Виктор Пелевин «S.N.U.F.F.»

Пелевин уже не торт, Пелевин не любит людей, Пелевин заключил контракт с ЭКСМО и поэтому вынужден скоропостижно выпекать по книге в год. Только из-за подобного нытья, которым набит Интернет, я откладывал прочтение «S.N.U.F.F.» без малого пару лет. Но, слава Мониту, прозрение снизошло на мои карие глаза.

Удивительно, но очень многие идеи книги дублируют смыслы “Ложной слепоты” Питера Уотса, о которой я собирался, но так и не нашел нужных слов, чтобы рассказать. Да и вообще, если раньше все выходило из гоголевской «Шинели», то, по-моему, сегодня вся современная философски-фантастическая литература выходит из статьи “Русского Репортера” «10 мысленных экспериментов современной философии». Китайская комната, философские зомби и зимбо, технологическая сингулярность, не говоря уже о тесте Тьюринга — все это ты найдешь в уже не новом романе Пелевина.

И я не удивлюсь, если «S.N.U.F.F.» станет в каком-то смысле пророческим и уже в самое ближайшее время события и феномены, в нем описанные, начнут сбываться. По-большому счету, они уже происходят.

А еще там есть неплохой лирически-фантастический сюжет, мозговыносящие разговоры в духе Виктора Олеговича, которые не оставят от твоего Я твоего Я, легко читаемая сатира на современность, юмор и полноценный “птичий язык”, который хочется протащить в реальную жизнь и использовать в разговорах с друзьями. Хотя встретить кого-то, кто понимал бы что такое бигбиз, мониту, снафф, кто такие орки, дискурсмонгеры, самилье и суры практически нереально — по причинам, которыми начинается этот текст. Например, среди моих друзей эту книгу читали лишь двое. А ведь только идея объединения в одном понятии Бога, денег и компьютера стоит того, чтобы прочесть эту книгу. Ну, или прослушать в исполнении богоугодного голоса Сергея Чонишвили.

Да, иногда грубовато, да, порой нудновато и даже как-то по-графомански, но, несмотря на это, мне кажется, что мощью метафоры и глубиной стёба «S.N.U.F.F.» уступает лишь “Чапаеву и пустоте”. Да и то только потому, что с “Чапаевым...” я познакомился во времена, когда каждая прочитанная книга оставляла след, а не привкус.

Короче, в Пелевине еще достаточно кислорода, чтобы даже в обремененной лишним весом маршрутке почувствовать себя на свежим воздухе.

Постапокалипсис в исполнении Пелевина поначалу вызвал у меня стойкие ассоциации с Александром Тюриным. Конечно, у главного отечественного киберпанка всё достаточно серьёзно, здесь же — сплошной стёб и прозрачные аллюзии на актуальные отечественные (и не только) реалии.

После глобальной ядерной катастрофы человечество (по крайней мере на описываемом участке земного шара) поделилось на две неравные социально-этнические группы — «орки», населяющие земную поверхность и влачащие довольно тяжкое существование и «люди» — технари, живущие на огромной парящей над столицей орков станции. Медиа и политтехнологии правят миром, виртуальное даже в реальном мире имеет большое значение, чего не скажешь о человеческих жизнях. Может ли орк перейти в категорию людей? И так ли ценны людские ценности?

Книга доверху наполнена довольно злой сатирой на актуальную на момент её написания парадигму российского успеха — любыми способами заработать денег, вывести их на условный Запад и уехать туда самому. Кстати, несмотря на то, что книга написана до украинского конфликта, санкций и всего остального прочего, последствия этой модели в общих чертах показаны, что не может не вызвать усмешку. Но роман даёт не только и не столько искривлённое изображение российской действительности, хотя этому, конечно, уделяется весьма много внимания. Среди тем, поднятых автором (пусть зачастую и в фирменной издевательской манере) — влияние массмедиа на общество, вопрос проблемы первичности — что важнее, событие или угол, под которым оно освещается? Ну а может событие вообще не важно и оно лишь следствие новостной повестки?

Туговато начавшееся чтение неожиданно увлекло, и сюжетно, и заставляя задуматься о вопросах, затронутых автором. Изображённое Пелевиным более 10 лет назад на злобу дня вновь/всё ещё (нужно подчеркнуть) актуально. Вопросы о природе власти и месте искусственного интеллекта в обществе вообще заиграли новыми красками. Недооценённая критиками в момент публикации, но весьма хорошая, на мой взгляд, книга.

»...что есть любая культура, как не замкнутая сама на себя цепочка проходящих по синапсам электрических импульсов, которая позволяет одним оркам с веселыми прибаутками убивать других?»

Обычно в период осеннего равноденствия выходит новый роман Пелевина, в весеннее равноденствие я перечитываю что-то из старого. Но в этом году что-то сбилось. И хорошо. Потому что я совершенно не наелся слишком диетическим «Путешествием в Элевсин». Поэтому практически сразу перешел к перечитыванию «Снаффа».

Помню был в восторге после первого прочтения. Мысли про женщину, сатира на первый и третий мир, забавная антиутопия, остроумное словотворчество. Всё это никуда не делось и при перечитывании, но внезапно стала видна громоздкость и надуманность конструкции.

Ну, с каждым годом роман становится только актуальнее.

Особенно метко получилось про глобальных урков, хранящих деньги в Лондоне и живущих там же.

