Евгений Загданский «Прыжок в бессмертие»

Неплохо написанный, примечательный идейной фактурой роман, в котором «франкенштейновская», «фаустовская» проблематика ответственности учёного за свои изобретения рассматривается советским шестидесятником (позже ставшим видным деятелем документального кино, одним из руководителей знаменитой Киевской студии научно-популярных фильмов), не склонным попадаться на пропагандистские удочки, и всё же замкнутым в мире представлений своей закрытой страны. Показательна критика капиталистического общества, «изобличающая» его установку на устрашение граждан, и оптимистический взгляд на способность соцлагеря догнать его в уровне благосостояния:

...Искусственные спутники, как это ни парадоксально, довершили то, что ежедневно и ежечасно совершали телефон, телеграф, радио, телевидение... Тенденция к общению людей и объединению их значительно возросла. Можно ли ещё спасти западный мир, катящийся в объятия коллективизма? Я твёрдо говорю- да, можно. И прежде всего разрешите мне напомнить вам одну безобидную сказочку. Она рассчитана на детский возраст, и потому срок воздействия её на человека максимальный- Красную Шапочку. Это удивительная историйка пробуждает в человеке одно из важнейших качеств- чувство самосохранения, чувство страха. Но на одном волке из сказки Перро далеко не уедешь. Нужны десятки тысяч таких сказок для любого возраста. Пусть усиливается чувство самосохранения каждого налогоплательщика. Пусть импульсами для этого служат детективный роман и строки газетной хроники, ковбойский фильм и репортаж по телевидению об очередных автомобильных гонках… Страх разобщает, он усиливает чувство самосохранения, а это сугубо индивидуально… Нельзя сказать, что наши попытки в этой области были тщетны. Люди еще и сейчас живут в беспрестанном страхе перед атомной войной, а это заставляет их не строить далеко идущих планов. Прожил день- и хорошо. Философия одного дня и солидарность- понятия не совместимые. (...) Ещё не так давно войны, возникавшие с математической последовательностью, отвлекали создание больших людских масс от решения социальных проблем. Теперь мы лишены возможности прибегнуть к этому сильнодействующему средству. Что можем мы противопоставить коммунистам? Высокий уровень жизни в своей главной цитадели? Мы не должны обманывать самих себя- через несколько лет эта карта будет бита.

Очевидно, эта идея о том, что буржуазное массовое искусство курируется не вкусами и представлениями аудитории, не страхами и надеждами обычных людей, а некими зловещими кураторами-охранителями, направляющими мысли и чувства граждан в нужное русло, не позволяя им выйти из повиновения, была весьма популярна. Киновед Кокарева в сборнике «На экране Америка», в посвящённом хоррору разделе «Убаюкивание ужасами», высказывается сходным образом: «Реакционная сущность этого явления очевидна: скрывая за внешней «реалистичностью» изображаемого, за мнимой «научностью» рассуждений за умышленной двусмысленностью происходящих на экране невероятных событий самые примитивные и банальные религиозные мифы и предрассудки, авторы подобных «шедевров» обращаются к атавистическим элементам человеческой психики, парализуя разум и волю к воздействию на мир, к преобразованию капитализма в более справедливое и соответствующее гуманистическим идеалам цивилизации общество». Впрочем, и теперь иные верят в диктат госдеповских и брюссельских комиссаров на голливудских студиях и европейских фестивалях.

Возвращаясь к роману, характерно, что советский автор, в отличие от Мэри Шелли или Марло, конечно же, утверждает право учёного на дерзновенные открытия и изобретения- пускай ему и следует задумываться об их последствиях. Впрочем, гибельность этих последствий представлена здесь как участь науки в условиях несправедливого общественного строя- не вина Эйнштейна, Оппенгеймера и героев романа, мучающихся воспоминаниями об участии в создании ядерной бомбы, что они родились не в Советском Союзе. Между тем смирить, загасить творческий порыв человеческого гения призывает представитель церковной реакции (некий «Чёрный папа», глава ордена иезуитов): «Все признанные нами гениями упорно тянули и тянут нас к катастрофе. Гений и преступление- понятия почти равнозначные. Инстинкт самосохранения всегда внушал людям ненависть к гениям. (...) Сейчас пришло время поднять на щит славы имя Сальери. Он отравил Моцарта не из зависти. Это клевета. Сальери поступил так, будучи во власти подсознательной ненависти к человеку, в котором он заподозрил гения».

Роман также представляется любопытным рассуждениями об удобствах и опасностях технологического будущего- от угрозы «попасть в рабство к машинам» до нащупывания примет цифровой эры, искусственного интеллекта и Интернета: «Кибернетические Пантеоны- это будут громадные машины, в электронные мозги которых перенесены способности гениев. (...) На первом этаже «Кибер-Пантеона» будут размещены машины, в которые будут перенесены интеллектуальные возможности наиболее крупных математиков и физиков нашего времени. (...) где-либо подальше разместятся машины, обладающие способностями великих поэтов и композиторов. В соседнем здании — другие машины. Они станут отбирать из сотен тысяч газет, журналов и книг необходимую информацию для творческой работы машин, стоящих в Пантеоне».