Михал Айваз «Другой город»

https://kobold-wizard.livejournal.com/870051.html

Это был еще один камень, брошенный в чешскую культуру. Сновидения Айваза встали в один ряд с мутью Майринка в «Големе» и вещизмом Шванкмайера. Я с теплом вспоминаю сказки Чапека, но даже в них чувствался некий вещецентризм. Гашек, хоть он мне не нравится, выглядит на фоне них гораздо приятнее.

Так о чем книга? Главный герой (безликая и беспутная камера-свидетель) находит в букинистическом магазине книгу на непонятном языке. Он рассматривает иллюстрации и пытается разобраться в ее происхождении. Вокруг находится множество людей, которые тоже сталкивались с этим чуждым языком, а некоторые даже намекают о таинственном городе, скрытом в Праге. А дальше нас ждут 140 страниц прогулки по прекрасной, истинно чешской, помойке. Таинственный другой город вместе с безликим главным героем воплощают бессмысленное плавание в бульоне из статуй, животных, пражских топонимов, гипсовой лепнины, простыней, религиозных книг и т.д. Такое хаотичное перечисление реквизита и пространств в первом приближении точно передают формат повествования Айваза. Мы долго мусолим с автором каждый бредовый кунштюк, пришедший ему на ум. Это было прекрасно переданное сновидение, но, блин, еж вашу медь, 140 страниц...

Итого: Пражский блошиный рынок в отсутствии мотивации.

Лет пять назад я бы влюбилась в «Другой город». Но теперь, наверное, я разучилась читать такие вот тексты. На сегодняшний день мне показалось, что передо мной просто-напросто шизофренический бред. Все эти длиннющие предложения, едва содержащие смысл, галлюцинаторные картины происходящего, иррациональность логики (если так можно выразиться). Не могу я воспринимать ДГ серьезно, читать его можно только «для похихикать». В чем великий смысл? Да черт с ним, с великим, — где хоть какой-нибудь смысл? Если он и есть, то искать его в этом словоблудии совсем не хочется.

Вот кусочек текста:

Если же вы готовы читать подобное — флаг вам в руки. И барабан на шею.

Книга как вызов, книга как настроение. Книга как врата в глубины сновидений. Хаос и завораживающее ощущение приближения к чему-то удивительному, странному и будоражащему. Не увидел особой связи с Майринком, кроме собственно самого места действия — Праги. Но это и неважно, сама Прага диктует свои законы мировосприятия, окрашивает эмоциональный фон в свои особенные оттенки. Сюжет прост и неприхотлив, скорее даже это не сюжет, а симулякр сюжета — но он здесь и не нужен, это абсолютно визионерская проза, зарисовки сна и мятущейся фантазии. Я бы даже сказал, что чем больше бы здесь было сюжетности, то тем больше бы книга потеряла своего очарования. Поэтому совершенно не понимаю сравнений с Желязны (и уж тем более с Кудрявцевым). Это небо и земля, при всем моем уважении к Желязны. Тот работал в достаточно жестких рамках жанровой прозы (пускай даже и пытаясь их по-максимуму расширить), а Айваз... такое ощущение, что он писал для себя, развлекаясь.

Борхеса с Лавкрафтом, кстати, местами напоминает, но не в тех объемах, чтобы искать здесь прямое влияние. Хотя Борхеса здесь, наверное, больше всего.

В общем, странная литература в своем типичном (и одновременно, крайне оригинальном) выражении.

Фантастическую литературу удобно делить на фантастику, фэнтези, НФ и грамматические упражнения в стрельбе по движущейся мишени (очень не люблю слова «бред»). «Другой город» это отчет по стрельбам.

ГГ попадает в город, живущий в щелях пражского пространства за счет отбросов мышления. Джунгли, лыжи, кафкианство. Морепродукты. Аннотация сравнивает с Майнриком и Борхесом. Не вполне согласен. Майнрик — логик перед непознаваемым, Айваз не сосредотачивается более, чем на пару абзацев, и бежит себе дальше. Борхес... аргентинец был интеллектуал и психолог, а этот, кроме артхаусных игр, философии не транслирует. (Возможно, что в рассказах больше толку). А так, если не прищуриваться, похож. Прага, пивные, легенды, бесконечные библиотеки, постмодерн в статуях и магический реализм тем.

