И. Грекова «Кафедра»

Лев Толстой, кажется в « Войне и мире», рассуждал, что если бы хорошие люди объединились, то всяким подлецам плохо бы пришлось и мир стал лучше. Книжка Грекоаой убедительно показывает, что не объединятся хорошие люди никогда — все разобщены, у каждого свля оптика на хорошее и приоритеты. Отсюда грустнвя интонация. к этой книге в пару хорошо читать « Портрет и вокруг» Маканина — формально о значимой персоне в культурной среде, но с иными этическими дилеммами и графичной манерой, столь оттеняющей уютную акварель Грековой. В « Кафедре» плохих людей нет, а описания собственно корпоративных нравов заставляют с ностальгией вспомнить советские времена в научных кругах, когда порок все ж платил дань добродетели. Сейчас поздний совок в ВУЗах уверенно воссоздается, но уже на совершенно командно- административных началах, где ни шага влево, сплошной непотизм, а Диссернет придумали враги всего светлого и горе усомнившимся.

Книга Грековой при всей ее меланхолии дает терапевтический эмоциональный эффект, без пережимов и восклицательных знаков.

Сперва был фильм, точнее — мини-сериал — 1982 года, с прекрасной и запоминающейся игрой Андрея Алексеевича Попова, Ростислава Ивановича Янковского в ролях Завалишина и Флягина соответственно, Пашей Рубакиным, роль которого исполнил Леонид Ярмольник. А сейчас — через сорок с лишним лет — книга. Оставившая даже более яркое впечатление и позитивное послевкусие, чем одноимённый фильм. Потому что тогда — в 1977-м — поступив в ВУЗ после окончания школы, я бы вряд ли осознал глубину мыслей и наблюдений, которые автор вложила в воспоминания Завалишина. Скорее всего и пять лет спустя, отучившись по аналогичной специальности в одном из лучших советских экономических ВУЗов, — тоже. А вот фильм был мною понят и принят. Как сейчас — литературный первоисточник. Несмотря на лёгкое, нет, не диссидентство, а фрондёрство. Потому что даже справедливые упрёки-уколы по отношению к недостаткам и благоглупостям советского бытия лично для меня не затмили главного: человеческих отношений, о которых после 1991 года можно только мечтать. Эх, знать бы, что нас, советских людей, ждёт всего через 14 лет после написания этой повести. «Что имеем не храним, потерявши — плачем».

К несомненным достоинствам книги также относится великолепный язык повествования. Литературный и живой одновременно.

Ставлю самую высокую оценку из возможных.

Мало есть в моей читательской жизни удовольствий выше, чем прочитать книгу неглупого, наблюдательного и владеющего пером человека, в которой он, не мудрствуя лукаво, рассказывает о своей жизни. Здесь именно тот случай — доктор технических наук Ирина Вентцель, конечно, знает и понимает, о чём пишет.

А тут ешё и тема мне близка. Хотя и грустно, что по нынешним временам повесть про научных работников — это почти то же, что повесть из жизни ассирийских резчиков печатей. Такая вот древняя, экзотическая и мало кому нужная профессия. Но если вы тоже, как и я, ощущаете себя реликтом ушедшей эпохи НТР, то вам понравится — как, скорее всего, и большая часть написанного И. Грековой.

Большинство из нас с теплотой вспоминают студенческие годы. Увлекательные лекции и шумные семинары, лихорадочную подготовку к сессии и прогулянные в буфете пары, дружную группу и любимых преподавателей... Кто же откажется снова хоть ненадолго погрузиться в эту совершенно особую атмосферу общности, интеллектуальности и свежести? Именно этого я ждала от романа с названием «Кафедра». Производственный роман об университете — что может быть лучше!

