С. М. Стирлинг «The Peshawar Lancers»

3 октября 1878 года северное полушарие Земли попадает под удар то ли серии крупных метеоритов, то ли обломков кометы.

Последствия падения стали для человечества пусть и не убийственными, то крайне неприятными — сначала цунами разрушают прибрежную зону Европы и США, потом наступает резкое похолодание. Тут же дают о себе знать нехватка топлива и продуктов, государства погружаются в хаос. И, в надежде выжить, население северного полушария начинает миграцию в экваториальную зону, где изменения климата менее критичны.

Это предыстория. К моменту основного действия романа, 2025 года от Р.Х., человечество преодолело основные последствия катастрофы, пусть и ценой стагнации научного и технического прогресса: на дворе уютный паропанк, электричество востребовано крайне ограниченно, в небе парят водородные дирижабли, двигатель внутреннего сгорания спасовал перед газовым двигателем Стерлинга, автомобиль — забава нуворишей, прогресс вооружений ограничен реактивным установками залпового огня.

Геополитическая картина мира ничуть не менее диковинная: англичане в своих азиатских владениях создали Ангрези Радж, ведущее государство планеты. Весомую конкуренцию ему составляет Дей-Ниппон, объединивший Японию и Китай. Франция, расположенная на месте Алжира, пытается отобрать бассейн Средиземного моря у рабовладельческого Халифта Дамаска. Российская империя переместилась на территорию Средней Азии со столицей в Самарканде, отказалась от христианства в пользу сатанизма и активно интригует против англичан, не забывая кушать в воспитательных целях несчастных узбеков и таджиков.

На этом фоне разворачивается история капитана Пешаварских уланов Ательстана Кинга, попавшего в центр заговора, грозящего не только безопасности Ангрези Раджа, не только равновесию мира в целом — но и, в некоторой перспективе, будущему всего человечества.

«Пешаварский уланы» — довольно редкое смешение постапокалиптики и альтистории, на выходе образующее не столько даже стимпанк, сколько упоительное упражнение в стилизации под классику приключенческой литературы образца первой половины 20-го века, сдобренное экзотикой и многочисленными литературными реминисценциями. Очевидно родство «Пешаварских уланов» с романом «Король Хайберский стрелков» (1916) Талбота Мэнди; помимо восточных приключений, именно из этого романа (а также его приквелов и сиквелов) Стирлинг позаимствовал главного героя Ательстана Кинга, принцессу Ясмини и еще великое множество персонажей.

Автор ничуть не скрывает, что альтистория нужна ему для того лишь, чтобы обыграть киплинговские мотивы колониальной романтики — с бременем белого человека, «большой игрой» и противостоянием силы и чести наступающему хаосу.

Но то, что у Киплинга выглядело, как минимум, органично, под пером Стирлинга приобретает гротескные черты: так, он с восхищением пишет о том, что кодекс чести джентльмена является естественной защитой от аморальности государственной власти, но тут же повествует, как исход англичан с погибающего острова организовывался строго по классовому признаку — первой уплыла аристократия, средний класс играл со смертью в орлянку, всех прочих жителей обрекли на гибель.

В итоге, гораздо более жанрового упражнения на тему классики приключенческого жанра «Пешаварские уланы» тяготеют к бульварной литературе. И, видимо, именно привкус pulp magazines — самое слабое место книги. Роман Стирлинга лишен каких-либо полутонов: хорошие здесь все в белом, плохие — отвратны до гротеска. Там, где более талантливый автор прошел бы по узкой тропке сюжета между пародией и стилизацией (как умел это делать, например, Филипп Фармер), Стирлинг излагает сюжет с почти надрывной серьезностью.

Увы, сюжет и персонажи вообще не относятся к сильным сторонам «Пешаварских уланов».

Сюжет ни в коем случае не скучен, но, при этом, совершенно одномерен: всю первую половину романа он вращается вокруг попыток неких злодеев прикончить главного героя, и когда убийцы безуспешно атакуют его в четвертый раз, поневоле вспоминается гениальная «Охота» Роберта Шекли («Бедствующая дама стонала и молила о помощи еще часов пять. Слишком долго даже для многосерийной мелодрамы»). Логика повествования зияет даже не провалами, а целыми тектоническими разломами.

Персонажи на протяжении всей книги не получают ни малейшего развития; все, что им досталось от автора — пара-тройка привычек и свойств характера (главная героиня, например, — красавица, альпинист и дипломированный ученый). Представители нацменьшинств вышли чуть поживее, но только потому, что им выдали какие-никакие речевые характеристики. Мотивация же главного злодея, демонического графа Владимира Обромовича Игнатьева, просто восхищает — он хочет, чтобы все умерли. Все-все. Такова воля его бога. Точка.

Наверное, можно утешить себя мыслью о том, что пожирающие младенцев (буквально!) русские в романе — просто некая сатирическая экстраполяция приемов военной пропаганды времен Крымской войны. Но даже если Стирлинг, изображая Россию общностью агрессивных каннибалов, и впрямь иронизировал, то я не рекомендовал бы ему повторять свою шутку перед лицом, к примеру, люблинских гопников.

А вот что в книге вышло удачным — так это антураж.

Скупыми ремарками автору удалось не только описать общество, основанное на слиянии английской и индийской культур, но и дать читателю представление о балансе сил, геополитической картине и элементах истории альтернативного мира. В книге нашлось место описанию эволюции английского языка, упоминанию о судьбах нескольких известных людей (Киплинг стал классиком и написал великую поэму «Плачь о потерянной родине», Конан Дойл сочинил что-то там про Холмса, но в памяти народной остался как чокнутый фотограф, охотившийся за фейри) или краткой характеристики религиозных доктрин, где, теоретически, правит бал христианство, но все главные герои клянутся исключительно именами Ганеши и Вишну.

Мнения на этот счет могут быть разными, но мне роман Стирлинга парадоксальным образом напомнил комедии Абрахмса и братьев Зукеров — смотреть на то, что происходит в кадре, конечно, интересно, но еще увлекательнее наблюдать за вторым планом — что там в очередной раз отчудит массовка?

P.S. Помимо романов Талбота Мэнди, очевидное влияние на книгу Стирлинга оказа-ли «Записки Флэшмена» Джорджа Макдональда Фрейзера. И пусть имя Флэшмена не разу не произносится вслух, отсылок к книгам о нем более чем достаточно — от портрета, висящего в поместье Рексин до главного злодея романа графа Игнатьева; от упоминания про осаду форта Пайпер до шахмат из черного нефрита.

P.P.S. Есть ли переводы «Пешаварских уланов» на русский язык — не знаю, я таковых не встречал. С одной стороны, язык Стирлинга довольно прост и приятен. С другой, при всей беглости и читаемости текста, он страдает от бесконечных повторов — глагол «был» и его вариации встречаются по нескольку раз едва ли не в каждом предложении, «grinned» (то есть ухмыляются) в романе 39 раз, а «nodded» (то есть кивают) — 127 раз (часто — в соседних фразах).