Неизвестный автор «Повесть о прекрасной Отикубо»

Не верьте аннотации, которая обещает сказку о Золушке. Нет, Золушка в этой истории всё-таки есть. Всячески шпыняемая вздорной и злой мачехой, лишённая хотя бы эмоциональной поддержки отца и единокровных сестёр (братья в целом более прилично себя вели). Даже имя у героини почти «золушковое», ибо Отикубо означает «каморка» и соответствует месту, где приходится ютиться несчастной девушке. Правда, её злосчастья заканчиваются уже к концу первой части повести. Дальше для неё начинается сплошное happily ever after, то бишь «и жили они долго и счастливо». Все остальные части посвящены тому, как муж нашей японской «Золушки» сначала всячески мстит её обидчикам — без её ведома и поддержки, стоит отметить, — а потом, уже по её просьбе усердно их осчастливливает. И те, сначала наказанные, а потом осчастливленные (кое-кто почти насильно, против своей воли) постепенно сознают свою ошибку и перевоспитываются. Даже мачеха. Ну, почти.

Впрочем, насчёт отсутствия в легенде об Отикубо сказки я, пожалуй, несколько погорячилась. Сказочное в неё всё-таки можно найти. Например, сказочно красив, богат и удачлив её нечаянный ухажёр, довольно быстро ставший счастливым мужем. Этот красавчик до знакомства с нашей героиней был записным ловеласом, ни одного хоть сколько-нибудь симпатичного кимоно не пропускал. А встретил Отикубо и сказочно «реформировался» — сразу завязал со своими хождениям по бабам и заделался примерным семьянином. Вот что магия любви делает! Ещё автор этого сочинения описывает просто сказочные богатства и щедрость некоторых персонажей: воистину королевские подарки рассылаются налево и направо. Семья мужа Золушки-Отикубо сказочно добрая и не мене сказочно везучая в делах политических. И своих не забывают: семейственность цветёт — ни в сказке сказать, ни пером описать (разве что кистью и тушью для иероглифов).

Наиболее интересна не сюжетная линия «Повести о прекрасной Отикубо», а описываемые в ней детали быта и обычаи, о многих из которых я даже не слышала до сих пор. Например, как было принято совершать брачный обряд. Насколько легко было развестись. Иерархия слуг. Смена имён в зависимости от статуса или жизненных обстоятельств. Кстати об именах. На всём протяжении повести её заглавная героиня так и оставалась Отикубо, то есть Каморкой. Даже когда стала жить как принцесса и пожинала плоды своего великодушия ко всем подряд, включая её прежних мучителей. Забавно, что кому-то из второстепенных героев разок даже прилетело за то, что бедолаге пришло в голову за глаза назвать её этим именем. При этом появилось ли у неё новое имя, более приличествующее её улучшившемуся положению, читатель так и не узнает. Да и автор тоже позволяет себе называть так свою героиню практически до самого конца повести.

Печален наш мир…

Где искать спасенья?

Нет горы такой,

Чтоб укрыла от горя,

О цветок дикой груши!

«Цветок дикой груши» — это, собственно, и есть прекрасная Отикубо, она же прекрасная Каморка или прекрасная Лачужка дословно. Такую позорную кличку она получила от своей мачехи, госпожи Северных покоев (то бишь главной жены ее отца). Сюжет о злой мачехе и бедной падчерице в японском варианте в общем от русского мало чем отличается, но есть различия, и тут начинается моя любимая тема — традиции:)

Часть сюжета завязана вокруг японского свадебного обычая. Я как-то уже писала в связи с новеллами Сайкаку, что процесс обручения ну очень прост, однако Сайкаку писал в основном про простолюдинов, и мне думалось, что у особ положением повыше все по-другому — ан нет. Чтобы стать супругом следовало всего-навсего провести три ночи подряд в доме суженой, а на третью ночь съесть три печеньки (да-да,будьте бдительны — чай с печеньками не всегда безобиден)). Так оно и называется — «печенье третьей ночи». В случае с Отикубо все вышеперечисленное произошло даже без участия родителей, однако она стала самой что ни на есть законной супругой. После чего новоиспеченный зять пристраивает жестокосердой мачехе веселую жизнь (да, проблема «теща-зять», видимо, интернациональная)). Тут, кстати, меня несколько смущает несоответствие перечисленных достоинств супруга его мстительности (падчерица оказалась более мягкосердечной), но, может, это какой-то очередной японский неписаный закон мщения — «отмсти мстю непременно». Впрочем, хэппи энд на месте, и даже госпожа Северных покоев также получит свою долю щастя.

«Повесть о прекрасной Отикубо» не содержит, в общем, ничего волшебного, если не считать трогательной наивности, с которой неизвестный автор устраивает счастье положительных героев и наказание отрицательных. Идеальная любовь Митиёри (играющего здесь роль «принца») и прекрасной Отикубо контрастирует с несчастным браком сестры героини, которой достался в мужья неотесанный болван, «беломордый конек». Как ни мила Отикубо, все же ее история заставила меня понять, почему европейские сказки заканчиваются свадьбой. Просто потом начинается уже совсем не сказочная жизнь. Вот и здесь львиная доля внимания уделена эпической саге о вражде Митиёри с тещей. Не самое приятное впечатление производит этот идеальный влюбленный, вдохновенно устраивающий людям гадости. В том числе и тем, кто ни ему, ни его «золушке» ничего дурного не сделал, а просто состоит в родстве с ненавистной госпожой Северных покоев.