Давид Дар «Господин Гориллиус»

Можно сказать, совсем не фантастика. И во многом оказаться правым. «Господин Гориллиус» — сатирический военно-пропагандистский памфлет о истории нацистской Германии. Упрощенной, но отнюдь не комической или не серьезной. Большие события в мировой истории требуют ясного и четкого объяснения — иногда на пальцах.

Начинается всё с полной глупости: тупые и уродливые буржуины, пытаясь доказать свои не менее тупые и уродливые соображения, натыкаются на диких горилл, которые не только умеют разговаривать, но и мечтают захватить мир. Это так слабо, что кажется худшим выражением грубой советской сатиры. Но, как только Хромой оказывается в столице, его образ становится настолько объемным и человекоподобным, что уже не сомневаешься в том, кого автор изображает и в том, что именно так всю ситуацию нужно изображать. Во время Великой Отечественной для изображения врага нужны были яркие и хлесткие аналогии. И повесть их выстраивает. Не только Гориллиус человекоподобен, но обезьяноподобные штурмовики становятся настоящими людьми. Возникает сомнение, что обезьяна способна изменить общество людей и превратить его в Джунгли, если они этого не хотят. Заканчивается всё так же глупостью. Сатирическим, не считающимся с трагедиями истории изображением событий в Европе 1938-1940 годов: с горилльими танками и самолетами. Но что поделаешь, если, даже еще без уроков Истории, политика умиротворения Германии на Западе была настолько тупой, примитивной и предсказуемой. Настоящая трагедия в том, что вещи кажутся невозможными, если они не укладываются в голове, даже, если все помнят, что человек способен на всё. А завтра это всё стоит у вас за дверью. Так же и Хромой. В начале — детская страшилка, затем — зло, живущее в каждом и от того, даже, романтичекое и зло совершаемое, отупевшее от безнаказанности, а значит — управляемое. И почему бы ему не стать частью мировых политических сил.

Я уже не сомневаюсь в точности, прямолинейности и откровенности советской пропаганды 20-30х годов. Но и сейчас трудно поверить, что в самое суровое время войны можно было создать что-то настолько большее, чем лозунги из нескольких слов.