Дмитрий Косырев «Любимый жеребенок дома Маниахов»
Ведьма она или нет, существует дракон или не существует — такими вопросами пришлось озаботиться Нанидату Маниаху, легендарному воину, шпиону и целителю.
...А дальше — война, заговор, победа и одиночество, от которого его постарается избавить умная и понимающая женщина.
Герою романа Нанидату Маниаху еще далеко до тех событий, которые происходят в «Любимой мартышке дома Тан», и так же далеко от Константинополя до любимой Поднебесной империи. Но если дом для человека — весь мир, то он в любой точке этого мира найдет себе битвы и победы, радость и грусть.
Входит в:
— цикл «Цикл о Нанидате Маниахе»
2010 г.
2012 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 4 ]
Brachicephallus, 24 февраля 2018 г.
Из трёх книг о Маниахе эта, пожалуй, самая расслабленная в плане решаемых героем задач и разгадываемых загадок: ну, подумаешь,
Автор — специалист-китаевед. А Китая в этом томе эпопеи практически нет, он разве что упоминается. Легко ли китаеведу погрузиться в историю Византии, которую он, как он сам признается, знает поверхностно? Путь ему облегчает два момента. Первое: уж так совпало, что Нанидат из дома Маниахов живёт и действует в то самое столетие, когда в Восточной Римской империи возобладало иконоборчество — ненадолго. Впереди сокрушение иконоклазма, Константинопольский собор и установление Торжества Православия. Но это еще далеко впереди. А пока идет «темный» период византийской истории, между Львом III Исавром и императрицей Феодорой, который не очень хорошо документирован — хотя бы потому, что после «Торжества Православия» историю написали победители, как это всегда и бывает. Например, императора Константина V, при котором происходит действие романа (и который активно участвует в этом действии) при жизни вряд ли звали Навозником, однако в истории (написанной иконопочитателями) он остался именно как Копроним. Скорее, звали его редко упоминаемым именем Каваллин, «лошадник» или «кобылятник» — он был императором-солдатом, а прозвище это сугубо солдатское. И именно его выбрал Мастер Чэнь, чтобы упоминать имя своего персонажа. В общем, в условиях информационной пустоты автору есть где развернуться, оперируя только самыми общими данными, оставшимися в истории: опустошительная чума 740-х, поражение арабского флота от греков в 746 году у Кипра, поход в Двуречье в 751, иконоборческий собор 754 года...
Второе: автор явно бывал в Стамбуле, так что его описания Константинополя — едва ли не самое яркое, что есть в романе. Вообще описания автору удаются исключительно хорошо. Читатель видит вместе с автором и солнечную рябь на босфорской воде, пока персонажи поедают грошовую жареную рыбу — а рыбу вдоль Босфора вот так-то поедают и до сих пор, вот эту самую хамсу... Читатель вместе с автором входит в огромный объем Айя Софии, кажущийся бОльшим, чем собор выглядит снаружи... Читатель вместе с автором видит сухой, раскалённый камень малоазийских гор, где разворачивается первая часть романа — до последнего камешка, до последней сожженной солнцем травинки...
В общем, как обычно у автора, это очень «вещный» текст, ярко и впечатляюще укорененный в реальности. Благодаря этому и авторские вольности в трактовке истории воспринимаются благосклонно, будто так и надо.
Ну а почему бы нет, с другой-то стороны.