10(КЛАСС)

«Спасибо — это мне много. Мне бы бонус».

Так вышло, что десятилетний юбилей «Снаффа» мы встретили на одиннадцатом году жизни романа, а всё потому что специальное переиздание вышло с рекламным подзаголовком «2011-2022». Что, учитывая фирменный юмор автора, смотрится гораздо органичнее — единицы сменились двойками, а его, пожалуй, самый фантастический и абсурдный роман продолжает жить, перечитываться, и встраиваться в меняющуюся реальность.

Эту книгу можно было бы называть «поздним Пелевиным», только сейчас уже он олицетворяет период, когда романы выходили раз в несколько лет, чередуясь с сборниками рассказов, и, осмысляя и перемалывая в себе ушедшее десятилетие, умудряясь при этом немного заглянуть в будущее. «Empire V», «t» и «Священная книга оборотня» использовали эту формулу, её мог бы взять на вооружение и «S.N.U.F.F.», в итоге же общие черты у этих текстов есть, но лишь частично — на деле же здесь есть элементы всех лучших произведений за все годы творчества, от «Принца Госплана» и «Чапаева и Пустоты» до «Шлема ужаса» и «Чисел».

На этот раз перед нами самая настоящая классическая антиутопия, в лучших традициях жанра, на который автор уже надевает свою фирменную фантасмагорическую логику мира, идею Пустоты, опасность пропаганды, а также особенности психологии искуственного интеллекта и женского коварства, военные сцены с рекламой на поле боя очень напоминают онлайн-игру, а мировая элита живёт в Лондоне, который представляет из себя всего лишь виртуальную проекцию за окнами. И это лишь малая часть, за которую роман можно смело советовать всем любителям фантастики, ставя при этом в один ряд с лучшими дистопиями современной российской литературы — «Кысь» Татьяны Толстой и «Днём опричника» Владимира Сорокина.

Книга не про первый и третий мир, и даже не про глобальных урков в Лондоне. А про, то что нет никакого Лондона, это всего лишь дорогой вид за окном. И Оркланд с Бизантиумом — не географические понятия, а классовые. Точно такие же вертухаи сидят и в британском Лондоне, и в американском Вашингтоне, про Париж с Берлином вообще молчу. А тамошние орки точно так же переваривают тот инфовинегрет, что им заливают в глаза и уши обслуживающие миропорядок сомелье по контенту.

Кто управляет тобой, когда ты управляешь мной?

Дискурсмонгером ты вряд ли сможешь стать, а вот контент-сомелье из тебя выйдет. А какой, станет ясно очень скоро.

Несколько лет назад, встретила приятеля, заговорили о книгах, он с гордостью сообщил. что читает «S.N.U.F.F.» На слух восприняла, как Снафф, поинтересовалась доброжелательно:

-Это про собачку?

-Это про Украину, — оскорбленно ответил знакомый, — Пелевин! Как он там их прикладывает!

Устыдилась своего невежества, вспомнила, что обложку со странным названием видела. Укрепилась в нежелании составлять о романе собственное представление, это было время, когда сочинений Виктора Олеговича не читала принципиально, а политическое и на злобу дня — то, от чего всегда стараюсь держаться подальше. Благополучно забыла о книге на следующие шесть лет.

И в голову не пришло поинтересоваться, когда книга написана. А было это в две тыщи одиннадцатом, кто не помнит — за два года до финального обострения отношений с соседями. Хотя на самом деле, пелевинская Уркаина это никакая не, Украина, скорее солянка сборная из восточнославянского мира, к которому русские не в меньшей мере относятся. Он позабавится в самом начале над потугами бывших советских республик, обретших незалежность, возродить в качестве государственного язык, мирно почивший много лет назад за ненадобностью. И даже придумает искусственно созданный верхнесреднесибирский — конструкт из украинского с идишизмами, к которому разработчики зачем-то пристегнули семь прошедших времен, сложную грамматику и бюлуждающий твердый знак. В результате это мертворожденное дитя так и останется дохлятиной для чиновничьего пользования, а говорить внизу продолжат на русском.

Стоп, внизу, это как? Где есть низ, там предполагается и верх? Так точно. В дивном новом мире человечество поделено на людей и орков в соотношении примерно один к десяти. Последние живут внизу, питаясь бананами, кокосами и сорго (речь об очень отдаленном будущем, климат радикально переменился) и находясь примерно на нашей нынешней стадии технического развития. В то время, как лучшая и привилегированная часть популяции обосновалась в летающих городах офф-шарах, где к их услугам чудеса науки, на порядок превосходящие сегодняшнее состояние. Чего стоит одна только антигравитация, позволяющая этим махинам висеть в воздухе, не падая.

Счастливее от этого ни люди, ни орки себя не чувствуют. Разница между ними в том, что к обычным тяготам уркаинской жизни добавляется ежегодная война, которая проводится каждый год на одном месте, называемом Курганом Славы и оружие с обмундированием зачем-то сильно отличается у разных групп воюющих с нижней стороны (указания относительно этого спускаются сверху). Так часть воюющих может быть одета дикарями и вооружена дубинами, другая мушкетерами времен осады ля Рошели или гусарами наполеоновских войн. Со стороны людей воюют марвеловские супергерои, которые кладут орков сотнями. Жизнь нижних недорога. Процесс фиксируется на кинопленку дронами. Заканчивается все по такому же сигналу сверху, каким начиналось, в течение года орки зализывают раны и готовятся к следующей войне, ничего в происходящем не понимая.

