Юрий Горбачёв «Пусть Эсквиль нам завидует!»

«Пусть Эсквиль нам завидует!» – так назвал Юрий Юлов «романтическую фантазию», помещенную во второй том его собрания сочинений.

Произведение, с одной стороны, поражает определенной нелепостью, а с другой – довольно-таки хитрой философией, это произведение пронизывающей. Впрочем, слово «нелепость» к фантастическому жанру не совсем подходяще. И все же… Оцените сюжет. Или оцените, как я его понял.

Особь с некоей планеты Элита посылается на землю «лечиться». На Элите, естественно, несовершенные индивидуумы не нужны. А несовершенство там понимают как присутствие в душе разных романтических чувств. Тогда вопрос: как же можно вылечиться от этого несовершенства на Земле, если здесь все пронизано не только романтикой, но и всяческими страстями? На протяжении чтения этого небольшого рассказа создается впечатление, что автор просто стебается над читателем.

Посланный «Федор» тут же влюбляется на улице в молодуху Олю, запав на ее внешность чисто плотским глазомером. Усвоив земную привычку клеить бабенок, он приглашает Олю в кафе, где тотчас начинает неизвестно с чего откровенничать.

Вот некоторые его сентенции, высказанные перед упорно молчащей и даже не поддакивающей собеседницей:

«Знаешь, Оля, я не с этой планеты. Вернее, с этой, но она уже не та. Точнее, планета – та, но не в этом времени (…) Климатический кризис (так и напрашивается – «климаксический кризис», ведь проще же – катаклизм! – М.Ю.) истребил предыдущее земное население (…) цивилизацию возглавили антропофромы, которых успели создать гомосапиенсы. Вернее, один из сапиенсов, который уже был фромом (? – М.Ю.), – Смит Эсквиль. Похоже, у него были проблемы с женщинами (…) Антропофром в отличие от гомосапиенса сохраняет историческую память, то есть потомок их рождается способным по мере взросления осваивать опыт предыдущих поколений даже без связи с нынешними…»

Итак, все очень хитро и приходится поломать голову господину читателю.

Но и оцените же юмор автора:

«– Ой, ты так интересно рассказываешь! – зевнула Оля».

Если я правильно понял, уже после интимной близости «Федор» с Элиты продолжает мучить подругу своими откровениями и философскими рефлексиями:

«– Самое страшное, Оль, – реверсии, откаты назад. Они преследуют фромов с самого начала (…) в некоторых особях фромов остались рудименты сапиенсов. Их сейчас не уничтожают, как семьдесят лет назад, – их лечат (…) Фромы лишены большинства человеческих чувств, так как считают, что именно они приводят цивилизации к катастрофам. Видимо, так оно и есть… И я тоже болен. Похоже, смертельно болен, если влюбился в тебя – простую земную женщину…»

Далее гружение Оли философией жителя планеты Эсквиль, а ныне командированного на грешную землю «Федора» продолжается еще пару—тройку страниц.

Вот выдержка из его «исповеди»:

«– На Элите необычайно (в сравнении с Землей, конечно) развиты космические технологии. Эсквиль преобразовал цивилизацию, чтобы сделать ее пригодной для покорения бесконечного пространства – несбыточной мечты сапиенсов, успешно реализуемой фромами. Сапиенсы, мучимые банальными чувствами всю свою временную жизнь, были обречены на бесконечный повтор развития и гибели. Но лично мне не нужен Космос – достаточно Земли. А такое мировоззрение противоречит официальной идеологии. Я диссидент. Хотя сам понимаю, что это звучит чересчур пафосно… Я – лишний индивидуум с устаревшим видением мира, консерватор, анархист, подверженный из-за рудиментарных реверсий самоунижению, которое в моем сознании преобразуется в унижение личности социумом…»

Согласитесь, читатель, что для любви земляне обычно выбирают темы попроще!

Впрочем, в конце рассказа Федор спохватывается:

«(…)Кстати, Оля, расскажи немного о себе. Ведь я все время говорю, а ты только слушаешь».

В ответ Оля пролепетала пару банальных фраз земной обывательницы.

Но Юрий Юлов, как известно, совсем не прост. И в конце повествования он показывает читателю, что смог его развести как несмышленого третьеклассника.

Ведь на поверку Оля оказывается агентом со злосчастной Элиты, посланной протестировать на безнадежность «Федора».

Вот ее доклад «на верха»:

«Докладывает медицинский надсмотрщик Клер-71592168. Опекаемый Койн-34683753 ведет себя неадекватно: вступает в полный контакт с «гомосапиенс», откровенничает о своей сущности, склонен называть Прародителя только по фамилии и без титула. Наблюдение показывает, что Койн неизлечим по причине отсутствия презумпции компетентности и рационального поведения. Себя считает в большей степени сапиенсом, чем фромом. Предлагаю Комиссии исключить его из списков населения Элиты, покинув на пожизненное пребывание на Земле. Мне прошу командировку не прерывать, а по возможности продлить до следующего опекаемого, так как приспособилась к местным условиям».

И эти «местные условия», то есть жизнь чувственная, эмоциональная, похоже, пришлись агенту по вкусу. Ведь жить бесчувственным роботом, да еще и вечно – не ужасная ли это участь? Ведь мы живем для того, чтобы чувствовать. Или не так?

Поэтому, видимо, и заканчивает Юлов свою смешную в своей нелепости и грустную в своей правде историю следующими словами:

«Но она выполнила свой долг; и у нее есть несколько дней, пока ее сообщение и ответ будут мчаться по лабиринтным коридорам времени. И эти дни она проведет с Федором, который действительно несовершенен, потому что сразу не узнал в ней фрома-надсмотрщицу, хотя именно принадлежность к этому виду сблизила их. Только все это сейчас несущественно: ведь на Элите у них никогда не будет такой любви, которую они встретили здесь, на Земле. Обычной любви».

Единственную слабость рассказа я лично вижу в том, что автор как раз не показал нам, какая это ТАКАЯ любовь. Ведь читатель за редким исключением слышал одно философствование «Федора». А романтика – ГДЕ? Впрочем, на Элите и этой возможности: свободного рассуждения вслух и естественного спаривания полов по любви – нет.