным названием). С этой точки зрения вызывающая сложность романа трактуется как противодействие, сопротивление энтропии.

В нескончаемой череде интерпретаций можно найти и ту, в которой текст является жизнеописанием (неслучайно, главный герой фигурирует в книге и как «младенец Эния») или, поскольку итог любой биографии известен заранее, хроникой умирания.

Полет ракеты становится метафорическим выражением человеческой жизни (кстати, последний свой романный полет ракета знаково совершает с человеком на борту) с ее радостями, тяготами и то ли предсказуемой, то ли неизвестной (пусть и в пределах статистической погрешности) траекторией.

ФАУ-2 взлетает, достигает высшей точки и стремительно приближается к месту назначения, обозначаемому печальным словом «конец».

А вот теперь я льщу себя хвастливой надеждой, что принадлежу к не очень обширному кругу читателей, что прочитали Радугу гравитации дважды. Первый раз это было такое интеллектуальное напряжение всех мозговых сил, что я долго не решался повторить этот подвиг. А тут случайно взялся за книжку и уже не мог оторваться. Первое чтение заняло целый месяц, второе — всего девять дней. Как ни пыжился, но больше 130 страниц за день одолеть не мог. От необходимой концентрации внимания и обилия вызываемых текстом мыслей и чувств в прямом смысле голова пухнет и кругом идет. Сразу же начал делать заметки по ходу чтения и набралось в итоге 63 пункта, страниц на 15 печатного текста. Хочется сделать теперь из этого что-то посерьезнее еще одного восторженного отзыва.

Мне нравится, что на этой странице писало столько знающих и хорошо понимающих литературу читателей. Особенно вдохновляет своей глубиной и проникновенностью работа Night Owl. Рад испытать чувство гордости за нашу молодежь. Есть кому в России строить будущее.

Добавить к таким отзывам что-то кратенько очень сложно. Разве что пару выводов и цитат, чтобы не были наши восторги голословны.

Пинчон, судя по семи из девяти прочитанным книгам, левый либерал, которого современные левые и либералы Запада немедленно окрестили бы обскурантом-черносотенцем, если бы внимательно прочитали.

Вот его критика Маркса, описывая колониальную политику Запада:

«стоп, ну-ка погоди минутку — точно, это ж Карл Маркс, лукавый старый расист, удирает, стиснув зубы и воздев брови, делает вид, будто речь только о Дешевой Рабсиле и Заморских Рынках… Нет-нет. Колонии — это гораздо, гораздо серьезнее. Колонии — отхожие места европейской души, где человеку дозволительно спустить штаны и расслабиться, упиваясь вонью собственного дерьма. Наброситься на изящную жертву, ревя, как заблагорассудится, и пить ее кровь, не скрывая радости. Каково?»

Действительно, каково?

Или вот слова Энии из воображаемого спора с отцом:

«Может, есть такая Машина, и она заберет нас, заберет целиком, через электроды в черепе нас засосет прям в Машину, и мы там станем жить вечно, мы и остальные души, которые в ней сидят. Она сама решает, кого засосать, вдоба-авок — когда.Тебе торч не дарил бессмертия.Ты всякий раз возвращался в умирающий кус вонючего мяса! Но Мы можем жить вечно в безупречном, честном, очищенном Электромире…»

Тут вам прямое предсказание Киберпространства и всего раннего киберпанка. Кстати, повесть Джеймса Типтри «Девушка, которую подключили» вышла в том же году, что и книга Пинчона. Вот это Совпадение!

Примеры из разных областей развертывания человеческой цивилизации можно приводить десятки, сотни. Потому что Пинчон создал роман-мир, целую виртуальную Землю, закодированную на 1000 страниц текста. В мире своем он описал все от центра планеты до границы космоса, действие разворачивается на всех континентах, от полюса до полюса и на временной шкале в шестьсот лет от начала Нового времени до первых двух столетий третьего тысячелетия. А к тому же астральные миры, посмертие и все такое прочее...

