Ирвинг Стоун «Жажда жизни»

Большой роман о большом человеке. Гениальный безумец. Да, что тут скажешь творческие люди однозначно не от мира сего. Тем и интереснее наблюдать за их судьбами. Человек всю жизнь жил в борьбе, а славы по сути достиг поссмертно. До глубины души поразила безграничная любовь брата Тео к Винсенту. Поразил эпизод с ухом, это конечно феноменально.

Думаю, автор предельно точно придерживался биографии Ван Гога. Тем более, материала для изучения жизни художника хватает. Но точность передачи фактов — не самое главное. Куда важнее сам главный герой. И даже, если Стоун с помощью художественно слова сотворил не такого Ван Гога, каким он был, получилось у него хорошо, убедительно, правдоподобно. Таким Винсент Ван Гог мне и запомнится.

В чём сила романа? Во-первых, сама судьба несчастного нидерландского художника уже заслуживает внимания (хотя, признаюсь, не являюсь ни поклонником его таланта, ни специалистом в живописи). Читая книгу, узнаёшь не только о жизни и творчестве Ван Гога. Ещё знакомишься с целой эпохой, с революцией в живописи, когда на смену классическому стилю, устоявшемуся, имеющему свои незыблемые каноны, приходит новый стиль, ещё не признанный, но постепенно завоёвывающий поклонников. Ван Гог — не единственный из художников новой волны, кто влачил жалкое существование. Гоген, Руссо, Лотрек, Сезанн и другие тоже творили, но для будущего, они, как и Ван Гог, были поняты и прославлены уже после смерти. В этом контексте уместны рассуждения о целях живописи, о её роли, самой сути, которые исходят от героев книги.

Во-вторых, очень хорошо прописана тема предназначения человека. Идея о том, что лишь в любимом деле человек может выразить себя полностью и таким образом наполнит свою жизнь смыслом, не нова. Но на страницах романа она просто необходима, так как раскрывает героя в полной мере. Становится понятна его мотивация, особенности его образа жизни. И даже желание зарабатывать своим картинами на жизнь — вторично, так как не является самоцелью для Ван Гога. Первично — писать, создавать картины. И готовность идти на любые жертвы ради возможности выражать себя. Социальное давление, непонимание со стороны родных и посторонних — противовес жажде творчества, которым жил Ван Гог. Автор органично раскрыл этот пласт.

В-третьих, в книге нет перекоса. Творчество и личная жизнь искусно переплетены, из-за чего создаётся целостность повествования. Отдельно стоит отметить линию взаимоотношения братьев Ван Гогов. Их судьба печальна, но воистину они составляли одно целое (даже на расстоянии). Следовательно, вовсе не случайно младший брат Тео умер всего лишь спустя полгода после смерти Винсента.

Да, «Жажда жизни» — трагедия. Вряд ли можно было написать нечто другое, учитывая биографию художника. Вместе с тем, книга эмоционально насыщена. И не только страданиями и мытарствами. В итоге получилось красивое, сильное и увлекательное повествование, которое приоткрывает завесу над тайной творческого труда.

