Майк Гелприн «Первоапрельская шутка»

Фантастический детектив. Редко у кого получается вплести фантастический элемент в детектив, чтобы он так грамотно сыграл. Такое только у Азимова помню.

Тут, значит, произошло убийство в закрытом помещении. Все были в трезвом уме, кроме главного героя, который напился до потери пульса и полтора часа из памяти стёрло от слова совсем. Всем просканировали мозги с помощью «ментоскопа» а там как раз во время убийства тьма-тьмущая. Ну его и упекли на восемь лет за решётку. А выйдя на свободу он решает понять, кто же убил на самом деле.

На самом деле два косяка обнаружено:

Все равно читал с большим интересом, увлекательно получилось, хоть и чутка не сходится разгадка.

Не удивлюсь, если рассказ увидел свет 1 апреля или в его окрестностях. Тогда все сходится. Первая реакция по прочтении: “Уф-ф, вот это да! Но почему шутка? С 1-м апреля понятно – в рассказе имел место розыгрыш в этот день. Но розыгрыш и шутка – не одно и то же”. Я даже заглянул в Вику: “Розыгрыш или шалость отличается от разговорной шутки тем, что основным её компонентом является юмор физический, а не словесный (например, положить соль в сахарницу)”.

Окончательно же понимание пришло после знакомства с отзывами. Тиань очень качественно разобрала все логические проблемы рассказа. Но этот автор не мог совершить столько ляпов. Стало ясно: он над нами, читателями, пошутил. Сотворил иронический ТриДе (триллер-детектив). С магистральным и теневым уровнями.

Со мной его затея сработала на все сто. Влекомый интригой, я не замечал ничего по сторонам, мчась по магистрали вперед и только вперед. Лишь в финишном створе чуть не сшиб лбом плакаты с надписями: “Классно!”, “Оригинально!”, “Как тема раскрыта!”

И только необходимость писать отзыв заставила напрячь мозги. И потихоньку выцепить все логические несуразности. Но это было после. Которого обычно не бывает у обычного читателя.

За плакатами угадывался ухмыляющийся автор: вы что-то заметили на такой скорости? Вглядывались в тень? А оно вам надо? — Тогда – с 1-м апреля.

Рассказ производит неоднозначное впечатление. С одной стороны, разгадывание тайны преступления — это всегда занимательно. И здесь интрига поддерживается до конца, подогревая читательский интерес. С другой стороны, на поверхности как минимум три нелогичных момента.

Во-первых, непонятно, почему содержание ментограммы идентично воспоминаниям субъекта. Современенная наука достаточно уверенно заявляет, что мозг человека хранит всю поступающую через органы чувств информацию. Соответственно, на ментограмме никаких «провалов памяти» быть не может. Если лакуны памяти связаны с техническими особенностями сканирующей аппаратуры, это требуется как-то объяснить, чтобы читатель не замирал в недоумении с самого начала рассказа.

Во-вторых, если о лакунах памяти в ментограммах известно специалистам, ментограммы не могут служит главным доказательством виновности в преступлении. Осуждать за убийство на том основании, что в памяти человека отсутствуют воспоминания о том, что он это убийство не совершал, как минимум не логично. Отсутствие воспоминаний ровным счетом ничего не доказывает. Компания находилась не на необитаемом острове. Минимальный шанс проникновения в особняк посторонних все-таки существует. Лакуны памяти были у двух подозреваемых. Криминалистическая составляющая рассказа не выдерживает никакой критики.

Непонятно также, почему первая жена Зубра предполагала возможность убийства сыном отца. Поведение сомнамбулы непредсказуемо. Убить в бессознательном состоянии он может. Но предполагать такую реакцию на стресс, связанный с имитацией убийства отца, довольно странно. Это требует обоснования. Дэн был ближе к матери, чем к отцу, остался с ней после развода родителей, но никаких упоминаний о его недоброжелательном отношении к Зубру в рассказе нет. Эдипов комплекс у парня по сюжету не просматривается. С чего бы ему убивать отца во время приступа? Логика организатора преступления также не выдерживает никакой критики.

Как детектив рассказ не состоялся. Как психологический триллер тоже. Оба эти жанра требуют внутренней логики развития событий. Дополнительным минусом является история героического спасения Зубром Психа и Заики. Слишком топорно это для характеристики глубины дружеских чувств героев. Спасенные далеко не всегда испытывают искреннюю преданность к спасителям длиною в жизнь. Столь же топорно выписан следователь в отставке. С чего вдруг он приглашает бывшего подследственного пожить у себя? В чувство вины за осуждение при недостаточных уликах верится с трудом. В практике любого следователя такие случаи бывают. Следователь всего лишь собирает и систематизирует доказательства, решение же выносит суд.