Текст Айваза хочется сравнить с «Созданиями света, созданиями тьмы» Р.Желязны. Или с «Цепью миров» Л.Кудрявцева. Телевидение, Феликс, птица-чтец эпоса со своим дрессировщиком — вполне могли бы быть из «Инспектора снов» последнего. Схожи писатели тактикой случайных персонажей, невинным натурализмом деталей и любовью к хлестким, ошеломляющим высказываниям. Как спросила маленькая девочка: «Разве не ты собственноручно в своем ледяном автомобиле вытатуировал на моем бедре эту фразу?». Но у Желязны и Кудрявцева, помимо подобных сценок и афоризмов, был сюжет!

И ведь чувствуется, что автор не глухарь на току. Что он может, что ему по плечу заложить фундамент фантастической вселенной. Ответ той же девочки, на том же школьном уроке(«Когда на жнивье появились ржавые крейсеры, имена демонов утратили ударения, и постепенно срослись с существительными. Люди забыли об их первоначальном значении. Связь с определенным типом отношений, которые опекались теми или иными демонами, превратилась всего-лишь в грамматическую функцию»), — не многим хуже находок Теда Чана или Л.Шеппарда.

В итоге перед читателем, несомненно, продукция словомельницы абсурдного помола. Не знаю даже, кому порекомендовать. Разве что любителям тяжелого нонсенса и красивостей.

Странно видеть сравнение Айваза с Желязны. Это примерно как сравнивать Беккета и Хэммета, Пика и Пауэрса, Свифта и Фармера.:) Книги Айваза — это нежанровая проза, где фантастическое используется исключительно как метод. Если конкретнее — Михал Айваз, на мой взгляд, единственный автор (не считая рассказа Покровского «Люди сна»), который адекватно перекладывает атмосферу сновидений не только на рассказы, но и даже на романы. В общем, отличная увлекательная «фантастика». Но на любителя, конечно же.

Интересная книга, безусловно, на это скорее пример искусства слова, а не искусства фантазии или мысли. Нельзя не признать, что Айваз весьма тонкий мастер по части описаний и создания специфической сновидческой атмосферы. Посредством свежевылепленных словесных скульптур он умеет выражать и тонкие ощущения, и невидимые образы. Но одновременно это и беда романа, который начисто лишен вразумительной сюжетной структуры и подчас превращается в игру слов. Визуально мир Айваза весьма произволен и совершенно не органичен, в том время как все содержательные обобщения, обособленными кусками подаваемые в разных частях романа, выглядят просто приложением, болтающимся независимо от повествования. Эти самые приложения иногда способны прояснить нелепость нарисованного иррационального мира, но было бы куда лучше, если бы и сам мир обладал внутренней иррациональной логикой, а не выглядел пестрой и безвкусной мешаниной. К сожалению, облик «другого города» в итоге являет нам лик пустоватой постмодернистской реальности. Череда всех этих бесконечных образов в общем-то не обладает большой силой. Кто-то скажет, что это сюрреалистические образы, но на деле они скорее «математические», поскольку буквально высасываются из пальца-мозга. Картинки получаются яркие, хотя не всегда оригинальные и благоприятные для глаз, но вот по части событий и динамики Айваз совершенно не силен. Этот недостаток отчетливо виден в примитивном линейном построении, в рамках которого герой книги переходит из одного места в другое и везде находит временного собеседника, сообщающего сведения о таинственном городе. Раскрашенный и в то же время утомительно бледный «Другой город» тем более удручающ, что часто Айваз делает потрясающие находки, подчас даже эзотерического плана в духе Майринка. Но сомнительно, что эффект книжки-раскраски — это чисто издержки перевода на русский. Все-таки маловероятно, что, например, сцена драки человека и акулы на шпиле храма (!) обладает какой-то специфической чудесностью на чешском.