Но это не производственный роман. Да, кафедра тут есть и её жизнь нам показывают в самых общих чертах, а основное внимание сосредоточено на судьбах героев, так или иначе с этой кафедрой связанных. Причём именно на судьбах, а не на чувствах и историях. Конструкция романа такова: в первой главе мы видим заседание кафедры, где автор показывает общую картину и крупными мазками вписывает туда людей. А дальше каждая глава посвящена одному из них: рассказывается предыстория и даётся эпизод из его текущей жизни. Звучит очень сухо, и так и есть. И даже заявленный формат не выдержан: вдруг перемежается записями из дневника, а то и вовсе переходит на повествование от первого лица. А потом очень внезапно обрывается.

Мне не хватило какой-то человечности, погружения в персонажей. А также законченности истории — совершенно не понятно, а к чему вообще это было, просто вырванный из жизненного контекста кусок без начала и без конца. Грекова ставит своих героев в ситуацию внутреннего конфликта (который обычно и есть двигатель развития) и просто оставляет там.

А теперь о глав...

Лина, говорили мне, тебе точно понравится эта книга, тебе надо прочитать эту книгу. А я с чего-то зная о ней ее себе в списки на чтение не добавляла, что-то меня останавливало. И правильно между прочим делала, потому что опять нытье человеческое, опять никто ни с кем не может договориться и главная героиня — дура!

Я люблю советскую литературу. Люблю ее за светлость, а не нытье, что кому-то грушевых садов не додали. Тут все начинается с нытья, что вот не так строят, не так пишут, не так красят, не так разговаривают. А вот были времена до, вот тогда да, тогда и домик свой был... Аха, а еще люди не видели будущего, не были образованными, потому что никому не надо было их образовывать, вот еще время на всякое не нужное тратить. И, кстати, жить им тоже негде были и вот эти вот мамины спальни у них отсутствовали как таковые, так что горестные вздохи, что люди про это забудут, так большинство и не знала их, им забывать нечего, они скорее узнали, что так можно жить, чтобы у мамы была спальня. Короче нытье про строй и что при другом было лучше, это не ко мне — это мне никогда не понравится, потому что я вижу больше, я знаю больше, если хотите — помню больше о том, что было. У меня нет неоправданных взглядов на прошлое до социализма. И даже учитывая, что мой прадед из мелкого дворянства, так это только с одной стороны, а с другой люди, которые жили на Волге и вот ни черта не в барском доме, обычные крестьяне и дедушка только благодаря смене власти стал председателем в колхозе, вот уж вряд ли он кем-то стал бы при царе, сгнил бы на солдатской службе, напомнить сколько лет там надо было пахать? Потому что у деда не было денег на университеты и институты. И выучился читать и писать он в школе, которую открыли после революции. Так же, как и бабушка. И никогда бы они не подняли четырех дочерей, которые все выучились, одна имеет два высших между прочим, а сколько сейчас нужно бабла чтобы закончить два высших? Так что нет, мне уже этим отношением не могла понравится книга. И даже если брать за основу, что совсем по-старому вздыхал самый старый из героев, то все остальные тоже не отличались реальным взглядом и лояльностью, тоже ныли по поводу и без.

Даже если убрать отношение к строю, что на самом деле основополагающая составляющая жизни героев, то остается жизнь людей, как они строят отношения. И тут хочется всех как котят запихать в пакет и в речку. Только милая Ася с ее семьей и радовала всю книгу меня. Она брала от жизни все, что жизнь давала. Она училась, она понимала, что ей помогают друзья, потому что, объясняя тему им, она сама ее лучше понимала. Она не жалела на людей времени. Думала о них сразу делая записи под копирку. Ей никогда не было сложно быть с людьми, делиться тем что у нее есть. Невероятно красивая героиня, на ней только глаз и отдыхал. Она была взрослая как-то сразу. Все ее решения, они от головы, продуманы. Она так мила, что ты тянешься к этому человеку. Так что неудивительно, что именно она дает жизнь в этой книге, не Люда, а именно Ася.

