Терри Сазерн «Грустное кино»

Это вам не камасутра, это просто CINEMAтограф такой…

Скучно на этом свете, господа! (Н.В. Гоголь «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»)

Когда в начале книги между двумя её персонажами зашёл разговор о разграничении высокой эротики и порнографии и о мечте кинорежиссёра снять фильм, который был бы на самой грани между этими понятиями, то я было почти обрадовался, ибо подумал, что автор попытается и сам разобраться в этой почти искусствоведческой проблеме и решить эту киноведческую задачу. И потому был готов терпеливо пропускать мимо себя незамысловатые и безыскусные словечки из бедного и примитивного набора из трёх-четырёх-пяти трёх-четырёх-пятибуквенных матерных русских слов (пара имён существительных, называющих определённые органы мужского и женского тела, и глагол, обозначающий определённые действия между этими органами, — нет, не фрикции! — да в придачу определение дамы нетяжёлого поведения, вот в общем-то и всё литературное богатство), надеясь, что овчинка стоит выделки и автор сумеет расставить содержательно-смысловые акценты в книге таким образом, чтобы и рыбку съесть, и аквариум не разбить. И примерно треть объёма книги что-то такое вроде бы даже обещалось и намечалось.

А потом Терри Саутерн как-будто забыл об этой режиссёрской идее-фикс и погнал нас (читателей) по живописаниям порнографических мизансцен (начиная от почти крыловского «то их понюхает, то их полижет» и заканчивая всякими суерами-выерами с комбинациями — варианты отношений 0:0, 1:0, 1:1 [если перейти от математики к механике, то гаечка–гаечка, гаечка–болтик, болтик–болтик] и позы от классики 66 до «валета» 69 с промежуточными догги-стайл и прочим животноводством, ну и разные перевёртыши — сверху–снизу–на боку) и по сопровождающим кинематографическое действо диалогам героев и персонажей книги (и снимаемого фильма), перемежая эти кинотехнологические и синемапроизводственные моменты чисто кобелиного содержания тёрками и трёпом между членами киногруппы, типа «кто кому и как вдувал и кто кого и как именно хотел бы вылюбить». Опять-таки, сленг был тот же самый, заборно-гаражный и школьно-примитивный, ну вот как будто гиперсексуальные прыщавые пацаны шести-семиклассники хвастают тем, чего не было и мечтают о том, чего может быть никогда и не будет. Впрочем, автор и дамско-актрисную составляющую киногруппы нисколько не облагораживает и не романтизирует — актёрки готовы практически на всё, что заблагорассудится придумать воспалённому воображению сценариста и что будет просить-уговаривать-принуждать делать режиссёр — практически любые позы и любые варианты телесных контактов идут в ход (см. выше), а если у кого и есть некоторые принципы, так и там их хитроумно обходят стороной и вынуждают актрису нарушать свои собственные табу-ограничения.

В общем, чтобы не описывать более ничего этакого клубничного, просто скажу, что книга, несмотря на оптимистическую аннотацию, обещавшую нам «Веселый, полный дикой эротики и убийственной сатиры на Голливуд роман» показалась мне примитивной и убогой, и даже если её рассматривать как сексуальную литературу, то вот никакого элементарного физиологического и психологического возбуждения не испытываешь при чтении — плоско и, в общем-то, скучно. Ладно, хоть не многостраничная, и то хлеб. И будем считать, что мой список худших советов-заданий в Долгой прогулке (это игра такая есть) пополнился ещё одним экземпляром. Danke schön.

PS Кстати, книга о порнофильме, снимаемом в самом начале 70-х, может показаться не имеющим никакого отношения к реалиям наших дней сатирическим гротеском. Однако же вот итоги уже нынешнего Берлинского фестиваля говорят обратное (я имею ввиду «ДАУ. Наташа»)...