Что до верхних, то они понимают чуть больше. То есть, они понимают все. Что для орков война, для людей S.N.U.F.F., сложная аббревиатура, расшифровывать которую можно десятком разных способов, как «ЖД» Быкова, но в целом смысл в том, чтобы снять киновости, гибрид кино и новостей, вокруг которых вращается вся жизнь наверху — тем или иным способом в обслуживание и служение процессу вовлечены все люди. Нет, объяснять, какой сакральный смысл вкладывается в S.N.U.F.F. я не буду. Так-то, продвинутый пользователь и сам догадается, а мне уже пора и о романе рассказать.

Потому что это редкий для Пелевина случай, когда в книге не только многообразный стёб на тему политики и культуры, не только эзотерическое просветительство, но замечательно интересная история. В которой, по О Генри, есть любовь, бедность и война. Любовь на первом месте, все ею покроется и оправдается. Главный манипулятор русской литературы может ведь быть дивно романтичным, когда взгляд его обращается к предметам, заслуживающим почтительной нежности. А здесь есть, уж поверьте. Следить за тем, как разворачивается история любви и обретения свободы, где, казалось бы, этого по определению быть не может, по-настоящему интересно.

Я слушала аудиовариант Игоря Князева, если есть возможность выбора, всегда отдам ему предпочтение. Отличная книга в превосходном исполнении.

Сокращение «S. N. U. F. F.» расшифровывалось так: «Special Newsreel/Universal Feature Film». Это можно было примерно перевести как «спецвыпуск новостей/универсальный художественный фильм».

Полагаю, мой личный квадрат любимых произведений Виктора Олеговича дочерчен до конца. «Омон Ра», «Числа», «t» и вот, наконец, последней вершиной становится «S.N.U.F.F.». Две соседних вершины очень забавны и пёстры по содержанию, две других — крайне депрессивны и после прочтения оставляют чувство опустошенности. Две соседних, но уже в другом измерении, вершины — хронологически первая половина творчества автора, две других — вторая. Образы тоже в голове как-то сформировались... «t» — это бесконечная рекурсия двух зеркал, героя и автора, где между ними слышатся дикие вопли души древнего писателя, закованного в кандалы, созданию которых он и посвятил всю свою прошлую жизнь. «Числа» — это клерк в солидном костюмчике, в галстуке с рисунком Пикачу, рассказывающий жутко пошлые и грязные офисные шутки с каменным лицом, а над его головой висит ореол цифр из троек и четверок. «Омон Ра» — это, в первую очередь, черное небо, в котором парят красные соколы с пустыми зрачками, и летящая в этом небе огромная ядерная бомба, после которой остаются только клочки, обрывки всех положительных и доблестных слов и лозунгов. И наконец, «S.N.U.F.F.» — это жужжащий кислотно-едкого зелено-розового цвета лазер, пронизывающий пространство медленно и с мучениями, оставляя лишь рваные раны технологических и биологических механизмов там, где раньше были любовь, нежность, мультиполярный мир и собственное «я».

«S.N.U.F.F.» — пелевинская «Война и мир». Повествование стартует накануне очередной войны между Оркландом и Бизантиумом, между представителями орков и людей, по классике начинающейся случайной стычкой, казусом с участием мирных граждан, в результате которого появляется повод сместить прежнее правительство орков. Глазами орка Грыма мы видим масштабное сражение, и благодаря бойцам людей (огромным статуям, ящерицам, бэтмену, черепашкам-ниндзя) мы понимаем, что в данном случае речь идет о битве культур. Это единственная сцена крупной битвы во всем творчестве Пелевина, и сделана она здорово.

Мир книги настолько биполярен и полон аллюзий, что поражаешься умению и остроумию автора. Парящий над Сибирью офшар, где высокотехнологичная лучшая жизнь. Облезлые бетонные трехэтажки Оркланда, где пьяная родня распевает «Из этой жопы х..й уедешь» и «Е..л я родину такую». Отношения двух миров находятся в сложном симбиозе. Орки относятся со смесью заискивающей робости и лютой ненависти, о чем говорит автор. Люди же понимают необходимость существования более слабого соперника, чтобы посредством него оправдывать всяческие потребности своего общества.

Так свойственный Пелевину солипсизм в этом романе играет новыми, свежими красками аж дважды: видео-полеты и суры. 1) «Впрочем, где мы, пилоты-надомники, на самом деле? В своих тесных комнатах или в оркском небе? И где это небо — вокруг моей «Хеннелоры» или в моем мозгу, куда его транслируют электронные удлинители глаз и ушей?» 2) «Люди принимают решения на основе прецедентов и опыта. Человек — это просто инструмент приложения культуры к реальности. Сура, в сущности, тоже.» Важно отдельно сказать, что более применимых и уместных для всё того же солипсизма у Пелевина еще не было. И если с видео-полетами как-то более-менее всё ясно — факт вовлечения в виртуальную реальность многими авторами хорошенько и толково описан, еще начиная с рассказа Герберта Уэллса «Замечательный случай с глазами Дэвидсона» — то с сурой всё гораздо сложнее...