Однако, преклоняясь перед художественной и интеллектуальной мощью Пинчона у меня есть претензия к нему как к идеологу. Он ярый индивидуалист. При всем своем безусловном левачестве (ни одного худого слова о Советской России, Сталин — обаятельный тиран, и только!) он не верит в борьбу масс за социальный прогресс, историческое творчество народа для него чуждое понятие. Можно было бы надеяться на сборище креативных маргиналов, но нет, не потянут. Не хватит ресурсов и стойкости. Самим не пропасть и не скурвиться — вот и все, на что силенок хватит. Даже в разгар контркультурной революции Пинчон по поводу ее результатов не испытывал никаких иллюзий, а не 20 и не 40 лет спустя, когда писал «Вайнленд» и «Внутренний порок».

Да, наверно, лучше знать первый раз приступая к чтению (чтоб не было горьких разочарованных упреков): в конце все умерли. В буквальном смысле.

И все равно Пинчона читать строго необходимо, особенно его главное творение — Радугу. Это невероятное приключение. Круче, наверно, чем скататься в южноамериканские джунгли и посетить руины города исчезнувшей цивилизации (а ведь в романе есть и про это история!).

Он очень духовно и интеллектуально обогащает.

Сложно писать отзыв на эту книгу. Даже думаешь — а есть ли смысл? Все уже давно всеми подробно разобрано и рассмотрено, что тут еще скажешь?

Но все же.

Честно говоря, осилил «Радугу тяготения» только с третьего раза. Первые два бросал в самом начале — странице на 30-й. Звучит странно, наверное, но только до тех пор, пока реально не попробуешь засесть за «Радугу». Начинаешь читать и... через несколько страниц ловишь себя на мысли, что не понял ничего. Даже так — НИЧЕГО. Слова-то вроде все знакомые (почти), язык твой родной (читал в переводе — как это можно осилить в оригинале даже с крепким уровнем английского я не представляю), но в голове ничего не откладывается, картинка не создается, смысл вообще не улавливается.

Ну вот что-то подобное можно испытать, если для какого-нибудь ИИ создать базу русских слов, задать алгоритмы, по которым можно сложить структурно-правильные предложения и сгенерировать случайный текст. Прочитать-то его можно будет, но смысла в нем ноль. Вот примерно то же я чувствовал от первых страниц «Радуги тяготения».

Поэтому в первый раз я это дело бросил. Через пару лет попытался еще и снова бросил. И вот с третьего раза зашло. Удивительно, но на этот раз таких проблем с пониманием текста у меня не возникло. Да, это все еще сложно и частично непонятно, но картинка уже складывается. Странно, но, видимо, к чтению «Радуги» нужно подходить в особом состоянии разума, иначе я это объяснить не могу.

Тем не менее, начало книги реально сложное. Втягиваешься где-то странице к сотой (примерно к концу первой части), а потом вдруг оказывается, что Пинчон таки умеет писать просто и понятно, и текст уже идет как по маслу. Не знаю, намерено ли автор усложнил начало книги, но дальше все будет проще. Да, куски с потоком сознания и трудночитабельные части все равно останутся, но в целом текст становится обыденнее (если к Пинчону вообще можно применить такое слово) и понятнее.

Ближе к концу (а именно в четвертой части из четырех) текст опять возвращается к мешанине образов их начала, но к этому моменту ты уже к этому привыкаешь.

Про сюжет рассказывать смысла не вижу, но он тут есть — сложный, запутанный, многогранный и интересный. Вообще, в «Радуге тяготения» есть все: очень смешные моменты, забавные приключения, мощные драматические эпизоды, фантасмагория, отчасти киберпанк и много чего еще. Текст неровный (приключения Энии Ленитропа читаются проще всего, который, кстати, полностью оправдывает свое имя — Лень и Энтропия), глубокий, вязкий и плотный. Читать быстро не получится — либо ничего не поймешь, либо просто не проникнешься.

