Владимир Тендряков «Свидание с Нефертити»

Голова Нефертити – один из первых моих достаточно взрослых рисунков, сделанный лет в 7-8. Она казалась очень простой и вместе с тем было в ней что-то от вечности. Для меня это была иллюстрация из книжки, тогда я и не подозревала, что это одна из самых известнейших работ. Мне было 8, Федору Материну (главному герою этой книги) – 18, Нефертити… почти 2500 тысячи лет. Идет время, а этот профиль продолжает останавливать внимание. Наверное, никто не проходит мимо нее, не замерев от причастности к великому.

«Свидание с Нефертити» я читала раза три. Сначала, в детстве — про художников. Будни студентов художественного училища – это совершенно завораживающая атмосфера. Как написать лимон, чтобы он был лимоном, как создать шедевр из надоевшего скучного натурщика, как вообще писать, чтобы твои работы были нужны, интересны, востребованы.

Потом – про вдохновение. Вот никто еще не написал про художников так, как это сделал Тендряков! Никто не пытался перенести в художественную книгу споры об искусстве, которые порой жестче, чем споры о мировой революции. Никто не рассказал о живописи так, чтобы захотелось бросить все, достать этюдник, вдыхать родной и любимый запах масляных красок, ловить на холсте форму, искать оттенки, вспоминая тот лимон и бутылку. Эпизод с поступлением – мой самый любимый. Гениальный.

Сейчас перечитала эту книгу снова (точнее, переслушала в отличной начитке Клюквина). В третий раз или в четвертый. И оказалось, что она во многом – еще и про будни. Про то, что скрывается за искусством, как с ним жить, как жить без него.

Все-таки, совершенно прекрасная книга. Наверное, почти гениальная.

Кстати, в этот раз я с удивлением обнаружила, что в книге есть война. Вот вообще не помню этих глав. И в общем-то, они не нужны, лишние они в этой в книге. Хотя и понятно, что написаны ради того, чтобы было некое мерило жизни, эталон своего рожа, а все-таки, лишние. Скучные. Но зато потом!

Сюжет такой: деревенский мальчик Федор Матёрин приезжает в Москву, поступать в художественный институт. Знакомится с преподавателем, тот показывает ему несколько работ, в том числе – голову Нефертити. И Федор вдруг понимает, насколько она прекрасна. Но… это было 22 июня 1941 года. После войны Федор возвращается в Москву, и снова едет в институт. У него, деревенского мальчишки, толком нет никаких работ (старые школьные рисунки кажутся ему совсем никудышными), да и шансов поступить немного. Но… талант все-таки есть. И огромное желание учиться. Он поступает. Начинается прекрасная студенческая жизнь. С бессонными ночами, спорами об искусстве, о жизни, об истине.

Зачем вообще нужно искусство? Услаждать взор, ловить момент и настроение, заставлять думать, цеплять и тревожить? Нужно ли человеку 20 века другое искусство? Есть ли красота в пятнах на холсте или дохлой лошади?

Самовыражение – когда уместно? Нынче модно считать, что всегда. Но так было не всегда. Развивает ли академическое обучение талант или придушивает?

Много вопросов умудрился вписать Тендряков в эту книгу. И на многие нет ответов. Например, каково это заниматься живописью, когда в твоей родной деревне осталось два мужика, некому убирать хлеб, а жители еле сводят концы с концами? Легко философствовать на эту тему, когда речь об абстрактной деревне, а вот когда твоя, родная?

Можно ли потакать дурному вкусу? Сделать безвкусно, но так как хочет заказчик, или пытаться научить его видеть прекрасное? Маляр Штука говорил, что он делает людей счастливыми, потому что точно следует желанию клиента, и после него всегда красота и чистота. Он был популярен и востребован. И неважно, хочет ли заказчик стену цвета морской волны или бедра испуганной нимфы. Но Федор попытался добавить искусства в ремесло. И вроде бы это хорошо. Но Штука, приобщившись к идеям Федора, кончил запойным пьяницей. Так нужно ли объяснять человеку, что мол, «неправильно ты, дядя-Федор, бутерброд ешь»? Или пусть будет счастлив со своими золотыми рамами и бархатными портьерами?

