Юрий Вяземский «Шут»

«Шут» — самоименование (не прозвище, а данное самому себе «тайное имя») главного героя повести Юрия Вяземского. «В миру» его зовут Валя Тряпишников, на момент основного действия произведения ему 15 лет, и он отличается высоким и сложным интеллектуальным развитием. И еще Шут характеризуется тем, что я бы определил как инаковость, проистекающая, вероятно, как из врожденных особенностей натуры, так и из детских психологических травм, полученных при достаточно подробно описанных в повести нетривиальных обстоятельствах.

На первом этапе чтения я предположил, что «Шут» относится к сложившейся в русской литературе традиции книг о «лишних людях»; особенно сильно Валя Тряпишников ассоциировался у меня с Печориным (естественно, с поправкой на возраст, эпоху и социальные условия). Однако в дальнейшем стало ясно, что эту повесть уместнее соотнести с другой русской литературной традицией, наиболее ярким представителем (и, наверное, зачинателем) которой является «Преступление и наказание».

Преступление здесь, конечно, не уголовное, а нравственное. Суть его в следующем. Поскольку отец Вали был ученым-культурологом, специалистом по философии и религии стран Дальнего Востока, мальчик в довольно раннем возрасте начитался даосских и чань (дзэн)-буддистских текстов. И почерпнутые оттуда знания, наложив на особенности своего развития, использовал для построения некоего комплекса «психологического карате» («шутэкан» — система действий; «шутэдо» — система философии), служащего инструментом практически перманентного конфликта с окружающим миром.

Автор считает Шута нравственным преступником и, естественно, приводит его к нравственному же наказанию — которое, в соответствии с той же литературной традицией, становится залогом нравственного катарсиса. Ни то, ни другое не представляется мне в должной мере убедительным (особенно спорной мне показалась тема любви Шута, в рамках которой он до обидного предсказуемо и банально терпит крах). Но свое несогласие я не рассматриваю как повод снизить оценку книге; на мой взгляд, это очень сильное в содержательном и художественном отношении произведение. Весьма важным для меня является сквозное присутствие отсылок к дальневосточным притчам. И не могу не отметить, что повесть написана великолепным классическим языком, благодаря чему чтение приносило огромное эстетическое удовольствие.

P.S. Существует одноименный фильм, который я посмотрел гораздо раньше, чем прочел книгу. У фильма есть свои достоинства, но он настолько сильно отличается от книги (буквально во всем, включая время действия, набор персонажей и даже фамилию главного героя), что можно уверенно считать его отдельным самостоятельным произведением.