Всю книгу герои (в первую очередь — Ленитроп) пытаются разгадать тайну создания уникальной ракеты типа ФАУ-2 под номером 00000 (ноли вообще играют важную роль в тексте) и загадочного устройства под названием «Шварцгерет», сделанного из нового пластика Имиколекса G и помещенного в ракету.

Я боялся, что Пинчон не сможет (или не захочет) раскрывать все карты к концу и оставит многие сюжетные линии оборванными (пост-модернизм же), но, к счастью, ничего подобного не случилось. Книга закончена, все ответы даны. Причем насчет ответов тут штука интересная. Понятно, что прямым текстом Пинчон ничего не говорит. Поэтому ответы у каждого, скорее всего, будут свои. И вот тут важный момент — на страницах книги Пинчон разбросал реально много необходимой информации, из которой можно строить теории и приходить к определенным выводам. То есть тут не та ситуация, когда автор просто оставил концовку открытой, а дальше думай как хочешь. Нет, ответы в тексте есть, но как ты их поймешь и найдешь ли все — зависит только от тебя. Поэтому «Радуга тяготения» во многом напоминает ролевую игру, нежели просто текст. И в этом — один из ее главных плюсов.

Остальные плюсы: прекрасный язык (да, даже в потоках сознания), шикарная стилизация, потрясающие персонажи. Да тут все один большой плюс. Впрочем, для меня был и минус, хотя и несущественный: это обилие иностранных слов (чаще всего — немецких), перевод к которым дается в сносках — банально неудобно постоянно лезть взглядом в низ страницы, хоть эти слова и работают на общую атмосферу. Но это правда мелочи.

Вообще, мне показалось, что вся книга — это такой большой киносценарий с комментариями режиссера/сценариста. Потому что Пинчон подробно и детально расписывает каждую сцену, часто прямым текстом пишет, какая музыка должна играть в определенный момент, какие инструменты, какие песни, какие на фоне должны быть танцы. Местами диалоги персонажей оформлены в виде сценария по ролям (как в пьесах). А часто Пинчон сам (или даже скорее не он, а некий абстрактный рассказчик, сценарист) комментирует текст и все в нем происходящее (вроде: «Что за хрень тут происходит?»). Главы разделены рядом квадратов, что напоминает кинопленку. Ну и про кино в книге тоже много — чего только стоит эксцентричный режиссер Дер Шпрингер или фон Гелль (а, может, вся «Радуга» — и есть его сценарий? Можно только догадываться).

Порнухи и прочего непотребства в книге, к моему удивлению, оказалось мало. Я начитался отзывов, в которых «Радугу» ругали за излишнюю поргорафичность и «блевотные» сцены, так что ждал особой жести, но ее не было. Да, сексуальных сцен тут хватает, но единицы из них подробно описаны. Есть только один неприятный момент:

Но и все. Наверное, в 1973-м, когда книга вышла, даже такое шокировало читателей, но в наше время к подобному все привыкли (да, в такие времена мы живем). К тому же, постмодернизом тоже уже никого не удивишь, а у какого-нибудь Сорокина трэша, угара и содомии куда больше.

Очень трудно оценивать эту книгу. Как ее вообще можно с чем-то сравнивать? Знаете, вот есть просто хорошие книги, есть отличные, есть шедевры. Но существует и еще одна категория, которая стоит особняком — книги-явление. Как бы ты к таким не относился, они не перестанут быть Явлением в мировой литературе, явлением, которое изменило многое и многих. Вот «Радуга тяготения» — как раз такая книга. Ей можно поставить 1, можно поставить 10 — это ничего не изменит. Она вне оценочной шкалы и вне времени. От нее не получаешь такого удовольствия, как от чтения, скажем, качественного фэнтези, которое ты оценил на десятку. Удовольствие тут, конечно, тоже есть, хоть и совершенно другое, но дело-то совсем и не в нем! Это не развлечение или развлечение совсем иного рода. «Радугу» местами реально сложно читать, где-то через текст приходится пробираться, но... Оно того стоит. Как минимум, из-за эмоций, которые испытываешь после прочтения. Из-за сложения догадок и версий. Из-за яркого спектра стилистических приемов, которые, возможно, больше нигде и не встретишь. И самое главное — из-за уникального опыта.