Сура описана таким образом, что под нее смело можно подставить человека, и его механизмы поведения. Автор говорит, что сура принимает решения на основе прецедентов и опыта, позже она принимает решения на основе сопряжения множества случившихся прецедентов и выбирает наиболее уместный, исходя из кучи-кучи социальных и прочих факторов. Теперь вопрос: Чем сура не человек? Великолепно подобранный пример парадокса китайской комнаты подтверждает эту мысль. Позже она закрепляется примерами о тесте Тьюринга и течении бихевиоризма. И с данных позиций, в итоге, в доме их находится двое — человек и его сура, где, в сущности, оба роботы.

Есть и другая позиция. До жути противоположная и столь же правдивая — в своем доме Дамилола находится один. Об этом не раз упоминают и он, и сама Кая. Формально и фактически, он купил себе максимально реалистичную версию секс-игрушки, куклы, которая общается, подмигивает, знает всё о его теле, знает как себя надо вести и... обладает помимо всего прочего параметром «сучество». Это настоящее открытие Пелевина: изобразить женскую особенность поведения в виде параметра на секс-кукле в фантастическом романе. Браво! Речи Каи соблазняют каждым сказанным предложением. И автор, и главный герой, и читатель — все понимают, что речь идет о машине, искусственном механизме. Все трое постоянно в голове держат эту оговорку. Но она не спасает, этой мысли недостаточно. В сущности, главный герой занимается сексом сам с собой, с удачно собранным зеркалом своих потребностей и желаний. Вот здесь и кроется ответ на «сучество». Для максимального удовольствия и, что важно, не угасающего интереса требуется постоянная эмоциональная подпитка. Есть масса утверждений, которые я слышал от разных источников (и в книге Михаила Веллера «Всё о жизни», и в методиках пикап-соблазнения), и все они сводятся к одному — максимальные интерес/влечение/ощущение жизни будут лишь в случае эмоциональной волны, причем постоянной. От положительных эмоций к отрицательным, от отрицательных к положительным — и так далее. Здесь и объясняется «сучество», классическое женское поведение «чтобы милый не скучал» и, собственно, вызовы на ревность самой суры Каи. Получается, Дамилола сам этого хотел, а вернее, хотел организм и сексуальное влечение. Поэтому столь уместен образ с «качелями наслаждения», на которых необходимо снять блокировку и сделать в конце концов солнышко... Во время этих рассуждений мне вспомнился всем известный эксперимент с подопытной мышкой, которой поставили в клетку кнопку, вырабатывавшую эндорфин путем воздействия электродов. В итоге мышка не хотела ни есть, ни спать, она тупо нажимала и нажимала на кнопку... Страшное чувство паранойи удовольствия... Но здесь есть контраргумент: Дамилола, впервые испытав наслаждение «качелей» осознал, что весь предыдущий опыт никчемен и тускл, и вот теперь он понял, для чего жил. Что же тогда? Нам блокировать своё желание получения максимального удовольствия? А ради чего? Ради биологических потребностей вида? А если не блокировать, то поддаться жажде этого удовольствия, опять же, как животное? Этот неразрешимый вопрос меня разрывает, если честно.

Дилемму максимального удовольствия невозможно разрешить однозначно так же, как и ответить на вопрос, на чьей стороне сам автор: на стороне внутренне мёртвых, неестественных, окруженных сплошной имитацией рабов удовольствия? или на стороне примитивных, грубых, завистливых и недовольных пожирающих себя орков? Ответа нет.

Обе дилеммы невозможно разрешить однозначно так же, как и ответить на вопрос, сколько человек в доме Дамилолы: один, только потому что кого-то формально назвали человеком, а кого-то сурой? ни одного, потому что и сура, и человек — лишь совокупность поведенческих механизмов, обусловленных оптимальными факторами? двое, потому что у обоих имеются признаки самосознания и абстрактного мышления? Ответа нет.

Гениальный роман.

Забавное совпадение. Это десятый роман Пелевина и исполнилось десять лет, как я бросил его читать. Хотя всю вторую половину «нулевых» боготворил — любимый автор! Остановился как раз на пороге «Снаффа». Начал — и отвергнул. Уж не помню, чем мне книга не понравилась... Я тогда был упоротым креаклом, верящим в либеральную мечту, и нетерпилой. Наверно, Пелевин оскорбил меня чем-то в лучших чувствах (за родину обидно стало?), и я его отставил. Но, похоже, пришла пора посмотреть на книгу Виктора Олеговича новым взглядом и с новым историческим опытом.

Первые сто страниц, когда меня отпускал на минуту истерический смех, я думал: «Боже, как грустна наша Россия!..» А потом привык к потоку известной субстанции, льющейся мне в глаза, и стал вдумываться в истинное содержание романа.

Сделать это довольно просто, так как роман написан просто. Тут некоторые лаборанты изумляются: и как он так сумел сложить в один нарратив столько идей, конфликтов и сюжетных ходов. И создал целый мир! Ну, на то он и талантливейший писатель, который уже 20 лет в профессии, и пишет десятый роман. Научился складывать из кубиков слов прочные конструкции. Работа у человека такая, и приятно видеть ,что делает он ее не на тяп-ляп. Это подкупает, вызывает доверие. И позволяет дискурсмонгеру глубоко залезть в душу читателя.

О поверхностном сюжете. Антиутопия — да! Пелевин здесь отработал на 110%. Создал канонический фантастический роман о кошмарном будущем со своей социологией, философией, психологией. Тщательно продумана материальная культура, даже такие сложные штуки, как религия, язык и обряды. С жанровой точки зрения — безупречная книга. И можно, и должно по ней учить технике композиции начинающих авторов.

