Леонид Соловьёв «Очарованный принц»

Вторая книга о приключениях Ходжи Насреддина. Устав сидеть дома, он отправляет жену с детьми в Бухару навестить отца, а сам идет навстречу приключениям, которые, конечно же, его находят. В этой книге Ходжа противостоит очередному жадному богачу, бывшему судье, который поставил на грань нищеты целое селение, а некоторых жителей довел практически до самоубийства.

По сравнению с первой книгой вторая более серьезная, нет в ней такой бесшабашной лихости. Может, из-за того, что Ходжа повзрослел и слегка остепенился, а может, из-за того, что прошло четырнадцать лет и с автором случилось всякое.

Юмора, кстати, в книге особенного нет, так, иногда проскользнет ироничная усмешка и исчезнет сразу

В ранней молодости мне больше нравился «Возмутитель спокойствия». Где-то к 30 годам на первое место вышел «Очарованный принц». Хотя обе книги замечательные, каждая по-своему. Но попробуем их сравнить.

В первой книге Насреддин действует один за всех и сам всего добивается. Энергия его просто переполняет. Остальные герои чётко делятся на хороших друзей и плохих врагов. Больше, в общем-то, сказать о них нечего. В «Очарованном принце» хорошие люди не такие уж во всём и хорошие. А плохие все разные. Каждый имеет своё лицо, свою логику поведения и даже может её менять. Каждый по-своему неоднозначен. И к ним нет такого тотального отторжения, как к персонажам «Возмутителя спокойствия». По-моему, это один из признаков настоящей литературы.

А энергия самого Насреддина — она никуда не улетучилась, несмотря на возраст. Она преобразовалась. Врагов, оказывается, не обязательно наказывать самому. Они сами себя накажут, рано или поздно. А если и не накажут, это не главное. Главное, чтобы другим жизнь не портили. Не до того им теперь.

И чужие судьбы не надо устраивать самому. Люди сами способны их устроить. Им только надо немного помочь. Подтолкнуть в правильном направлении. Дальше они справятся. Изменят свою судьбу. Научатся жить в мире, где, конечно, много негатива, но есть и доброта, и любовь, и вера, и красота. Будут жить и менять мир к лучшему. Такая вот энергия непобедимой доброты.

Начну просто с цитаты, что я делаю редко:

»...вот мы, например, – многоскорбный повествователь этой истории, не можем, не кривя душой, похвалиться, что заканчиваем базар своей жизни с прибылью в кошельке». Я тридцать лет перечитываю эту книгу; и — как это всегда бывает в хорошей книге — каждый раз нахожу в ней Новое. Это очень грустно; автор писал это в 50-51 году, когда находился в заключении. Ничего не имею против Солженицына (он тоже — написал и «Один день Ивана Денисовича» и «Архипелаг ГУГАГ»), но люди пишут по-разному. Сколько Силы, Любви и Веры у Соловьва — столько и их отсутствия у Соженицына. А ведь как хочется верить!

Ходже Насерддину 45 лет; столько же и автору (в период написания); и я уже перешел этот рубеж.

Книга, в отличие от первой, отягощена некой метафизикой (звездостранственные путешествия Молчащих и Постигающих; внутренняя связь Ходжи Насреддина и Багдадского Вора, доходящая до телепатии; ясновидение) и многочисленными авторскими отступлениями. Первые — это исключительно авторские изыски — непонятно, верит ли в них сам автор; а вторые — исключительно важны. Это мудрость 45-летнего автора и 45-летнего Насреддина, говорящие с нами. Это обязательно нужно читать — о Совести, о Долге, о Предназначении.

Но — дело не в философии, и не в метафизике; мне кажется, читателю дается возможность соотнести свою собственную жизнь с описываемыми вымышленными событиями. Думаю, никто, прочитав Соловьева, не избежит жгучего стыда за собственные поступки. Безразличие свойственно юности; достигнув зрелых лет каждый имеет о чем пожалеть, и пожелать изменить. И написано так остро, так живо, что стыд становится нестерпимым. Я особенно хотел бы обратить внимание на эпизод с цыганкой люли и старым облезлым котом — кто из вас без греха, первый брось в меня камень!

О чем эта книга? О том, как остроумный и удачливый проказник Насреддин, выбрав в этот раз в свои сотрудники Багдадского Вора, снова и снова восстанавливает справедливость, которой так мало в мире. Он повзрослел, по сравнению с первой книгой, но острота его ума еще более обострилась. Такое впечатление, что там, где он просто присутствует, сразу Мир изменяется к лучшему — там, где отпечатывается яркий чекан его Души. Он так же велик — и в игре в шахматы; и в беседе (где каждое его слово разит, как кинжал), так же светел и чист — и никакая зараза за многолетние его странствия не пристала к нему, опадая, как пена, которая возникает из волны, но всегда превращается в ничто.

Сопутствующие злодеи — также мерзостны, как и в первой книге; отвратительны, до физической неприязни; так же глупы, тупы, себялюбивы, жестоки и сребролюбивы.

И Песня Ходжи Насреддина звучит над всем этим (и когда он поет, и когда он молчит!). И неважно, что злодей замыслили — он всегда победит, вооруженный только силой ума и помощью людей.

Он почти вездесущ — все события, так или иначе отраженные в романе, сплетаются в единое целое абсолютно метафизическим образом, но Насреддин всегда оказывается победителем.

У меня слишком мало слов, чтобы описать величие произведение, которое относится к числу тех, что нужно прочитать непременно.

Оценка — 10.

Клянусь бородою пророка! Никогда я я не думал, что гнусные воры будут судить правоверного мусульманина. Эти злокозненные порождения ехидны, которым далеко даже до земных насекомых, превосходят своим лукавством самого Ходжу Насреддина.

Еще раз говорю я для тупых — это просто воровство; простое воровство, каждая строка которого буквально соответствует строкам Соловьева; тот, кто не желает этому удостоверится — гнусный вор, хуже Багдадского. ПРОСТО СЛОВАМ НАПИСАНО ТАКЖЕ. Я готов быть проклятым до 14 колена, каковым давно отказали муллы герою книги, но я, никогда, КЛЯНУСЬ!, не откажусь от своих слов.

Можете меня аннулировать, мне безразлично; в таком вшивом караван-сарае, где Истину о Ходже Насреддине, проклянают произносить — совсем как о Самом Герое, я не хочу находится сам. Я все равно позорную истину о литературном проституте донесу миру.

Я, к сожалению, вынужден вернуться крайне вопросу, который в нем отражается.

Я забыл написать про мерзейший эпизод плагиата, который имеет место быть. Не знаю, не видел, может и покаяние уже было ; факт в том, что неизвестная мне К. Стайл (в Саге о Конане, Дань с жемчужных островов) украла около листа авторского листа текста Соловьева (я не считал, я не спец). Автор мертв, можно воровать, или как? Там все совпадает до деталей. Прошу немедленно выдать автора плагиата, или уничтожить плагиат.

Просто я не считаю уместным осквернение:

1. Памяти Леонида Соловьева, который и так уже достаточно пострадала;

2. Памяти Конана-варвара, которого всякие педерасты и копрофаги и так уже превратили непонятно во что.