Это просто «Радуга тяготения». Это и есть ее оценка.

«…и где же в этом анекдоте соль? да вот нету в нем соли».

Бессмысленно пытаться анализировать этот роман с точки зрения сюжета или идейной нагрузки, вопрос «о чем книга?» применительно к «Радуге» просто неуместен. Пинчона можно читать ради изощренного языка (здесь он неподражаем), остроумных вставных новелл (история башковитой лампочки особенно забавна), ярких неожиданных образов (их есть в количестве), скабрезных шуток (а этого еще больше) или ради лирических сцен, которые как ни странно тоже присутствуют. Но его точно не стоит читать, чтобы узнать, чем все закончится, или чтобы понять, кто, как, где, зачем и почему. Создается впечатление, что чуть ли не сама ткань текста противится расшифровке.

«Приключения» Ленитропа и многочисленных других персонажей подчиняются логике разве что рассудка, находящегося под длительным воздействием наркотических веществ. Собственно, после выхода романа одна из версий его толкования состояла в том, что все происходящее является галлюцинациями группы людей, подвергнутых эксперименту по испытанию психотропных препаратов. Вряд ли замысел был в этом, но, когда текст периодически сбивается на невнятное бормотание, такие версии неизбежны.

Сложный витиеватый язык, в жертву которому принесены сюжет, композиция и характеры; ассоциативные цепочки, психоделика, порнография, патологии, ускользающий смысл, очень большой объем… Временами создается впечатление, что над читателем просто издеваются. Вероятно, чтобы честно прочесть эту книгу от начала до конца нужно быть немножко мазохистом (кстати, садо-мазохизм не последняя тема романа).

И все же от книги не получается отмахнуться, пожать плечами и просто забыть. Да, чтение «Радуги» требует серьезных усилий, но техника письма, которую демонстрирует автор, настолько изощренная, что обладает самостоятельной ценностью. И параноидальная тематика романа созвучна стилистике автора. Мы живем в мире, который представляет из себя (не?)управляемый хаос, цивилизация – обман, Они плетут сети грандиозного заговора, а мы всего лишь марионетки в театре абсурда, вся наша жизнь – просто идиотский фарс.

Знакомые с оригиналом поругивали перевод, сетуя на то, что переводчики добавили неуместного тумана во вполне внятные стилистические конструкции автора, сделав и без того непростой текст Пинчона практически герметичным.

Шедевр!

Действительно требует труда от читателей, но этот труд вознаграждается удовольствием от текста. Многие смысл книги трактуют по-разному, а для меня он вот в чем.

Мы рождаемся в мире, выдуманном не нами и управляемом силами, которые нам не подвластны. Даже непонятно. что это за силы, но колоссальное давление этих сил на каждого индивидуума отрицать или не чувствовать невозможно. И вот вопрос, который, как я думаю, решает для себя Пинчон. Возможно ли сохранение своей самости, избрание собственной судьбы под давление Сил, под властью Их? Или человек должен безропотно подчиняться и смиряться с любой уготованной ему участью? Мне кажется эти вопросы Пинчон так и не разрешил, но зато поставить их сумел со всей четкостью и бескомпромиссностью.

Что касается запутанности сюжета, то он запутан, как сама жизнь. Все сложно, но другого мира у нас нет.

Текст не для слабонервных. Обилие сексуальных сцен, выписанных с порнографической прямотой, и обсценной лексики. Я считал всегда, что для меня нет тошнотворных сцен в искусстве, но сцена копрофагии между голландской подпольщицей и английским бригадным генералом или плавание ГГ по канализации, описанное во всех «вкусных» подробностях, — это и меня заставило понервничать.

К счастью, там намного больше дико смешных сцен и гэгов, авантюрных приключений, тонких философских дефиниций.

