Михаил Загоскин «Рославлев, или Русские в 1812 году»

Отечественная война глазами ополченца.

Этот исторический роман особо ценен тем, что его автор сам участник петербургского ополчения. Роман «Рославлев, или Русские в 1812 году» Михаил Николаевич Загоскин написал после войны, в 1831 году, будучи уже популярным драматургом, писателем.

Здесь две сюжетные линии – военная и любовная, причем вторая явно второстепенна и призвана развлечь читателя, который может заскучать от батальных сцен и бесед. Автор много говорит о русском высшем обществе начала 19 века, размышляет о том, что же такое патриотизм. Любовь к Отечеству проходит красной нитью через все произведение, причем признается в любви как простой люд, так и купечество, дворянство. Основной же вопрос произведения — почему устоявшееся сильное тяготение ко всему французскому и европейскому не помешало дворянству подняться и защищать Отечество, хоть некоторые и симпатизировали захватчикам, воспринимали французов как тех, кто несет просвещение и освобождение от «тьмы» (трагическое заблуждение таких людей раскрывается на примере персонажей Полины и её матери). Автор не относится снисходительно и не оправдывает тех, кто предал Родину ради европейского шика, он клеймит струсивших, прогнувшихся, зашоренных.

Главный посыл автора – не нужно ориентироваться на кого-то, пусть и более «цивилизованного». Цени, люби и понимай собственное, только тогда ты будешь личностью, а не жалким паразитом без корней, Иваном, родства не помнящим... Только в единении сила... Весьма актуальный роман, все время у меня всплывала ассоциация с кружевными трусиками и безвизом, теми самыми «евроценностями», которыми современные крысоловы так легко ведут за собой слабых умом.

Язык произведения хорош, динамика есть, много «цепляющих» сцен, одна сцена горящей столицы чего стоит. Главные герои вымышленные, но историческая эпоха передана прекрасно. В романе есть некоторые ляпы, ну да Бог с ними, ведь Загоскин не Толстой... Хотя при прочтении «Рославлева», мне показалось, что роман «Война и мир» был написан Львом Николаевичем, возможно, именно под впечатлением от прочтения произведения Загоскина, а когда я взглянула на портрет писателя, предположила, что портрет Пьера Безухова Толстой писал с самого Михаила Николаевича Загоскина.

Вероятно, многим проза Загоскина покажется устаревшей и, наверное, пусть не наивной, но простодушной, однако я получила от прочтения романа огромное удовольствие.

Всем желающим прочитать данный роман советую параллельно ознакомиться с великолепной работой русского историка, военного писателя и генерал-лейтенанта А.И. Михайловского-Данилевского «Описание Отечественной войны 1812 года» (к слову, он сам участник и начальник петербургского ополчения, того самого, в котором воевал и Загоскин, причем был назначен начальником ополчения самим Михаилом Илларионовичем Кутузовым). Данная работа считается первой официальной историей Отечественной войны 1812 года, я прочитала её лет десять назад, сейчас же пролистала, освежила в памяти отдельные главы, что здорово мне помогло в восприятии «Рославлева...» не только как классического романа, но и как памятника истории.

Первый роман Загоскина, «Юрий Милославский», был посвящен событиям, отстоящим от автора на два с небольшим века. «Рославлев» был вторым, и повествует он о «грозе двенадцатого года», которая у всех была еще на слуху и на памяти. Оба обстоятельства пошли книге только на пользу. Успех первого романа внушил г-ну Загоскину некоторую уверенность в себе и сознание, что можно писать хорошую историческую прозу, не обращаясь каждую минуту к томику «Айвенго». ВременнАя близость к описываемому позволила использовать наблюдения из жизни — и оказалось, что г-н Загоскин способен подметить много интересного.

«Рославлев» полон очаровательных жанровых сценок. Чего стоит хотя бы эпизод, когда герой спешит к невесте и застревает на почтовой станции. «Пересмотрев давным-давно прибитые по стенам почтового двора – и Шемякин суд, и Илью Муромца, и взятие Очакова, прочитав в десятый раз на знаменитой картине «Погребение Кота» красноречивую надпись: «Кот Казанской, породы Астраханской, имел разум Сибирской», – Рославлев в сотый раз спросил у смотрителя в изорванном мундирном сюртуке и запачканном галстуке, скоро ли дадут ему лошадей, и хладнокровный смотритель повторил также в сотый раз свое невыносимое: «Все, сударь, в разгоне; извольте подождать!»» Чувствуется, что и почтовая станция, и смотритель, и картинки на стенах — все выхвачено прямо из жизни.

Плюс то, чем не балуют нас современные авторы: речевая характеристика героев. Мужики на завалинке разговаривают на роскошном выразительном русском языке, его не спутаешь с приглаженной офранцуженной речью петербургских салонов. «Так лисой и лисит», «перехватал в некруты» и прочее — речевые жемчужинки, какими и Даль мог бы гордиться.

Если говорить о героях, то и они вышли отлично. Лишь в изображении главной героини, Полины, чувствуются характерные романтические преувеличения, да и это можно объяснить тем, что ее мы видим в основном глазами влюбленного Рославлева. Не повезло также партизанскому командиру Александру Фигнеру (он выведен в романе как «молчаливый русский офицер») — из всех черт характера ему оставили только фанатичную ненависть к французам, и он добросовестно проявляет это качество в каждом эпизоде, как только появляется на страницах. Зато Рославлев — не ходульный романтический герой, а просто милый молодой человек, вполне себе из плоти и крови. И по отношению к своей невесте он ведет себя скорее естественно, чем по-рыцарски. (Это не спойлер, спойлер выдал сам Загоскин прямо в предисловии.) Невозможно же не заметить, что девушка его не любит, но... желание быть счастливым, возможно, некоторый эгоизм... он ничего не видит. Зато когда все выясняется, Рославлев оказывается способным подавить разочарование и злобу к «изменнице» — и в этом немалое его обаяние.

Идейный мир романа достаточно прост и укладывается в неизменную формулу «православие, самодержавие, народность». Иного и ожидать нельзя, учитывая Третье отделение. Но у Загоскина иногда все это принимает забавные формы. Скажем, он никогда не называет Кутузова иначе как «князем», «светлейшим» — как будто без княжеского титула читатель не прочувствует все величие Кутузова!

Зато писатель остроумно и по заслугам высмеивает неискоренимое в России низкопоклонство перед Западом — и это доставило мне немалое удовольствие.