Джеймз Стивенз «Трёхпенсовик»

«Когда Брайен О’Брайен умер, люди сказали, что тут нет ничего неожиданного, потому что так или иначе он должен был умереть молодым. Все равно его или повесили бы, или разрубили ему топором голову, или он в пьяном виде сверзился бы со скалы и расплющился в лепешку. Что-нибудь в таком роде неминуемо должно было с ним случиться, а ведь всякому приятно, когда ближний получает по заслугам.

Но поскольку этические принципы перестают действовать, когда человек умирает, то соседи не отказались почтить усопшего. Они явились к Брайену домой и произнесли много оправдывающих слов над его подвязанной челюстью и хитрой усмешкой; они наперебой вспоминали то один, то другой чудной его поступок, так как память о нем обросла историями про его дикие смехотворные выходки или дикие, но отнюдь не смехотворные.

Но поскольку он как-никак умер, никому не возбранялось чуть-чуть и пожалеть его. Кроме того, он происходил из породы О'Брайенов, тех самых О'Брайенов, о которых вспоминали с невольным почтением. Род, который не так-то легко предать забвению. Взгляд в прошлое мог бы воскресить его былую общественную и военную славу, былое великолепие устрашающей святости и устрашающей подлости, его доблестный и презренный путь к полной деградации, которой не удалось пока полностью одолеть О'Брайенов. Великий род!»

Далее начинается история о посмертной судьбе Брайена О’Брайена, который и в Преисподней смог наделать много шума. История, полная злой иронии, с участием могущественных созданий, в загробном мире распоряжающихся, и с довольно неоднозначным финалом. Сказать, что прям однозначный шедевр не могу, но впечатление осталось приятное.

С удовольствием почитал бы другие произведения Джеймса Стивенса, потому как его поэзия и оба прочитанных рассказа (вторым стал обнаруженный на просторах Сети рассказ «Наколка» в переводе Натальи Калошиной) демонстрируют другую сторону его творчества, никакого отношения к популяризации ирландского фольклора и мифологии не имеющую, но при этом — довольно любопытную.

P.S. Спустя три года, выяснилось, что «Трёхпенсовик» входит в состав романа «Полубоги». В контексте романа данный фрагмент воспринимается, разумеется, совершенно по-другому, и становится гораздо понятнее, но первоначальную оценку менять, тем не менее, не буду. Хотя бы как память о тех временах, когда я думал, что Стивенз, прежде всего, «популяризатор ирландского фольклора и мифологии»... =)))