Но не сатира. По сути Пелевин описывает вещи и явления, присущие нашему текущему моменту, как они есть, только с сарказмом и ироническим остранением. Как, например, описывал оперную постановку Лев Толстой или о стихах рассуждал (пляска за плугом). Глобальные урки, прокураторы, нетерпилы, Давид-Голиаф Цукербергер — очень точно с натуры списаны. Мой любимец, конечно, Бернар-Анри. Жаль, что в нашей реальности его прототипа, омерзительного пакостника и пособника террористов, не постигла участь романного персонажа.

Скорее роман пророческий. Пелевин хорошо вычленяет важнейшие тенденции нашего времени и указует на них грозным перстом. Как всегда, бестолку. Поэтому его пророчества сбываются ежегодно вместе и по отдельности от Хабаровска до Сиэтла.

Но конечно не любовный роман. Мужчина сохнет по женщине и гибнет от неразделенной любви. Так придется и «Страдания юного Вертера» в любовные романы записать. Если бы о чувствах Грыма и Каи автор хоть что-то чуть подробнее рассказал, другое дело. Для любви нужны двое (и больше) людей, иначе это духовная мастурбация. Чем Дамилола и занялся, но об этом ниже.

Однако, эти все паттерны, сюжеты, смыслы лежат на поверхности книги. Но в ней есть и подлинная духовная глубина. Редко бывает, что писатель, так любящий игровую стихию, виртуальные модели итп. столь откровенно раскрывается перед читателем. Ведь буквально на каждой странице книги Виктор Олегович выступает во всей красе и является главным объектом изображения.

И «Снафф» открывается нам, как очередной акт в «трагедии мести» Пелевина. Мести сильного и талантливого человека обманувшим его граду и миру.

Мальчик Витя из Москвы рос в советской мещанской среде высокого полета. Ему клятвенно обещали и среда эта, и люди старшего поколения, что он проживет жизнь в сытом благополучии высокоразвитого общества страны со второй экономикой в мире. Его будут окружать счастливые и всем довольные люди, а сам он станет тем, кем захочет и добьется чего пожелает. А потом в один миг все это благополучие и счастливое будущее раз и отобрали. Бросили в мир невиданных социальных катаклизмов, техногенных катастроф, экономических крушений и прочей нестабильности. Мелкобуржуазное сознание, выпестованное у Пелевина, было шокировано, подверглось форменному надругательству. Ну кому такое понравится? Да на беду еще, в минуту начала крушения, он познакомился с какими-то мутными духоборами, которые познакомили его с суевериями замшелых тибетских феодалов и прочими Кастанедами и сообщили ,что вообще все иллюзия, и зря он повелся в детстве на чьи-то выдумки как маленький.

Вот с тех пор Виктора Олеговича и штырит между мещанским эгобесием и скопидомством и страстной жаждой отрешиться от всего суетного. Не получается: капиталец не пускает.

Ведь у него было главное — невероятный талант, трудолюбие, упорство в достижении целей и приобретенный цинизм. Он пробился на верх экономической трясины Биг Биза. Но мир-то кругом остался страшным и уродующим всех окружающих. Бежать некуда. Остается жестоко мстить за обманутую мечту детства. Чем он уже 30 лет благополучно и занимается. Вываливая самосвалы дерьма в головы всех, до кого дотянется.

(Когда он начал с наслаждением распинаться о резиновых куклах с гипнотабло и спермоприемниками, я, было, обиделся за женщин. А потом до меня дошло, что он в навоз всех подряд втаптывает. Женоненавистничество у него просто отдельная строка в программе мизантропии).

Это никакое не открытие. И он сам про себя все понимает — умен, очень умен — и не скрывает. В каждой книге его есть глубинный сюжет о непонятом миром гении ,и о том, что миру от этого не поздоровится. Это самое главное в «Снаффе». Остальное — антураж.

Так что у Пелевина получился крайне противоречивый, умный, очень хорошим языком написанный, злой и омерзительный роман.

Антиутопия — да. Но без альтернативы она бессмысленна и вредна. А самураи в лесу, возглавляемые роботом, — это не альтернатива, а хрень.

Сатира не сатира. Но мелкобуржуазная философская норма, от имени которой вещает Пелевин и ветха, и нежизнеспособна.

Любви нет. Есть многостраничное томление по этому высокому чувству полуразложившегося духовного зомби.

Рассуждения об уме, иллюзорности и истинности уже сто раз жеваны пережеваны. Скучно было и не вкусно. (Про сознание лучше читать у Питера Уоттса или популяризаторов нейрофизиологии).

Есть полноценные герои и нешуточные конфликты, закрученная фабула и яркий своеобычный мир чудовищного постапокалиптического будущего.

Это книга нашего умирающего, жестокого и несправедливого мира. Нужно добиваться того, чтобы он окончательно пошел прахом и его книги следом. Расчистили путь чему-то новому, справедливому и прекрасному.

Антиутопия с элементами комедии о высшей и низшей касте людей, а также о секс-роботе с душой и характером.

Описания войны и битв для меня было не интересно. Но они были только в первой трети книги.

Много отсылок на реальных персонажей, фирм и стран, приправленных сюром.