Эту книгу Тимоти Лири не зря назвал Ветхим Заветом киберпанка. Описание истории создания корпораций и их борьба за власть и новые технологии — это чистый киберпанк, даже стилистика становится очень гибсоновской — за 10 лет до Нейроманта. К тому же противостоят корпорациям подонки общества — уличные самураи, мелкие преступники, дрянь людишки. Как и положено по канону.

Мне как бывшему гражданину Казахстана импонировало, что в книге есть рассказ о восстании 1916 года в Семиречье, описание айтыса — соревнования акынов. И таких фишек там тьма по всему тексту. Кажется, что автор знает ВСЕ. Это подлинная энциклопедия.

Шедевр!

Писатель Пинчон в Америке является фигурой культовой и загадочной, а роман «Gravity's Rainbow» (1973) считается (помимо прочего), ни много ни мало, родоначальником киберпанка и постмодернистским шедевром номер один.

Текст чудовищно сложноустроен, перегружен деталями. Местами смешной, иногда захватывающий и таинственный, временами страшный и отвратительный, но чаще запутанный и сюрреалистичный.

Книга — безумное путешествие по явно нездоровому или находящемуся под воздействием наркотических веществ сознанию (или сознаниям), от начала и до конца похожая на галлюцинацию. Перед читателем разверстается Ад на Земле — Европа Второй мировой, и буквально каждый эпизод вызывает множество вопросов. Что реально а что нет?

Ясно одно — в 1945 году ракета «фау-2» с серийным номеров 00000, падает на Лондон. Остальное — пустота.

Совершенно я этой книги не понял. С моей точки зрения, текст представляет кошмарное и сумбурно-хаотическое смешение сюжетов. Плюс ненормативная лексика, откровенные и отталкивающие описания сексуальных практик, большое количество героев, про которых уже не понимаешь, что и зачем они делают. Плюс очень большой объем.

А так, если вас интересуют шпионы, секс, ракеты, Лондон во время Второй мировой, кровавый НКВД, все это безумно перемешанное — то вперед

Да, я все понимаю.

Да, автор имеет право на свое мнение, стиль, форму подачи материала, свои отпечатки пальцев на страницах рукописи, свои вырванные кишки, которые читатель разглядит на страницах его романа и, конечно, напрочь сненсенную башню с хорошо прожаренными мозгами под толстым слоем гамбургских сухарей в подливке из бананового соуса, и чтобы ракетный удар, нанесенный по Лондону, изящно подогревал эротические фантазии на простынях в дешевом отеле, но лучше, согревал влюбленных внезапным пожаром, потому как они пристроились в переулке, а там крысы, слякоть и грязь на мостовой как спегма...

Вам понятно?

Так весь текст.

Автор гениально прячет идею. Он маскирует композицию. Прикапывает в уголке здравый смысл и дает много, много ниточек, которые цепляются за нос той самой ракеты.

Через текст приходится продираться. Ты будто идешь сквозь лабиринт, в попытках отыскать сокровище, но оказывается, что весь лабиринт построен вокруг кукиша из желтого металла, ценность которого невозможно определеить даже путем самой тщательной экспертизы. Стенки лабиринта сделаны первосортно — тут масса исторического материала, есть скрепляющий юмор, немного тошнотворных сцен, чтобы странники по лабиринту не приникали сердцем к его страницам, имеется «зеклепничество» высшей пробы и едкая насмешка. Но с течением времени понимаешь, что лабиринт превратился в колесо для белки (или хомячка, или небольшого бронтозаврика), в которым читатель оказывается подключен к динамо-машине, вырабатывающей...

Итого. Если вы исповедуете кредо «Цель ничто, движение — всё» — этот роман идеально для вас подходит. Но тексты, в которых при схожем уровне разработки темы есть внятный сюжет — выигрывают на две головы («Крипотономикон»). Потому оценка — 8

Сразу хочу попросить прощения тех, кто понял роман лучше, и тех, кто еще не приобрел, но приобретет, прочитав и мой отзыв...

Дело в том, что я не уверен, что понял его...но надеюсь, что хотя бы в чем-то. Полного понимания нет. Есть только чувства, ощущения...

