Ирвин Ялом «Шопенгауэр как лекарство»

Признаюсь, меня в первую очередь привлекло название. Любопытно стало, как изучение трудов Шопенгауэра может способствовать излечению, как я изначально полагала, от какой-нибудь депрессии. Короткий ответ – никак. Так что, если вы беретесь читать, задаваясь тем же вопросом, что и я, то не надейтесь. Почерпнуть тут легкий или сложный рецепт применения книги «Мир, как воля и представление» (или иного труда философа) для искоренения заболевания вряд ли удастся. А что же тогда внутри?

Фактически повествование делится на две части. Половина посвящена биографии Шопенгауэра, половина — групповой психотерапии. И эти части практически не пересекаются. В общем-то, у нас две книги, которые волей автора соединены в одну.

Поначалу, главы про Шопенгауэра хочется быстренько пролистать – биография изложена в стиле википедии, тогда как история про группу психотерапии – это вполне увлекательное художественное произведение – около десятка человек, каждый со своим характером и заморочками. Но с какого-то момента и главы про Шопенгауэра становятся интереснее, кроме того, они служат своего рода паузами между теми днями, в которые собиралась группа. Возможно, в этом был какой-то смысл с точки зрения создания ощущения, что читатель тоже в этой группе присутствует, и у него тоже есть дни на переваривание событий и размышление над ними. Однако, для биографии такое раздробленное повествование скорее минус. Ну и акцент на работах Шопенгауэра мне был бы интереснее жизненного пути, жаль, что именно философии тут очень мало. Составить себе представление по паре десятков эпиграфов – это как сложить пазл, в котором не достает 90% кусочков.

Следующей мыслью было то, что групповая психотерапия мне бы точно не подошла. Подозреваю, что она вряд ли решает именно психологические проблемы. Фактически (если верить тому, что описывает автор) группа собирается ради общения. Не буду спорить, это важная (может даже важнейшая) составляющая жизни, определенно расцвечивающая ее дополнительными красками, но того же эффекта можно добиться в абсолютно любой группе по интересам. Не обязательно в присутствии руководителя. Пять-десять человек, увлеченных да вот хоть вышивкой, или просто коллеги по работе, всегда найдут общие темы и получат удовольствие от совместного времяпрепровождения. Но с другой стороны. Не у каждого есть возможность неформального общения, тем более достаточно частого. А потребность – да. Так почему бы и не реализовывать ее таким образом.

Но я все время отвлекаюсь. Сюжет следующий. Джулиус — врач-психотерапевт, на стандартном годовом осмотре обнаруживает, что он смертельно болен и ему осталось около года жизни. Он перебирает в памяти пациентов, вспоминает одного из тех, кому не смог помочь и решает с ним встретиться. С одной стороны, ему любопытно, что же с ним стало, с другой – это что-то вроде попытки доделать недоделанное или исправить грех. К его удивлению Филипп (хорошо образованный и когда-то крайне сексуально озабоченный мужчина без чувства юмора) бросил свою работу на химическом предприятии и планирует карьеру психотерапевта. И поэтому он тоже заинтересован во встрече с Джулиусом. Ему нужен официальный наставник. Они заключают сделку. Филипп будет полгода ходить в группу, и после Джулиус согласится стать его официальным куратором. В обмен Филипп предлагает Джулиусу курс лекций о Шопенгауэре, как философе, который помог ему решить собственные проблемы. Это самое ценное, что есть у Филиппа. Но не так, чтобы сильно нужно Джулиусу.

С этого момента центральным персонажем становится именно Филипп, и надо сказать, его появление здорово оживляет, как обстановку в группе, так и ее эффективность. Он бесконечно цитирует Шопенгауэра по поводу и без, казалось бы бред, но это как-то даже мило, и как ни странно, оказывается отличным способом сказать то, что хочешь, в нейтрально-отстраненном тоне.

Чтение оказалось на редкость увлекательным, несмотря на мой огромный скепсис в отношении психологии и психотерапии, которая не сопровождается медикаментозным лечением. Забавно, что хотя читала я все это с удовольствием, книга скорее поспособствовала укреплению скепсиса, чем его преодолению. Ведь фактически, Джулиус, которого нам описывают, как хорошего профессионала, не более, чем приятный в общении человек, благодаря его мягкости и такту. А вот эффективность его работы не кажется явной. Как и внимательность. Да и в старательно навязываемом преображении Филиппа я очень сильно сомневаюсь.

Кстати, что еще любопытно. Я была уверена, что книга написана где-нибудь в 80-е, но нет, она почти свежая – 2005 года. Удивительно. Потому что стиль определенно из прошлого века. Возможно, тем он и хорош.

Теперь я даже думаю не почитать ли что-нибудь еще у Ялома. Во-первых, у него отличный легкий слог, во-вторых, вряд ли я бы стала читать биографии философов, а тут оно вроде как само. Да и Шопенгауэр чем дальше, тем привлекательнее кажется.

На Джулиуса, стареющего психотерапевта, обрушивается безжалостный диагноз: меланома. Злокачественная опухоль не оставляет шансов на выздоровление, и Джулиусу предстоит решить, как провести следующий – и последний – свой год жизни на планете.

