Владимир Короленко «Не страшное»

У этого произведения есть ещё подзаголовок «этюд». Этюд предполагает максимально правдивую передачу эмоций, ощущений и впечатлений автора. Но автор тут молчалив, автор лишь передатчик той истории, что он слышал в купе поезда. А вот уж рассказчик истории, да – полон ощущений и впечатлений. Рассказ (хотя рассказ ли – большая ведь история, и многому в нём находится место, от непосредственно главной линии, да второстепенных или совсем несвязанных лиц; до самого рассказчика) почти полностью, за исключением реплик других пассажиров состоит из устной речи. И что-то в этом есть. Речь с обобщениями и выводами, с отвлечениями и описаниями, и это органично, так как говорящий – учитель, да ещё учитель литераторы в маленьком городке (дополнительно: оказывается, со времен этой «записки» проблемы школы, её принужденная выхолощенность почти бухгалтерская подачи материалов, ничего сильно не поменялось). Что-то странное создается этой речью, через призму героя. Какая-то одновременная чёткость и размытость. И это даже завораживает – мягко, почти гипнозом. Да, чувствуется, что возникнет тут трагедия, и даже понятно из-за чего (

), но ничего не предугадывается – просто читается с этим вот странным ощущением, что испытывал и герой – ощущением живого таинственного шороха: шороха ветра, шороха ночи, шороха звезд. И в этом шорохе многое раскрывалось, не раскрываясь, создавая большую невысказанную глубину всего. «Где тут, собственно, злодеи, где жертвы, где правая сторона, где неправая?..» Хотя, казалось бы и ясно всё, четко и ясно. Но вот так вот – глубоко, обширно, растекаясь чем-то задумчивым и неизъяснимым, как таинственная игра случая, которая и на случай-то уже и не совсем похожа. По сути, этими вот отвлечениями, отстранениями истерия делается шире, будто все эти плохо связные вещи – – всё-таки имеют какую-то связь, какой-то общий смысл. Сложное ощущение, которое трудно описать – но, главное, автору удалось передать его, заразить им. И это в придачу к действительно интересной, трагической истории и множеству граней (от философских до социальных) в ней.