Книга меня не особо впечатлила. Не особо понял из-за чего началась война в начале книги.

Осилил за три дня. 480стр, 12ч57мин.

Диктор Князев Игорь озвучил отлично (8). Но диктор Чонишвили Сергей озвучил ещё лучше (8).

6,5 из 10

В спорах – гетто или не гетто – между поклонниками фантастики и почитателями большой литературы неуловимым джокером мелькает Виктор Пелевин.

- А вот фантаст Пелевин – чем не большой писатель? – идут в атаку пофы.

- Пелевин – фантаст? Ну-ну, может и Салтыков-Щедрин у вас – фантаст? – вопрошают поблы.

- А то, конечно, фантаст. Не, Пелевин – фантаст, а Щедрин – так, классик, — вразнобой отвечают пофы.

Поблы наслаждаются сумятицей в рядах пофов и пытаются развить успех:

- А какой он у вас фантаст, Пелевин-то – сайенс-фикшен-фантаст, или, прости Господи, фэнтези-фантаст?

- Ну, он типа вааще, — раздаётся невнятное бормотание, перемежаемое отдельными выкриками — сайенс, социальная, а хоть бы и фэнтези, философская! — переходящими в скандирование – фантаст, фантаст, фантаст!

Стороны расходятся, весьма довольные собой.

Сам Пелевин парит в горных высях, не снисходя до суетных споров. Как ни назови…

Так было. Но так не есть, и так не будет.

Потому как написал Пелевин самый что ни на есть научно-фантастический роман «S.N.U.F.F.». В общем-то, приняв все правила игры на этой поляне. Изобразив карикатурно-юморно-едко-иронично-жёстко-ехидно постапокалиптическое (уфф – какое трудное слово!) будущее, Пелевин не посчитал излишним оснастить роман и вполне себе живым сюжетом и позитивно-забавно-эффектной концовкой. И снабдил свой роман подзаголовком «утøпія», любезно предоставив критикам и рецезентам возможность молча и тщетно отгадывать причину столь необычного написания привычного термина и громогласно-убедительно вносить поправку-приставку «анти-».

А если у вас есть ещё по этому поводу какие-то сомнения – взгляните на название романа. А теперь вспомните определение фантастики, данное вроде бы Деймоном Найтом: Фантастика – это всё, что обозначено соответствующими буковками на обложке книги. А что мы видим на обложке книги Пелевина? S.__ F. Всё, сомнений больше нет. Отныне Пелевин – точно фантаст.

P.S. Отзыв дублируется в авторской колонке: http://fantlab.ru/blogarticle20856

Я Пелевиным не избалован, прежде читал только «Generation П» и пресыщенности не испытываю. Наоборот, этакое голвокружение от высот, на которые меня вознесли, и глубин, в которые меня окунули. Знаете, любой автор посчитает успехом, если ему удастся написать годную антиутопию. Пелевину удалось, но для него это — не самоцель, а всего лишь фон для описания нашей действительности — какой она может стать, если всё пойдёт как идёт. БигБиз, Антихрист-Маниту, Еврайх, Би Гбен, офшар... Пелевин не просто выстроил мир, он придумал для него язык, да ещё разбил его на диалекты. Но и игра с языком для него не самоцель, а всего лишь средство. Средство, чтобы мы взглянули на наше настоящее со стороны. Чтобы осознали, как много в нём абсурдного, и откуда всё это происходит.

Толкиен выстраивал свой мир всю жизнь. Пелевин делает это регулярно для очередного романа. Проникнитесь потенциалом автора!

Согласен с теми, кто принял эту книгу всерьез. Это — действительно большой роман, настоящая антиутопия, и как этому жанру и положено, очень злая. Главное в ней — концепция истории, описание механизма деградации свободных гедонистов. Считать ее сатирой на Россию я не согласен, потому что Оркдленд — это очень собирательный персонаж, а черты офшара присутствуют и в нашей действительности. И герои вполне живые, особенно Дамилола.

Что касается сатиры — так это сейчас все так остро звучит, а лет через пять все будет восприниматься значительно проще, Generation P тоже было злобной сатирой на 1990-е и ничего, уже классика.

Что касается оригинальности, так это Виктор Олегович нас просто разбаловал — Достоевский пять романов написал ну почти про одно и тоже и ничего, а от Пелевина каждый раз ждут неизвестно каких чудес. По новому раскрыть избитую тему, так для этого нужен особый талант.

Специально читал наших рецензентов — Арбитмана, Немзера и пр. Удивляет накал негативных эмоций. Есть ощущение, что кто-то слишком близко к сердцу принял «воцерковленных говнометариев» и прочих дискурсмонгеров.

А что касается мата и пр, так он вполне контекстуально мотивирован и уши режет не особенно сильно.

Как и любое произведение Пелевина, имеет множество толкований и философий. Особенно после первого стакана. Сам сюжет, конечно, примитивный — не для того писано. А вот вольностей с языком — на пару УДАФФов хватит. Начиная с вводных укров=урков=орков. Конечно, сейчас антиутопией никого не удивишь, и лучшие творения, вроде «1984», фигвам переплюнешь. Но в море фантастики в цветастых обложках S.N.U.F.F. идет категорией повыше. Хотя Пелевин попытки забронзовения отметает изрядной долей скабрезностей, льющихся здесь из всех отверстий. Пупарасы, конечно, вещь интересная, но интерес здесь с гнильцой. А всякие лингвонаходки, вроде, Рвана Контекса — это уже область Сорокина, для пуберталов с остаточной интеллектуальностью, ибо без нее в дискурсмонгерах заблудишься сразу же.