Посвятившей себя терапевтической практике (и преуспевший в ней), перед лицом смерти мужчина неизбежно вспоминает тех, кому не смог помочь. Неизлеченным в его картотеке пациентов числится Филип: замкнутый ‘дизайнер’ химикатов и хронический сексоголик родом из безрадостного детства. Восстановив с ним связь, Джулиус открывает, что Филип стал преподавать философию (!), а также избавился – при помощи нее – от навязчивых сексуальных желаний. Но это не предел амбиций бывшего химика; Филип полагает, что его решения в области ‘управления жизнью’ могут пригодиться и другим, а потому и *сам* надеется стать лицензированным терапевтом.

Джулиус на грани бешенства; ‘ободранный’ от даже намёка на эмпатию Филип кажется самым неподходящим кандидатом на то, чтобы кого-нибудь понять.

Мужчины заключают соглашение: Филип отправляется на групповую терапию вместе с пациентами Джулиуса, а взамен обогащает умирающего философскими концептами, призванными облегчить предчувствие скорого расставания с жизнью…

Филип обещает умирающему 'терминирование' беспокойств о надвигающейся смерти. Но для самого Джулиуса его 'советы' кажутся натуральным издевательством; горькая пилюля избавления от привязанностей (а именно ее предлагают Филип / Шопенгауэр), естественно, ощущается ему плевком в природу любой жизни; ведь существовать 'вполсилы' – значит, сознательно не 'ввязываться' в любую радость, удовольствие.

Личность Филипа используется Яломом для болезненного (во всяком случае – сперва) вывода: интеллектуальное содержание человека или внушительный опыт совсем не гарантируют глубинного понимания жизни, умения наслаждаться ею – и, может случиться, даже наоборот. ‘Дороги, которые мы выбираем’ для себя, определяются нашим же субъективным пониманием условной ситуации. Полученное впечатление закрепляется мозгом как опыт; суммируясь, индивидуальные впечатления формируют для своего носителя персональную реальность, которая не может быть в полной мере истинной, так как обусловлена поведением носителя (или чередой реакций; в свою очередь, столь же обусловленной). И в нашем мире, где порой так важно *чувственное* понимание происходящего (социальные игры ‘в близость’, когда Вы интуитивно понимаете, что человека можно, например, поцеловать), неумение *прочувствовать* ту или иную социальную ситуацию может превратить жизнь в настоящий ад. И ледяной анализ не поможет возвратиться из него.

Филип становится заложником одинарно ‘сработавшей’ концепции (ведь Шопенгауэр всё-таки дал ему обрести то, что следовало бы назвать концентрацией), но не может ‘отпустить’, тем самым блокируя себе дорогу в полноценную жизнь; такую, где он обрёл бы любовь к людям, отделавшись от мысли, что

“…я понял, что студентов, которые были бы достойны меня и моего предмета, просто нет.”

Иронично, что описанные идеи – как и проблемы взятого человека – Филип оценил лишь потому, что названные отзеркаливали стартовые характеристики его собственной же личности – социопатию, и, как следствие — неумение радоваться жизни. А одержимость сексом ничуть не помогала, так как всегда была связью со случайными людьми, и никогда не сопровождалась теплом любовных отношений. Кстати, эпизоды книги, посвященные нашим дням, перемежаются биографией самого Шопенгауэра, на примере личности которого Ялом (автор книги – психотерапевт) вторично подтверждает, что иных выводов о мире философ – ненужный обоим никогда не любившим друг друга родителям – и не мог составить в принципе.

Групповая терапия дарует Филипу возможность прикоснуться к людям, от взаимодействия с которыми он неизменно уклонялся. Персонаж цепляется за собственные убеждения, но притом крайне беспристрастно анализирует человеческие реакции (и ситуации), которые выносятся на обсуждение в группе, чем завоёвывает некоторое уважение пациентов, больший процент которых, естественно, не обладает таким же уровнем знаний, что и Филип. И в этом кроется его главная ошибка:

Здесь мы снова поворачиваемся к дилемме субъективности опыта. Эта ‘умозрительность’ еще больше затрудняет объективное видение, ведь человек не переживает, словами Филипа, ‘страдание’, но *воображает* его. А смысл групповой терапии как раз и состоит в том, чтобы дать пациенту рассмотреть свою проблему под разными углами (то есть с точек зрения других участников терапии). Жизнь – гораздо больше, чем виртуальный опыт ‘суммы знаний’; именно поэтому, хоть и пациенты Джулиуса не обладают интеллектом Филипа, это вовсе не мешает им ему помочь. Проблема самоопределения в том, что, даже с широчайшим набором данных, человек неизбежно будет склоняться к кажущейся *ему* комфортной опции.

В конце концов, ширма плохо маскируемой ненависти к себе сгорает, и Филип со слезами обнимает свою Новую Жизнь. Он уже не думает, что ‘достойных его концепции просто нет’; и, кстати, эта фраза, выроненная персонажем на одном из сеансов, нисколько не показывает его снобом, но океаном горечи изливает то всепоглощающее одиночество, вызванное дезориентацией по жизни. Если бы рядом появился кто-нибудь, готовый к пониманию – а Филип бы ему открылся – то исцеление произошло быстрее… Но именно таким стал путь, где Филип убрел новый шанс и принципы.