А поделиться ими хочу потому, чтобы помочь, возможно, в принятии решения, пусть и только основанного на моих ощущениях и чувствах...

Так о чем роман, какие мысли, во всяком случае, вызывает?... Прежде всего, это, на мой взгляд, роман антивоенный, «античудовищнооружейный»...

Действие происходит в основном в конце войны, даже вроде бы в мае 1945 года, в основном вроде бы в Германии, а порой в Англии (начинается, например), вроде и во Франции… Бомбежки английских городов и артиллерийские налеты, смерти, нехватка продуктов, карточки, болезни, завешенные окна, отключение электричества, воды… Тоже самое и в Германии, понятное дело, если не хуже… Везде несчастье… Статистика попаданий ракет (бомб) и надежда на избежание повторных… Позже, после упоминания Нюрнберга, какие-то несдавшиеся немецкие части, возможно, участвующие в секретных разработках сверх-ракеты-бомбы, которая может унести тысячи, а может быть десятки тысяч, жизней, тайно перевозят части, где-то проводят опыты, инженерные работы… Schwarzgerät («black device»), или S-gerät — «the one rocket out of 6000 that carried the Imipolex G device» Pylon. Вот такое описание в Интернете нашел… Разновидность, или продолжение, так называемых V-2 (ФАУ-2) ракет. «Шварцгерэт», Ракета A-4, запуск ракеты 00000 уже состоялся...Вернер фон Браун. «Оружие возмездия»…«Доры», шахты, штольни… Я так и не понял, а может быть, забыл, что подразумевается под Зоной. Скорее всего, это как раз зона, где остались еще немецкие ученые-разработчики, которых заставляют сумасшедшие закончить разработку и нанести страшный удар…

Это в чем-то роман-притча, в котором некая супер-ракета-бомба, вокруг поиска, похищения секрета, выкупа или уничтожения, предотвращения запуска которой, строится сюжет... Русские надеются перебросить весь немецкий ракетный персонал в пустыню в Киргизию… Другие тоже планируют КАК-ТО ИСПОЛЬЗОВАТЬ В БУДУЩЕМ… это страшное оружие. И автор явно это не одобряет… Чем эти будущие сумасшедшие отличаются от немецких?... Автор иногда описывает ракету-бомбу, как живое существо.

В поиске участвуют и американцы, и англичане и французы... Порой они объединяются...Местами (мало) роман читается, как шпионский, военно-приключенческий роман, но таковым не является. Это роман характеристик, чувств, диалогов. Есть весьма лиричные места (мало), напр. на стр. 522 (по мне, конечно). А что сказать о выращивании Апереткиным в садике на крыше снимаемой с другими сожителями квартиры бананов! Банановые завтраки… Особенно, когда есть больше нечего….

Автор неоднократно упоминает известные мировые, международные фирмы, американские, немецкие, голландские, швейцарские: «ИГ Фарбен», ИХТ, Bosch, AEG, электроэнергетические компании, Телефункен, Крупп, Сандоз, Сиба, Гайги, Шелл Ойл, Дюпон, «Психохими АГ» («которое первоначально именовалось «Химическая корпорация «Грёссли»» — побочка «Сандоза»), электрический треста «Сименс-Шухерт», «Генеральная электрика» (General Electric) («ГЭ» — это капиталы Моргана, в Гарварде тоже деньги Моргана, и наверняка где-то перехлест с Лайлом Елейном»). Мне кажется, он упрекает многие международные компании, а не только исключительно немецкие, в финансировании войны, в доходах от войны, далеко идущих интересах, построенных «на крови», в производстве частей, материалов и компонентов для вот таких «S-gerät»… У многих из них даже общие патенты…

«Его отец Эмиль Ратенау основал «АЭГ», немецкую «Всеобщую компанию электричества», но молодой Вальтер — отнюдь не только промышленный наследничек: он философ, прозревающий послевоенную Державу. Протекавшую войну он рассматривал как мировую революцию, из которой восстанет не Красный коммунизм, не безудержные Правые, но рациональная структура, где истинной, законной властью будет предпринимательство, — структура, основанная, что неудивительно, на той, которую он спроектировал в Германии для ведения Мировой войны».