Для любителей эмоций тут ведро страстей по кукле со спермоприемником и сучеством. Определенному проценту тоже, без сомнения, интересно. Ну, а остальная братия будет, аки гончие с борзыми, отыскивать политологические абзацы про сегодняшние социологические страсти.

...Линия фронта проходит прямо через моё сердце...

Есть вещи, которые не только потрясают до глубины души, — а от самого начала и до самого конца держат цепкой животной хваткой плотного психодела и ожидаемого долгого послевкусия. Для меня такой вещью оказался S. N. U. F. F.

Полностью оправдывая своё название, — я все же по личному восприятию не стала бы ещё более подробно раскрывать эту аббревиатуру (Special Newsreel/Universal Feature Film), ужав всё до концепта лёгкого «наркотика», который способен быстро приносить чувство эмо расслабления и лёгкого транса. По моим личным ощущениям у Пелевина в 2011 году вышел очень стильный Chill-out виртуозно выточенного литературного мастерства.

И безусловно здесь лишь то, что титул романа — это ёмкая глубокая метафора и изящный каламбур, который каждый по праву трактует для себя индивидуально.

Весело и тревожно закладывает свои талантливые виражи по оригинальной фирменной спирали Дамилола (пилот-надомник и фрилансер со стажем), — высоко бюджетный блогер, снимающий наиболее качественный военный эксклюзив за три «лимона» маниту (производная от money).

Вне всякого сомнения он принадлежит к информационно-боевой элите чел-ва сразу для двух — верхнего и нижнего — миров фентезийного авторского концепта Пелевина, когда периодически щёлкает военные реалии нижнего мира в свете туповатых в своём деревенском суеверии орков. В своём тотальном неумении воевать они скорее играют на этой войне роль жалких декораций, нежели воителей. Дамилола снимает необходимые панорамные видео за очень серьёзные суммы с большими нулями справа. И в его случае это дважды и по-взрослому оправдано.

Для этого талантливого пилота и Хеннелора и Кая — его камера и любимый человек — это по сути две качественные имитации его бесконечно серых реалий. И они обе ему бесконечно дОроги в самом буквальном смысле этого слова. С той лишь разницей: Кая виртуозно симулирует присутствие близкого и родного человека; а подобные дорогостоящие съёмки с Хеннелоры дают возможность выплатить огромный кредит за присутствие этого мнимого человека рядом. И соб-но, камерой он таки научился управлять виртуозно, а своей красивой куклой — нет...

Всё эти инновации безусловно помогают Дамилоле ощущать себя в приоритете и на завидной высоте относительно многих других бездарных и никчёмных граждан его родного верхнего мира.

Welcome to Big Biz, — в чудесные пенаты детей Маниту и высоких креативных замыслов невиданного доселе размаха. Мир муляжа и бутафорий, — с такими тонкими аналогами действительности, — что ещё чуть-чуть и совершенство явит себя во всех изысканных неповторимых формах. Мир невероятно правдоподобных 3D-проекций и иллюзий: всё для радости души, если конечно удастся отключить беспокойно навязчивое рацио. Big Biz — это нерушимое царство Маниту и великолепная инсталляция красивой жизни под слоганом «All inclusive» и неизменным влиянием Haute Couture.

И да, главное для Дамилолы — не забывать, как красиво выглядит любая инфо-война с подобной высоты в глазах доблестного пилота.

Красота ничем не стеснённой свободы пикирующих камер с адским визгом воздушных тормозов, наводящих одновременно ужас и восторг на смотрящих снизу. Искусство и страдание спелись здесь у Пелевина в едином порыве и ритме. Мало кто из авторов умеет так тонко и точно в несколько абзацев уложить и показать всю агрессивную и мрачную суть под логотипом священной войны.

Его талантливый ас нарезает свои круги под лейблом одиозного перманентного победителя. Однако и его вынужденное самодовольное ханженство берсеркера, увы, не спасает его самого от печального статуса лузера.

Согласно основной интриги романа всему «виной» его Кая — сура сегмента «хай энд». Красивая изящная кукла с интегралами в голове всей возможной мудрости и архаики мира; и всего неописуемого сучества, которые по умолчанию заложены в женском сердце от природы. К слову сказать, «Volum*ы» последнего аспекта задраны до самого максимума предельной отметки — таково было личное желание Дамилолы. Его избранница по зову сердца — кукла с гипертрофированным интеллектом — у такого лётчика по традиции она должна быть непременно с некой  сумасшедшинкой. Тяжёлая работа / чёрные стрессы / жёсткие видео — чем-то же нужно лечить боли специфической профессии...

И, собственно, всё ведь начиналось для него с некой взрослой расхристанной забавы: виртуозные провокации, истероидные закидоны и прочие предсказуемые шалости его стервозной Каи в случае чего можно было вовремя отключить и погасить с мастер-консоли под нужный пароль.

