Владимир Высоцкий «О дельфинах и психах»

Есть произведения, которые целиком и полностью выдумываются, что называется, «из головы»: и идея, и замысел, и сюжет, и персонажи, и события, и диалоги, и конкретные фразы. В них всё может быть сделано удачно и даже безупречно, и с умом, и со вкусом, но вот ощущения чуда, восторга они не вызывают. Примеров тому несть числа.

А есть такие, которые как будто бы продиктованы автору откуда-то сверху, или считаны им с каких-то тонких планов, или подслушаны где-то за пределами нашего мира, или приснились ему во сне, или привиделись в бреду, а то и в изменённом состоянии сознания.

Удивительная и совсем коротенькая повесть поэта-барда и актёра Владимира Высоцкого — как раз из произведений второго типа. Именно поэтому она столь разительно непохожа на любые другие его прозаические опыты: от написанных в соавторстве киносценариев до ставшего широко известным в годы перестройки неоконченного «Романа о девочках». Именно поэтому повесть эта, несмотря на многочисленные скрытые и явные отсылки и аллюзии к широченным пластам мировой художественной культуры, вместе с тем не позволяет хоть сколько-нибудь уместно сравнить себя ни с одним из тех шедевров, на которые намекает или с которыми перекликается, почти постмодернистски — в 1968-то году! — деконструируя и переосмысливая их.

Игра смыслов, амбивалентность составляют самую суть этой вещи, и параллельный сюжет, когда повествование то ведётся в привычном, человеческом, стиле, то, переворачиваясь, представляет собой взгляд на нас, гуманоидов, со стороны дельфинов, умело и уместно подчёркивает это.

С одной стороны — яркий и чистый гуманистический посыл, а с другой — едкая ирония в адрес отдельных представителей рода людского (включая самоиронию загремевшего в психушку автора) и всего этого рода в целом.

А поистине джойсовская плотность текста, которым всё это написано, в который приходится погружаться с усилием, вчитываясь в каждое слово, вглядываясь в каждый знак, в каждый символ (не только в переносном, но и во вполне прямом смысле слова — текст написан далеко не только буквами русского алфавита): на самом ли деле это та абракадабра, которой кажется на первый взгляд.

А всё переворачивающая концовка-эпилог, заставляющая заново переосмысливать всю ту амбивалентность, через которую только что с таким трудом и одновременно удовольствием прорвался...

В общем, никаких слов не будет достаточно, для того чтобы хотя бы частично передать впечатление от этой маленькой, но очень большой повести. И я уже даже почти пожалел, что вопреки привычкам всё-таки взялся написать этот отзыв. Быстро-быстро жму на кнопку, чтоб не передумать...

Гротеск абсурда... в квадрате, в кубе, в бесконечности... Сразу вспоминается — «Фантастика — это окружающая нас реальность, доведённая до абсурда». Но Высоцкий «меняет полюсность» — и пишет об абсурде реальности; о том, что общество воспринимает гротескно-уродливые формы жизни как норму...

Первоначальное заглавие «Жизнь без сна» — аллюзия к кальдероновскому «Жизнь есть сон» — что, собственно, есть в самом тексте: «У Кальдерона — “Жизнь есть сон”. Там про то, как одного принца разбудили, а ему так все показалось мерзко, что он решил — это сон, а жизнь-то была во сне. Потому что не может быть жизнь цепью гнусностей и лжи». И «из Кальдерона» главный герой создаёт свою собственную модель мироздания: «Нет, вы представляете себе эту жизнь: все не спят, все только буйствуют или думают. Гениально!... Никто не спит, и никто не работает. Все лежат в психиатрической... И всем делают уколы, от которых развивается информация, т<о> е<сть> димпотенция конечно. И все — импотенты. И дети не родятся, и наступает конец света. Планета вымирает».

Вся повесть построена на пересекающихся и взаимопроникающих явных и скрытых аллюзиях — где-то прямым цитированием, где-то на уровне реминисценций перед читателем буквально калейдоскопом мелькают: Корнель и Расин (ставшие для гг «профессорами»), Горький и Маяковский, Вальтер Скотт и Дарвин, Ив Монтан и Брижит Бардо, Батюшков и Окуджава. Просто удивительно, как этот гигантский информационный пласт «комбинировался» 30-ти летним Высоцким без современного Интернета или хотя бы приличной библиотеки (с ссылками и с закладками) прямо под рукой. И венчает этот парад литературно-исторических аллюзий переосмысленный микст-гротеск «спасательного» с физиологическим: «Русь! Куда ж прешь-то! Дай ответ. Неважно, говорят, авось вынесет, и вынесло и пронесло, и несет до сих пор, и неизвестно, сколько еще нести будет».

Не знаю что больше мне напоминают «Дельфины и психи» — гоголевский «Нос» или ерофеевское «Москва-Петушки»... Но одно совершенно точно: все три повести поначалу кажутся невнятно-мозгодробительными; и только когда их читаешь не по первому разу — они дают всё новую и новую пищу для ума. Не берусь настаивать, что «Дельфины и психи» (как и «Нос» и «Москва-Петушки») можно безоговорочно отнести к фантастике... но приведу две цитаты из текста:

1. фрагмент о том, что профессор, по мнению дельфинов, плохо защищал их от оскорблений (заметьте, словесных, а не физических!) служителя океанариума и в результате консилиума тайно-разумных животных: «Кто-то подал еще более разумную идею, что профессор сам безумен. На том и порешили и упрятали самого великого профессора ихтиолога-лингвиста в психиатрическую лечебницу».

2. и как апофеоз — совсем коротенький эпилог повести: «Бродят какие-то тихие существа. Некоторые из них иногда что-то выкрикнут или забьются в истерике. К ним все время подплывают дельфины, и они гладят их по спинам, или дельфины гладят их. И существа позволяют дельфинам залезать им на спину и щекотать себя под мышками, и даже улыбаются».

По сути дела — вся повесть это два параллельных сюжета: жизнь в психиатрической лечебнице (совершенно в рамках соц.реализма) и некое «происшествие» в океанариуме (вроде как некая психоделика/фантасмогория/и т.д.). Естественно, что герой сюжета в океанариуме — в конечном итоге попадает в псих.лечебницу (при этом «разумную идею, что профессор сам безумен» выдвинули как раз дельфины и они же отправили профессора в психушку). Но и это бы тоже укладывалось в сюжетную линию «жизнь в психиатрической лечебнице»... — но вот кабы не эпилог, расставляющий акценты в приоритетах двух сюжетных линий и в итоге выводящий повествование к некоему постапокалипсису...

Вроде это реальность и фантастика, но что бы произошло если бы дельфины и прочие питающиеся молоком из морских создания обрели схожий с человеком разум.

А в результате получаем рассказ о системе и времени, когда и где жил автор. Сложное и слегка мистическое произведение, правда всё в мире остается таким же и сейчас.

Достоинства произведения с моей точки зрения невероятно высоки. Недосягаемо возможно для многих.

Но удивительно, как это друг сверкнуло, да еще в Советское, брежневско-сусловско-андроповское время:

«Русь, куда ж прешь ты?! Дай ответ. Неважно, говорит, авось вынесет, и вынесло, и пронесло, и несет до сих про, и неизвестно сколько еще нести будет.»

Мистика, или жуткое видение настоящего, прошлого и будущего сразу, целостно!