Об остальных героях говорить неприятно. Они не пытаются смотреть на людей, замыкаются на себе и своем таком зажатом «я». Даже, когда нам показывают их жизнь в семье, там все равно остается только «я», как бы благородно моментами люди не поступали, но общее-то направление не меняется. Главная героиня вообще ударилась в вину, ах, я не последовала просьбе умирающей, вообще ее забыла и что? Что теперь, давайте зароем человека, который попытался навести порядок? Не поможем ему влиться в коллектив, не поможем понять специфику работы, а именно пойдем против и транспарант развернем поэтому поводу. Причем будем видеть, что не правы, но упремся упрямой женской башкой, потому что раз он позволяет, то вот я за все те разы, когда мне не позволяли, на нем отпляшу джигу. И за вину, которую сама на себя как вуаль накинула, и за то, что мужик у меня так себе и за то, что не очень-то и нравится в научном копаться. А это лицемерие с мужиком, которого любишь. Неожиданно коронавирус и ты такая, ой, мамочки, оно что все время теперь со мной будет, вот это вот убогое, мне не нужное? Я ж не такое хочу, я ж Ларса Миккельсена хотела, а это так, это чтобы перебиться. Ааааа! Ненавижу такое в бабах. И ладно, когда у них башка обыкновенная, но тут у нас математик, то есть она знает, что такое логика. Математика, она вообще зараза логичная. Но мыслит она эта женщина так, словно слово «логика» она вообще не знает. Неудивительно, что у нее с научной работой не задается, она же свои знания не применяет в жизни, они просто есть. Вот когда ты с сожалением думаешь о том, что государство потратило ресурс на йобу.

Меня не раздражала Майка, она честная в своем поведение. Ты не можешь представить ее иной, чем она есть. Ты не ждешь от нее благородства, и она с тебя его не спрашивает. Девочка застряла на уровне семилетки и там проживает свою жизнь. Она и не претендует. Да, она не идеал, да ты с такой общаться не хочешь, но и с Ириной (главной героиней) ты тоже общаться не хочешь, потому что противны они обе одинаковы своим враньем.

Но я не могу не сказать, что у Грековой очень острый глаз на людей. Она умеет передать индивидуальность человека. Не только его поведением, но и разговором, то как он плетет предложение или же кратко излагает мысль. Не знаю подмечали вы или нет, но мне пришлось обратить внимание, как мы выделяем людей из толпы, как понимаем из какой он среды, как выстраивается его личность благодаря тому как он разговаривает. Быстро мыслящий, говорит кратко. Мало знающий, летающий где-то в облаках, не то что бы говорит долго, скорее растягивает предложения троеточиями пока подбирает слова и формулирует мысль. Нежные, романтичные девы говорят витиевато, плетут кружево, часто обращаются к сопоставлению с чем-то сказочным. У каждого есть свой ритм предложений, свои паузы для формирования мысли. Свои мотивы чтобы что-то сказать. И вот у Грековой все это в людях есть, нам не надо читать описание человека, мы по разговору, по тому как человек формулирует мысль понимаем какой он, как двигает, как задирает голову или испуганно смотрит из-под очков. Но она еще и дополнительно фиксирует их действия, мягкие или резкие. Растерянные, с усмешками. И мы сразу видим живых людей их уже нельзя назвать картонными, они живут, они строят отношения, они кричат свое Я. Мы узнаем себя в их поведении или же своих знакомых. Это очень красиво. Для книги — это важно. Без этого нет героев. Но обидно, что все эти люди не желают дружить, они разобщены, хоть при этом находятся в маленьком замкнутом коллективе.

Нет, мне книга не понравилась. Не понравилась тем, что все что рассказала автор, оно на самом деле ни за чем. Истории не заканчиваются, вопросы и проблемы остаются, люди встречаются с главной проблемой в своей жизни и автор их там и оставляет, а ведь это как раз то, что ты хочешь знать о человеке, какое он примет решение, станет человеком или так и останется микробом? Удивительно, но оказывается есть советские книги, которые ты не можешь посоветовать. А советовать книги только из-за того, что автор умеет передать человека на листе бумаги и буквами — как-то глупо. Но да, это лучше современной литературы ни о чем, потому что это хорошо написанная литература ни о чем.