Винсент изложил свою просьбу. — Ох, нет, мой мальчик, нет! — воскликнул Вейсенбрух. — Вы обратились не по адресу, совсем не по адресу! Я не дам вам и десяти сантимов. — У вас нет свободных денег? — Разумеется, есть! Уж не думаете ли вы, что я такой же проклятый богом дилетант, как вы, и не могу ничего продать? Да у меня в банке денег больше, чем я могу потратить за три жизни. — Тогда почему же вы не хотите одолжить мне двадцать пять франков? Я в ужасном положении! У меня не осталось ни крошки хлеба. Вейсенбрух с торжеством потер руки. — Чудесно! Чудесно! Это именно то, что вам надо! Вам это очень полезно. Из вас еще может выйти художник. Винсент прислонился к стене, он уже не в силах был стоять без опоры. — Что же тут чудесного, если человек голодает? — Это для вас самое лучшее, что только может быть, Ван Гог. Это заставит вас страдать. — Почему вы так хотите, чтобы я страдал? Вейсенбрух уселся на единственный стул, скрестил ноги и кистью, на которой была красная краска, ткнул чуть ли не в лицо Винсента. — Потому что это сделает из вас истинного художника. Чем больше вы страдаете, тем больше вам надо благодарить судьбу. Только в горниле страданий и рождаются подлинные живописцы. Запомните, Ван Гог, пустой желудок лучше полного, а страдающая душа лучше счастливой! — Вы несете вздор, Вейсенбрух, и сами это знаете. Вейсенбрух тыкал кистью в сторону Винсента. — Тому, кто не был несчастным, не о чем писать, Ван Гог. Счастье — это удел коров и коммерсантов. Художник рождается в муках: если ты голоден, унижен, несчастен — благодари бога! Значит, он тебя не оставил! — Нищета губит человека. — Да, она губит слабых. А сильных — никогда! Если вас погубит бедность, значит, вы слабый человек, туда вам и дорога. — И вы пальцем не шевельнете, чтобы помочь мне? — Нет, даже если я буду убежден, что вы величайший живописец в мире. Если человека могут убить голод и страдания, значит, он не заслуживает спасения. Только тем художникам место на земле, которых не может погубить ни бог, ни дьявол, пока они не сделали всего того, что должны сделать. — Но я голодаю уже много лет, Вейсенбрух. Я жил без крова над головой, бродил под дождем и снегом почти голый, валялся в лихорадке, одинокий, покинутый. Все это я уже испытал, мне нечему тут учиться. — Вы едва коснулись страдания, Винсент. Это еще только начало. Говорю вам, боль — единственное в мире, что не имеет конца. А теперь идите домой и беритесь за карандаш. Чем сильнее вы страдаете от голода и лишений, тем лучше вы будете работать. — И тем скорее публика отвергнет мои рисунки! Вейсенбрух весело рассмеялся. — Ну конечно, отвергнет! Иначе и быть не может. И это тоже хорошо для вас. Это сделает вас еще несчастнее. А ваше очередное полотно окажется еще прекрасней, чем предыдущее. Если вы будете терпеть голод и лишения, а вашу работу станут поносить и презирать много лет, то в конце концов вы можете создать — заметьте, я говорю: можете создать, а не создадите — такое произведение, что его не стыдно будет повесить рядом с полотнами Яна Стена или... — Или Вейсенбруха! — Вот, вот. Или Вейсенбруха. Если же теперь я ссужу вам денег, я ограблю вас, лишу вас шансов на бессмертие. — Провались оно к дьяволу, это бессмертие! Я хочу рисовать сейчас, здесь. И я не могу работать с пустым желудком. — Чепуха, мой мальчик. Все стоящее было написано на голодный желудок. Когда ваше брюхо набито, вы работаете как бы на холостом ходу. — Что-то не похоже, чтобы вы так уж много страдали. — У меня богатое творческое воображение. Я могу достичь страдания, даже не испытав его. — Вы просто старый лгун! — Ничего подобного. Если бы я убедился, что пишу так же пресно и вяло, как Де Бок, я плюнул бы на свои деньги и жил бы как последний бродяга. Но факт остается фактом: я могу создать совершенную иллюзию страдания, не пройдя через него. Вот почему я великий художник. — Вот почему вы великий хвастун! Слушайте, Вейсенбрух, будьте человеком и дайте мне двадцать пять франков. — И двадцати пяти сантимов не дам! Вы что думаете, я шучу? Я о вас слишком высокого мнения, чтобы портить вас, одалживая вам деньги. Придет день, и вы напишете что-нибудь блестящее, если не спасуете перед судьбой; гипсовая нога в ведре у Мауве убедила меня в этом. Ну, а теперь ступайте да съешьте по дороге миску бесплатного супа в столовой для бедных. Винсент молча посмотрел на Вейсенбруха, повернулся и пошел к двери.

