Фрэнсис Спаффорд «Страна изобилия»

Экономика должна быть...

«Ну вот, значит, там один глупый человек и один сильный, и глупый сразу как бросится и давай загадывать. Загадал такое огромное желание, чтобы все во всем мире были счастливы, но тут его эта инопланетянская штука раздавила. Вот я и думаю, может, это на самом деле эта самая… ну, как ее…

— Метафора?

— Что? Я имею в виду, такая вроде картинка перевернутая. Ну, понимаешь. Нашей жизни.»

Почему Советский Союз, казавшийся незыблемыми, так мгновенно рухнул? Сегодня, спустя треть века, мы продолжаем задаваться вопросом, что было не так с колоссом, почему его ноги оказались глиняными? Множество специальных исследований рассматривает совокупность причин и каждую из них в отдельности, но очевидно, что будь фундамент крепким, здание устояло бы. «Страна изобилия», выбирает экономику как один из краеугольных камней государственности, и используя преимущественно экономические аргументы, объясняет, почему так вышло. И более умного, точного, исчерпывающего объяснения встречать мне не доводилось.

Интересно, что время действия книги — промежуток достаточно далекий от 91-го и предшествовавших ему перестроечных лет. Здесь все происходит в период хрущевского правления с 1958 по 1968 годы, с небольшим заходом в 1938, когда молодой математик Леонид Кантарович (впоследствии лауреат Нобелевской премии с формулировкой «за вклад в теорию оптимального распределения ресурсов») в трамвае переживает знаменитое озарение, открывающее способ экономии ресурсов, который в перспективе даст стране миллиардные доходы.

Название «Страна изобилия» объясняет нам, забывшим или в силу возраста не знавшим того десятилетия, его основной пафос. Проблемы послевоенного восстановления решены, теперь задача в том, чтобы обеспечить изобилие, догнать и перегнать Америку по разнообразию и доступности качественных товаров. После визита Хрущева в Штаты в 1959 это стало одним из наших лозунгов и казалось, что основания для оптимизма есть. Плановая экономика обеспечивала ежегодный прирост производства.

Советский Союз в 50-е развивался быстрее, чем все остальные страны в мире, за исключением Японии. По официальным данным, советская экономика росла со скоростью 10,1 % в год; согласно ЦРУ, эта цифра составляла 7 % в год; нынешние оценки показывают от 5 % в год и выше. Этого по-прежнему достаточно, чтобы протиснуться вперед Западной Германии, еще одного чемпиона того периода по развитию, и легко обойти США, где в течение десяти лет рост экономики в среднем составлял около 3,3 % в год. Проблема в том, что каждая дополнительная единица продукции в СССР требовала немыслимых дополнительных капиталовложений. 65 % роста своего производства СССР получал за счет дополнительных вложений, по сравнению с 33 % в США и экономными 8 %, которых добилась Франция. 1950 по 1960 год вливания в экономику составляли 9,4 % в год, тогда как само годовое производство росло всего на 5,8 %. Советскую индустрию обрызгивали деньгами, отбираемыми у населения, и в процессе разбазаривали более трети.

Я ни разу не экономист и не могу оценивать разумность плановой экономики с точки зрения специалиста. Но с позиций здравого смысла попытки закладывать бюджетные статьи, основываясь на предположениях, чего и сколько может понадобиться в нескором будущем, выглядят чем-то, сродни гаданию. То есть, даже в семейном бюджете ты можешь предполагать, исходя из уровня инфляции и сезонных колебаний цен на продукты, что потратишь на еду в ближайшем месяце 100 рублей. Но предположение, что сумма останется неизменной на ближайшие пять лет похоже на оптимизм, граничащий с идиотизмом. И это мы говорим о таком небольшой и мобильной единице как семья, а в СССР речь шла о масштабах страны в одну шестую часть суши. Как можно было даже допустить мысль, что подобное сработает? И однако целая страна семь десятков лет жила, принимая плановую экономику как догму.

По сути, поворот к человеческим принципам организации труда от сталинских лагерей, использовавших бесплатный труд, должен был обрушить эту модель гораздо раньше, но в 1962 году в Сибири были открыты нефтяные месторождения, сделавшие страну крупнейшим экспортером энергоресурсов. Переводя на тот же безграмотный,но понятный бытовой язык — мы были близки к разорению, внезапно откопав в огороде горшок золота. Если бы и без того нормально работали и зарабатывали, это могло бы обеспечить дополнительное немыслимое прежде процветание, а так — не дало пойти по миру.

Удивительно, что английский профессор Фрэнсис Спаффорд, также не будучи экономистом, но имея в распоряжении достаточно обширный исследовательский и справочный материал, сумел выстроить такую полную, практически всеохватную картину, в которой директора предприятий всеми способами пытались занизить планы, которые придется перевыполнять, в противном случае рабочие не получат премии. которая была существенной прибавкой, а руководство лишится места. Но плановые отделы главков рассчитывали, исходя из номинальных мощностей, и в свою очередь давили на производственников. А были еще недопоставки или некачественное сырье от смежников, производственный цикл, в который оказывались вовлечены порой десятки предприятий и на каждом из этапов был возможен сбой, как в рабочем процессе, так и в ходе транспортировки.

При этом перевыполнение плана на семнадцать процентов поощрялось премией в десять раз выше, чем перевыполнение на три, потому всюду, на всех этапах были приписки: к произведенной тысяче единиц товара на уровне цехового мастера приписывался десяток, а на уровне отчетности завода или фабрики — уже сотня. При этом все воровали, от простых рабочих, которые выносили с производства все, что плохо лежит на себе, до руководителей, которые вагонами. Почему не вскрывалось проверками и ревизиями? Потому что это было круговой порукой, в которой участвовали более-менее все, хотя время от времени устраивались показательные порки, объектами которых в основном становились те, кто пытался плыть против течения, как тот директор совхоза, который, о ужас и нарушение социалистической законности — купил у военных предназначенный к сжиганию строевой лес, чтобы построить теплые свинарники, свиньи, говорил он, не переживут зимы в холодных. За то и загремел туда. где не все люди переживают зиму.

Спаффорд, он вообще удивительный. он пришел в художественную литературу из нонфикшн и «Страна изобилия» считается еще таким промежуточным, между первым и вторым, а меня покорил его «Вечный свет», совсем недавний и совершенно художественный, по сравнению с которым этот роман не имеет такого выраженного сюжета и сквозные персонажи не такие живые, выпуклые и яркие как в лондонском. Но образ Никиты Сергеича в начале и финале карьеры генсека, великолепные портреты комсомольцев-карьеристов: сначала верящих в идеалы и полных энтузиазма. после все более циничных — удались ему превосходно.

А как хороша летняя ночь в Новосибирском Академгородке на заре его создания, когда еще верилось, что наука, поставленная на службу народу, сможет все. Совершенное погружение в атмосферу аксеновских «Коллег» и «Звездного пути», просто магия текста, которая подхватывает тебя и несет, и на мгновение веришь, вопреки всему. Один из сквозных персонажей Александр Галич, к которому автор наверняка неравнодушен. И трагичный эпизод расстрела демонстрации рабочих после повышения цен на мясо в Новочеркасске, где местному заводу спустили невыполнимый план, и значит рабочие не могли рассчитывать на премиальные. То есть, о расстреле я знала, не знала, почему именно в этом городе, из-за какой совокупнсти факторов там вышли на площадь.

Книга, после которой ностальгирующие сегодня по «прекрасной стране, которую у нас отняли», должны бы умолкнуть навеки. Беда в том. что они книг не читают.