Гайто Газданов «Третья жизнь»
Третья жизнь // Современные записки. 1932. No 50.
Входит в:
— условный цикл «"Русский Монпарнас"»
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
vfvfhm, 30 апреля 2020 г.
Первая жизнь — воспоминание о навсегда утраченном мире собственного прошлого, вторая — жизнь, посвященная сиюминутным заботам тела и души, жизнь повседневная с планами на ближайшее будущее.
А третья жизнь — мечта. Жизнь, простирающаяся только в пространстве воображения, «не сон, не явь», преображение реальности силой собственного интеллекта и вдохновенных порывов души. Погружение в такое существование может как привести к безумию, так и позволить сделать ряд великих эстетических открытий, получить некое новое сверхзнание о жизни, недоступное чистому разуму и обыденному логическому уму.
Газданов невероятно красиво и точно, одними только скользящими метафорами по принципу смежности описал работу авторского воображения-преображения. Как можно создать целый новый мир из простой пустынной улицы дождливой ночью в Париже, с редкими фонарями и одинокой фигурой пешехода, ссутулившего плечи под мокрым плащом. Нужна такая малость! Все остальное доделает сильная внутренняя работа художника, суровая, опасная, на грани помешательства. При таких раскладах случайно встреченная ветреница и развратница Муза, с томным голосом и полными чувственными губами, — это не дар Небес, а партнер по бескомпромиссному единоборству с собственной творческой судьбой.
Рассказ напомнил мне — не стилем, а интонациями и какой-то мерцающей надмирностью — Кортасара, вообще весь этот «магический реализм» в его аргентинском изводе. И я подумал о том, что ведь Газданов тридцатые-сороковые годы провел в Париже, там создал все свои главные тексты. И кто же еще в это время подолгу жил или надолго посещал Париж? Да ведь все эти в скором времени будущие создатели новой латиноамериканской прозы. Тот же Кортасар, Астуриас, Карпентьер (у которого и мама русская), уверен и другие знакомые фамилии всплывут, если покопаться. И все они не просто жили и бродили по одним улицам, но сидели в одних кафе и тусовались в одних сборищах. И как похоже то, что писал молодой, а потом не очень, Газданов, на то, что вскоре напишут все они, потрясатели основ и провозвестники новых путей в мировой литературе!
Как было бы приятно думать, что Газданов — один из отцов-основателей школы «магического реализма». Возможно, так и есть, а может быть грозовой, наэлектризованный воздух предвоенной Европы провоцировал похожие идеи у художников слова со схожими темпераментом и судьбой (одиночество, эмиграция, страдания, причиненные политическими катаклизмами на утраченной родине)...