…

Как по-вашему, почему нам так хотелось, чтобы Крупп продавал им сельхозтехнику?

…

Корни «Имиколекса G» прослеживаются до первых исследований, проводившихся в «Дюпоне».

где «нейтральная Швейцария» — ханжеская условность, созерцаемая с едва ли меньшим сарказмом, нежели «освобожденная Франция» или «тоталитарная Германия», «фашистская Испания» и прочие…»

На «Улисс» Джойса роман действительно похож «потоком сознания» (упоминают еще «Поминки по Финнегану»), длинными предложениями. И только... Читается трудновато, приходится вчитываться (читал 2,5 месяца, не только из-за нехватки времени).

Обратите внимание на имена персонажей: многие из них явно какие-то необычные… Главный (если так можно сказать) герой Ленитроп (американский военный) (периодически называемый Ракетмен), «главный» русский Вацлав Чичерин, Галина, Николай Грабов («правая рука Берии»), оберст Энциан из Шварцкоммандо, Нгарореру (один из фашистских гереро), Будин, Криптон, Ласло Ябоп, Стрелман, Мракинг, Джерри (Пират) Апереткин, Тедди Бомбаж, Рожавёльди, Блоджет Свиристель, Миклош Тананц, Бликеро, Паскудосси, Мудинг… Где-то сказали около 400 персонажей…

Между тем, в большей степени, роман можно было бы отнести к «черному юмору», хотя я почему-то чувствую «смех сквозь слезы»...Только вот мне повезло прочитать много других романов, других авторов с антивоенной темой (того же Ремарка, Мейлера и, естественно, отечественных авторов), которые я нашел, если так можно выразиться, более «пронзительными», более трогательными…

Тем не менее, роман знаковый, единственный в своем роде. Я не могу сказать, что его «особенности» хороши или плохи. Они просто есть. С моей точки зрения, они исключительно необходимы. Именно они придают роману драматизм, силу, запоминаемость.

18+ и не для женщин...

В романе «замечательные песни» и стихи (отрывки), правда …зачастую …не совсем приличные…но явно с юмором…

Так какой подвести итог? Роман уникальный, таких больше нет. Стоит ли его читать? Я думаю, стоит, и покупать в коллекцию стоит, как явление в литературе. Можно ли сказать, что роман безупречен? Не знаю, но уверен, что его объем можно было бы уместить по смыслу и в 400 страниц, а не почти 900…

Уфф! Дочитал.

Действительно, легким чтением не назовешь! Читал месяц — для сравнения — на «Хождение по мукам» ушло 2 дня, на «Криптономикон» — неделя.

О потраченном времени не жалею. Но, боже мой, что курил автор?

На обложке (не поленился купить в бумаге, так читать показалось легче) указано, что сравнивают с Сэлинджером и Соколовым. Насчет Сэлинджера не знаю, а с Соколовым и правда, сходство есть. Только первыми номерами, безусловно, надо указывать «Улисса» Джойса и Генри Миллера (например, «Тропик рака»). Да и «Лолиту» забывать не стоит.

Роман совершенно фантасмагорический, поток сознания — в полном объеме, только это поток наркоманского сознания. Одна линия переходит в другую без всяких разрывов, плюс непонятно — реальность это, фантазия, сон или воспоминания в каждый конкретный момент. Есть несколько более чем тошнотворных эпизодов, на фоне которых просто гомосексуальные сцены уже не режут глаз (копрофагия, педофилия и т.п.). Хотя, конечно, автор сознательно добивается создания у читателя ощущения тошноты — и ему это удается с блеском.

Прочитать стоит. Только это действительно тяжелый труд. И к этому нужно быть готовым.

И — здесь тоже соглашусь с прекрасным отзывом — Deliann — пожалуй, перечитаю через несколько лет.