И всё бы ничего, — но это красивое существо нежного юного возраста с абсолютно не детскими глазами и мыслями обладало всеми чувствами сразу. И её духовность, способность влюбляться и жалеть других каким-то непостижимым образом вышла из-под контроля владельца. Вероятно имитация человека в какой-то момент превзошла «оригинал». Несчастье Дамилолы случилось именно в тот прекрасный день, когда у него появился соперник — туповатый и простоватый (в сравнении с доблестным бэкграундом этого пилота) оркский мальчик, которых он сотнями «отщёлкивал» со своей Хеннелоры по корпоративному заказу, когда платил огромный кредит за Каю. Так замкнулся круг их обоюдного страдания, — красиво закольцевав основную интригу романа в философию, мистику и оригинальную диалектику авторской мысли.

Что такое Кая — чистая симуляция или совершенное создание с ядерной батарейкой внутри?.. На этот вопрос каждому читателю придётся ответить самостоятельно.

В финале повествования в усиленную работу включились прелести программного бага с максимально задранной настройкой стервозности. И куда лучше было бы научить это милое создание с покорностью пушистого щенка носить тапочки своему хозяину..

В случае с главным героем как всегда вышел известный парадокс. С одной стороны у него получилось достичь недоступной другим перспективы инновационного счастья и новой фата моргана. А с другой...

Пытаясь виртуозно одолеть статичную тюрьму привычных ощущений, Дамилола (как это всегда бывает) создал себе другую тюрьму, — ещё более тягостную, изнурительную, изматывающую повинность. Высота его внутреннего стремительного взлёта сменилась полным фиаско и крахом.

Алгоритм его куклы, настроенный для потехи на режим максимального сучества, привёл своего владельца в отчаянное замешательство. Израненное сердце Дамилолы каким-то особым образом автоматически обратило его в прислугу этого замысловатого сервиса. Кая — эта чудесная замысловатая игрушка — умудрилась за предельно краткий срок своей эксплуатации замучить своего хозяина вусмерть, буквально вывернув наизнанку все его чувства, импульсы, мотивации. И словно в тон загадочной инверсии их плотного сожительства это именно у Дамилолы погорели и поплавились все «провода», включая все его первоначальные замыслы и неоправданные ожидания.

Ироничный цинизм создавшейся ситуации здесь прописан тонко, нежно и как-то что ли исподволь, — без хамства и демократии ненужных читателю подробностей.

Мрачная тягучая атмосферность S.N.U.F.F как бы расходится на несколько параллелей эклектичного повествования, которые периодически то сходятся в одной точке ключевого эпицентра событий, то опять рассеиваются в красивом вакууме любимой пустоты Пелевина, образуя при этом великолепную конструкцию неких идеологических арок.

Стремительно стареющая каста всенародных любимцев. Свербогатое старичьё, виртуозно рулящее под флагманом consent age. Их хамская фальшь, растянутая на далёкие рубежи возрастного неадеквата. Интеллектуальная и эстетическая «менопауза» медийного «фронтмена» и зрителя. Знакомый и предельно грустный, — звенящий как жестяная ржавая железка на перекосившемся заборе, — кич наших реалий в том числе.

Кроме всего прочего S.N.U.F.F — это эпик про силу и правду. У автора согласно оригинальной закрутке и концепта романа сила там где «Pravda». Штурмовые телекамеры, одной из которой виртуозно управлял главный герой, способны безошибочно и в нужный момент брать нужный фокус из крови и мяса. Дорогое развлекалово для богатых. И, увы, тотальная реальность для всех остальных.

Нужно сказать, что Пелевин виртуозен и беспристрастен в оценке верхнего и нижнего миров, — будто и там / и здесь всё для него лишь минутная вспышка, из прицела которой работает Дамилола.

И на самом деле финальные слова непостижимой Каи о человеческой личности верны и просты, как школьная пропись первоклашки: Человек, сосредоточенно ловящий импульсы своих желаний — это всего лишь «торчок» и наркоман, отбывающий тюремный срок у себя внутри.

PS Да, безусловно: мы все в определенном смысле заложники своих желаний: чем сильнее мы к чему-то привязаны, тем дольше это условное заключение. И, собственно, чей условный маршрут из придуманных персонажей совершенней и не лишён особого смысла, — пусть на это каждый читатель от себя ответит индивидуально.

PPS Я лишь от себя скромно отмечу: Пелевин здесь прекрасен в качестве яркого колоритного автора. У него очень крепкая рука в классной стилистике отличного выточенного романа. И в своём оригинальном авторском мышлении он здесь стреляет в самые десятки.

Удивительно, как в одной книге Пелевин сумел объединить философию и фантастику, жесточайший стёб (именно так, даже сатирой это не назовёшь) и пародию на современность, описание общественных отношений и глубоко личных чувств... и много чего ещё.

В романе наряду с довольно динамичным сюжетом рассматриваются глубинные вопросы: Кто я? Что есть я? Зачем я и для чего мы? Что нами движет? Как на нас воздействует информация? Что определяет наши ценности? Да, этим вопросам, наверное, тысячи лет но, думается, их актуальность будет вечной — до тех пор, пока человек существует как вид в нашем с вами понимании. Вопросы эти поднимаются как в форме философского описания и обсуждения, так и в виде того самого жесточайшего стёба. Причём, во втором случае, мат совершенно не опошляет, а очень органично вписывается в повествование, добавляя новые краски.

И ещё (а, может быть, в первую очередь) это роман о любви. И пусть любовь эта не совсем такая, о которой мы говорим и читаем в большинстве книг, но, всё же, это именно любовь и ничто другое.