Будучи студентом, держал в руках учебник по теории вероятности профессора Елены Вентцель. Держал – помню, перелистывал – помню, что оттуда почерпнул – забыл. Другое отдельное воспоминание, более позднее, но почти столь же давнее – рассказ Ирины Грековой «Дамский мастер», напечатанный «Новым миром». Я, как и многие тогда, с радостным удивлением его прочел. Радовался умному, наблюдательному, талантливому, новому и молодому, казалось, автору. Потом были другие книги Грековой и в какой-то момент два воспоминания объединились в одно. А математик Е. Вентцель и писатель И. Грекова – в одного человека. Оказалось, что молодой автор много старше меня.

«Кафедра», если угодно, производственный роман. Но не пришлось автору, подобно Хейли, годами материал изучать, специфику производства. Само в процессе жизни изучилось. Свою среду обитания Грекова-Вентцель описывала и, скорее всего, сама послужила прообразом одной из главных героинь. А свои мысли и ощущения между многими героями разделила, начиная с профессора ЭнЭн. В книге много публицистических страниц, рассуждений автора об образовании, о науке, о воспитании человека. Для романа это, пожалуй, минус. Какой бы умной и важной ни была публицистика, она утяжеляет роман, замедляет его течение. Но это маленький и вполне простительный недостаток. Как бы еще советский преподаватель мог бы выразить свое отношение к делу, во многом, идущее вразрез со сложившейся практикой. Не удалось эти проблемы в СССР решить, или даже начать решать. А в новой России мы умудрились их усугубить. Эта публицистика актуальна и , боюсь, надолго.

А остальное, вообще, о вечном. Грекова начинает роман с заседания кафедры, где быстро знакомит нас со всеми основными персонажами романа, в меру насмешничая над ними, и почти не объясняя, кто плохой, кто хороший. Потом писатель рассказывает о каждом подробно и интересно. Мне именно это больше всего понравилось – следить, как из наброска-шаржа вырастает живой человек, с богатым миром и сложной судьбой. Симпатичный человек, хороший. Ирина Грекова любит всех своих героев. По мне, когда автор любит всех своих героев – это верный признак хорошей книги.

Книга какая-то совершенно нехудожественная.

Яркие образы – отличаются от живых людей так же, как ярко-зеленая трава голливудских фильмов от живой травы за окном. Автор максимально затуманивает внешние, «неважные» для понимания героя детали и выпячивает «важные» (а вдруг читатель обознается, не догадается, не разберется!).

По этой причине отдельные персонажи практически не взаимодействуют друг с другом – слишком заняты раскрытием авторской идеи.

По той же причине появляются в книге и «лишние» персонажи, и «лишние сцены». Пример? Да вот, сцена «Флягин дома» появляется только затем, чтобы показать банальнейшую вещь – он-тоже-человек, она никак не связана ни с предыдущим повествованием, не с последующим, зачем появилась дочь, зачем свекровь? Внутри книги это все лишь функции, не люди.

По то же причине финал здесь ожидаем — если не на событийном уровне, то на идейном, — картинкой, так сказать. «Правильной» картинкой, заставляющей читателя задуматься и немного расчувствоваться.

А вообще, сами идеи-то в большинстве хорошие, верные.

Здесь есть размышления (они тоже поданы прямо и без обиняков, чтоб читатель не прошел мимо): об образовании, вообще о научении, об отношениях учителя и ученика; об одиночестве и «одиноких» отношениях между людьми; о старости и о юноше внутри старика.

Еще есть дети, все как один описанные умильно и весело, которые заведомо никого оставить равнодушным не могут, всякую гору и холм, как говорится, понизят, кривизны выпрямят и неровные пути сделают гладкими (любовники одумаются и сделают предложения, обман исчезнет, вредность обратится заботливостью, а фанатизм уступит свои позиции).

И есть подлецы – которых, судя по тексту, единственных простить и понять нельзя (не заслужили они сцены «Персонаж дома»).