Джон Голсуорси «Остров фарисеев»

- Психология? Это когда выражают словами то, что нельзя ими выразить?

- Французам это удается, — возразил Шелтон. — И русским тоже. Почему бы и нам не попробовать?

Довольно любопытная книжка с точки зрения препарирования английского национального характера. Начинается она с эпизода в поезде. Некий джентельмен по имени Дик Шелдон практически случайно оказывается в вагоне третьего класса, и едва успев пожалеть об этом, знакомится со своими попутчиками. Одна из них – молодая девушка, оказавшаяся в стесненных обстоятельствах, а второй – безработный француз, чьи изящные рассуждения показались Шелдону любопытными. Трудно отделаться от впечатления, что Голсуорси (нарочно или случайно) поставил своего героя в положение принца Гаутамы. Ну, помните, когда тот решил, наконец, прогуляться за пределами дворца, и вдруг обнаружил, что на свете существует бедность, старость, смерть и прочие неприятные вещи, от которых его так старательно оберегали. С известными последствиями.

Шелдона поездка тоже здорово перекраивает. Вот только «просветление» не идет ему на пользу. Из здорового рационального здравомыслящего и благовоспитанного англичанина он превращается в скептического философа. Он вдруг осознает, что вне рамок привилегированного класса тоже есть люди, женщины имеют право на свое мнение, и вообще – мир несправедлив.

«Англичанин ценится дороже, чем простой смертный, а собственная жена — дороже, чем всякая другая женщина. К тем явлениям или сторонам жизни, которые неизвестны по личному опыту, относятся как к чему-то немного забавному и, вероятно, заслуживающему всяческого порицания».

Нет, он по-прежнему не испытывает симпатии к персонажам за пределами своего круга, и смотрит на них свысока и с легким презрением, но теперь ему несколько неловко за такой подход.

С французом Шелдон сталкивается еще не раз, немного помогает ему деньгами (но ему это неприятно, не потому что денег жаль, а потому что такого рода благотворительность ему претит). Общаться с французом ему интересно (тот обладает тонким умом), но немного стыдно. В одном из эпизодов француз приезжает в поисках Шелдона в поместье его друзей, и оказывается, что хозяева особняка готовы выказать к юноше даже больше симпатии (предлагают ему место учителя французского языка для ребенка и комнату для проживания), чем сам Шелдон (который бы отправил его на кухню к лакеям, если бы дворецкий не рассказал уже всем, что тот его приятель). Зато Шелдон проводит часы в размышлениях, обдумывая оттенки английского характера (инстинкт самосохранения, спорт, хобби, сведение брака к набору приличий, отношение к женщинам, иностранцам, и мысленно порицая всех окружающих, с упорством, составившим бы конкуренцию персонажам Достоевского.

«Великодушие — самый верный путь к сердцам тех людей, в которых есть хоть капля порядочности, а что до остальных — так нужно прежде всего воспрепятствовать их размножению».

Забавно, что в какой-то момент Шелдон начинает презирать все светское общество, в том числе за его благовоспитанность и сдержанность, но при этом сам ни на шаг не выходит за пределы этого круга. Никакая страсть его не захватывает и делать революцию он не спешит.

«Вы никогда ничем не увлекались?! — воскликнул эстет, проводя рукой по волосам (он был без шляпы). — Но чем же вы в таком случае заполняете свое время?

Шелтон не знал, что ответить: он никогда не задумывался над этим:

- Право, не знаю, — нерешительно сказал он. — По-моему, всегда что-нибудь находится.

Эстет засунул руки в карманы и окинул собеседника ясным взглядом.

- Каждый человек должен чем-то увлекаться, чтобы не потерять интереса к жизни, — заметил он.

- Интереса? — угрюмо повторил Шелтон. — Я нахожу, что жизнь сама по себе достаточно интересна.

- Ах, вот как! — сказал эстет, словно порицая такое отношение к жизни, как к чему-то самому по себе интересному.

- Все это прекрасно, — продолжал он, — но этого мало. Почему бы вам не заняться резьбой по дереву?