Вейсенбрух попал в самую суть. Стал бы Винсент Ван Гог тем, кем является сегодня, не испытай он презрения, насмешек, нищеты, голодания, болезней, непонимания, безответной любви и отторжения со стороны общества? Написал бы он свои картины без неистовой любви к природе и простым людям, без предельного упорства и трудолюбия, без чувства своего призвания? Полагаю – нет; полагаю Ван Гог стал великим живописцем благодаря своему таланту, своей самоотверженности и своей трагической судьбе. Убери хоть что-нибудь из этого перечня, и «Звёздная ночь» никогда бы не была написана.

Весь период прочтения я убивался мыслью, что Ван Гог не дожил до своего признания, которое он так заслуживал. Не продал и сотой части своих картин при жизни. Особенно тяжело это читать, зная, что сегодня одной картины хватило бы на несколько жизней (а Винсент много лет питался только хлебом и кофе, страшно голодал и существовал в экстремальных условиях). Но всё-таки жалость вторична. Без этого пути в нём не родился бы великий мастер.

И этот путь он выбрал сам. Выбрал бесповоротно. Выбрал со смелостью и отвагой, которыми нельзя не восхищаться. Винсент ни разу не отступился, даже под угрозой смерти от голода, лихорадки и помутнения рассудка. Он жил 10 лет под огромным давлением. Сегодня тяжело представить, как можно оставить все начинания и возможности (Ван Гог из известной и обеспеченной семьи) и, начав писать с нуля, полностью отдаться только живописи; очень шаткому занятию с точки зрения дохода и уж тем более признания. Особенно восхищает, что он решился на это в конце 19 века, когда возможности были в несколько раз меньше, а риски несоизмеримо выше. Призвание вело его в нечеловеческом темпе все последующие 10 лет, призвание же его и погубило. Сам он так и писал: «Работа, ради которой я пожертвовал жизнью». Трагическая судьба для великого художника, но могло ли быть иначе?

Напоследок нельзя не выразить восхищение братом Винсента – Тео; единственным Человеком, который всегда в него верил и поддерживал, ни разу не отвернувшись. Без Тео Ван Гога мы бы также не увидели ни «Звездную ночь», ни «Ночную террасу кафе», ни сотни других шедевров. «Я говорю «мы», потому что деньги, который ты мне платишь и которые достаются тебе нелегко, дают тебе право считать, что ты такой же автор моих работ, как и я» — говорил Винсент. Тео не перенес смерти брата и скончался через пол года.

«Жажда жизни» биографический роман Ирвинга Стоуна о жизни и творчестве Висента Ван Гога.

Книги подобного формата, я и ранее читала, но эта книга о жизни художника, а в наше время читать такую книгу и иметь под рукой интернет — непередаваемое наслаждение! Ибо сейчас, можно не только читать книгу, представлять и фантазировать, но и учиться... Учиться искусству вместе с Висентом Ван Гогом, пройти вместе его путь от зарисовок и уроков, которые подарили ему его учителя, друзья, коллеги-художники до становления мастером, удивляясь и вдохновляясь его упорством, решимостью и трудолюбием.

В книге раскрываются многие аспекты его непростого характера — он был упрямым, очень честным и целеустремленным. Но не смотря на эти качества, до 27 лет, он не мог найти себе «достойного» занятия, вернее занятия, которое приносило бы доход. И даже, найдя свое «дело жизни», доход у него оставлял желать лучшего (при жизни Ван Гога, его картины продавались не очень успешно). За что бы он ни брался, то отдавался этому полностью, посвящал все свои силы и возможности, но какие бы идеи он не отстаивал со всей душой — это не оправдывалось, и ему всегда приходилось отступать или разочаровываться... И когда он взялся за кисть, то его поддержал только его брат Тео. И возможно, благодаря этой поддержке, 10 годам упорного труда, совершенствования манеры исполнения, техники, стиля и великой самоотдаче, мы можем сейчас, в наше время, наслаждаться результатами его творчества!