При этом, несмотря на все недостатки, читать рассказ было интересно. Кто убийца, заранее предположить не удавалось. Читательское любопытство в сочетании с раздражением из-за логических просчетов сюжета вызвало по прочтении чувство сильного разочарования. Обманутые ожидания — это всегда грустно. Хотя никто не обязан нашим ожиданиям соответствовать.

Сто лет тому вперёд (точнее, семьдесят) Олег Курдин по кличке Псих выходит из восьмилетнего несправедливого заточения с твёрдым намерением найти настоящего убийцу. Криминальное будущее оборачивается зловещими для безвинных «забывак» ошибками правосудия, которое уверовало в непогрешимость ментоскопирования.

Рассказ «Первоапрельская шутка» — гибрид антиутопии с классическим герметичным детективом, вполне жизнеспособный гибрид, энергичный, хотя и не без странностей. Разгадка интриги неочевидна, более того, её можно назвать не совсем «честной», потому что она никак не выводится из «ключей» сюжета, как то следовало бы в беспримесном представителе жанра. Отдадим должное: главзлодей в череде персонажей появляется уместно и вовремя, и не вина автора, если раззява-читатель эти предупредительные звоночки прохлопал :)

Хороший, вдохновляющий сюжетный ход — последовательные развёртки: просмотр главгероем ментограмм (то есть фактически воспоминаний) разных участников одного и того же события. Красиво сделано.

Эффектно, хоть и несколько мелодраматично выглядит неожиданное продолжение давнего преступления, когда «кажущийся убийца» выносит приговор самому себе. И здесь повествование вновь приближается к классике детективного жанра: несколько последовательных вариантов разгадки — один убедительнее другого и заставляют смотреть на событие с разных ракурсов.

Интересны бегло, но отчётливо прописанные женские образы (чем рядовые детективы, как правило, не балуют — женщины там достаточно условны).

А ещё… ещё Бёрджесс почему-то вспомнился. Вот в том моменте, когда ГГ бредёт по вечерней Москве, увешанной лицемерными до нелепости плакатами. Да куда от них денешься, правда.

Я не люблю объяснений, даже умело вставленных в текст и занимающих малый его процент. Объяснений типа: стало так-то и так-то потому-то и посему-то. Мне кажется, это надо давать порционно, мелкими деталями, как бы между прочим.

Мне не нравятся описания героев, после которых становится ясно, что от них ожидать. Это замечательно, но это разрушает интригу.

Я не люблю утопий, которые даже не пытаются притвориться своей противоположностью. Мир, который понятен и хорош, — не лучший контейнер для детектива.

Я, чёрт побери, большую часть времени не читал рассказ, а смотрел, как это сделано! Тому есть причины, они не важны сейчас.

Но.

Рассказ меня захватил, что бывает нечасто. Заставил захотеть узнать, что же будет дальше. Он выводил меня на мощный финальный аккорд.

А так — вполне квалифицированно. И трудно ожидать иного.

Я бы не отнес данный рассказ в раздел детективов, ибо в классической схеме следствие ведет или полицейский или частный сыщик. В данном случае это скорее всего криминальный триллер с элементами фантастики ( ментограмма и сканирование памяти), когда невинно посаженный пытается восстановить поруганную честь.

Сюжет и идея вполне оригинальные, довольно увлекательные, интрига завораживает и предлагает попытаться самому решить задачу, но слишком мало исходных данных, которые известны герою, а читатель узнает о них лишь в конце на разъяснительной беседе.

Однако некоторые логические аспекты вызывают вопросы, вернее подвергают сомнению саму концептуальную идею ментограмм.

Первое, почему провалы памяти были у двоих, а сел один?

Второе, вводя человек в состояние гипноза удается заставить его вспомнить все до мельчайших деталей, даже вследствии серьезной амнезии. Человек помнит все и всегда, но не умеет вытащить эти сведения из кладовки своей памяти. Почему он не должен был помнить, что произошло при употреблении алкоголя или нахождения в состоянии сомнамбулизма? Это не противоречит современным научным данным.

Но все это не умаляет неплохой литературный стиль изложения, который позволяет получать удовольствие от чтения, а не от разгадывания технических деталей.