- Резьбой по дереву?

- Как только мне надоедает заниматься служебными бумагами и тому подобным, я бросаю все и сажусь за резьбу по дереву, — это такой же отдых, как игра в хоккей.

- Но мне совсем не хочется этим заниматься.

Брови молодого эстета сдвинулись, и он дернул себя за ус.

- Вот увидите, как невыгодно прожить жизнь без увлечений, — сказал он. — А что вы будете делать, когда состаритесь? Неужели вам не скучно ничего не делать? продолжал эстет, останавливаясь перед старинными солнечными часами.

Шелтон, естественно, не счел удобным объяснять, что он влюблен и что это заполняет всю его жизнь».

Вторым планом проходит линия отношений главного персонажа с девушкой, в которую он вроде бы влюблен, с которой помолвлен и на которой планирует жениться. Однако их отношения настолько формальны и неестественны, что напрашивается мысль, что Антония здесь лишь один из элементов правильной жизни, как хороший костюм или обязательное хобби, но не более. С другой стороны, у меня закралась мысль, что все эти размышления о пороках общества, возможно, лишь следствие внутреннего недовольства отношениями с девушкой.

Читается все это отлично, и хотя Голсуорси трудно заподозрить в попыткам внести юмористическую нотку в повествование – это вообще-то серьезный и даже нравоучительный роман, аккуратно, словно пинцетом, извлекающий ту или иную черту английского общества, чтобы пристально ее рассмотреть, иногда ироничные нотки все же прорываются.

«Она прошла мимо, едва не задев Шелтона, и от ее близости у него закружилась голова.

Никогда еще она не казалась ему такой прекрасной.

Теперь Шелтон никогда уж больше не сможет вдыхать аромат ананасов и дынь без странного волнения.

В общем, книга однозначно хороша, и стоит прочтения. Боюсь, в рецензии не удалось отразить и половины заложенных в нее размышлений.

А что касается фарисейства... С одной стороны — да, автор с праведным негодованием исследует многочисленные его примеры. Но с другой — это удобная и работающая жизненная система. В которой англичанам уж точно хорошо и спокойно.

Не нужно смотреть на мир через чужие чёрные очки!

Для меня этой книгой обозначился совсем другой Голсуорси. Диаметрально противоположный автору «Саги о Форсайтах». Всё дело, наверное, в том, что Голсуорси, задавшись целью подвергнуть сатире фарисейство своих соотечественников, ничего другого, кроме этого центрального пункта авторского меню, читателю не предлагает. И потому и сам термин «фарисеи», и разные примеры и фарисейские ситуации постоянно акробатируют, эквилибрируют и вольтижируют в тексте романа, перебираемые и переиначиваемые на все лады. И новый «приятель» главного героя,

Выбесил меня этот мусью.

Но вот сама тема фарисейства, несмотря на то, что у Голсуорси она раскрыта чересчур навязчиво и поучительно, всё-таки актуальна во все времена. Начиная с библейских и заканчивая… НЕ заканчивая нашими. Лицемерие и притворство, следование условностям и тому, что называется «так принято в порядочном обществе», ханжество и зашоренность во взглядах на жизнь, фальшь, ложь и так называемые «нормы приличия» — всё это куда как живо. При всём при том, что сами эти нормы приличия и морали, и нравственность — всё это, безусловно, есть и непременно и должно быть. Разница только в том, какими побудительными мотивами мы руководствуемся, совершая или, наоборот, не совершая то или иное действие и говоря те или иные слова, насколько мы искренни при этом…

«Больше быть, чем казаться» — говорят, так требовал от офицеров германского Генерального штаба его начальник Альфред фон Шлиффен. Замечательное правило! И мне кажется, что оно отличным образом может помочь самому себе избавляться от проявлений фарисейства. Если ему следовать, конечно...

Кстати сказать, Голсуорси затем возвращается к Луи Феррану и пишет ещё четыре произведения с его участием. Любопытно было бы узнать, что там дальше натворит этот субъект. Так что, похоже, так просто мне от него не избавиться.