Быть художником – это прекрасно, но когда ты заканчиваешь институт, то что дальше? Кто будет покупать твои картины? На что вообще жить? Художник – это профессия условная. Нет у тебя работы с девяти до шести, и гарантированной зарплаты. У тебя вообще ничего нет. Рисовать афиши и вывески для магазинов? Выполнять разовые заказы, и если повезет, то хотя бы тебе не противные? Но, ради чего тогда были все эти годы учебы? Если постоянно стоит выбор – заработать денег на еду или на краски. Тратить время на заработок или на вдохновение. Да и останется ли оно еще, это вдохновение.

В этот раз меня поразило, с какой неприязнью относится автор к обывателям. Все персонажи книги, которые не входят в узкий круг художников, наделены негативными чертами. Даже мать Федора этого не избежала. И вот вроде она сильная, спокойная, мудрая женщина, фактически всех детей сама вырастила, умудрялась сохранять оптимизм в самые тяжелые моменты, так нет, не угодила: ей «все трын-трава». Посетители выставки молодых художников все имеют уровень «женщин с кошелками», заведомо ничего не смыслят в искусстве. Семья, у которой снимает комнату Федор, сплошь потенциальные уголовники или их жертвы. Старый учитель рисования – трогателен, но бесконечно жалок. Девушка, в которую, он почти влюблен, «достала своими восторгами». И нужна лишь как муза. С девушками, кстати, тут вообще беда. Нет ни одной представительницы прекрасного пола, которую автор удостоил бы положительной характеристикой. Ну, кроме Нефертити. Она недосягаема.

Тем не менее, книга замечательная! Наверное, это лучшая книга о художниках. Да и просто умная и глубокая вещь, которую можно перечитывать не раз.

Не хлебом единым жив человек — именно с этой поговоркой ассоциируется у меня этот роман. Произведение своей продуманностью бередит множество ран в мозгу мыслящего читателя. Читая, вопросы валят на читателя и не всегда они приятные, скорее неприятные, так как ответы на них содержат правду, а правда не всегда сладка. Читая, задаешься вопросами к себе: зачем я живу, что я делаю, нравится ли мне то, что я делаю и нужно ли это кому то, какой труд важней творческий или физический, гений я или посредственность, защитник или нападающий в своей жизни и судьбе других людей и многие другие.

Действие романа происходит в сталинское время , тут несправедливость и беспросветность шагают рука об руку под радостные гимны пропаганды. Гении сидят в тюрьмах, прозябают в безызвестности и гибнут под пулями, а люди бес талантливые приспосабливаются, строят карьеры и добиваются высот. Никого не оставляет равнодушным эта атмосфера, ты либо за либо против либо молчишь как большинство. Те кто чувствуют несправедливость, люди думающие и чувствующие не могут выжить в это время без душевной травмы или гибели, так как правда не дает прожить спокойно мирную жизнь. С другой стороны есть люди не способные увидеть правду самостоятельно и такое открытие может их погубить. Примером таких людей являются маляр и отец главного героя.

Отец защитник физического труда, осуждает сельского художника и своего сына (начинающего художника) за оторванность от жизни и бесполезность. Однако он глубоко несчастен ,его душа страдает, от его черствости и ограниченности. Жизнь отца лишена глубины, любви, творчества и полна зависти, косности и злобы к не таким как он. Он не готов к признанию, что жизнь человека это не только отупляющий и изнуряющий труд, без души и чувства прекрасного , но еще и творчество, любовь, саморазвитие и наслаждение красотой.

Маляр же, осознав что творит безвкусицу и угождает дурновкусию начинает спиваться. Он начинает испытывать отвращение к своей работе и себе самому. Испытание правдой страшная вещь для человека и не каждый может её вынести не сломившись. Большинство живут словно не видя правды, кто то не способен её видеть, кто то игнорирует её . А правда в романе заключена в искренности чувств, , открытости их проявления, честности перед собой и окружающими ,чистоте красоты, силе любви к себе и людям окружающим, гордости к Родине, в таланте и саморазвитии.

Еще книга про людей искусства творцов и мучеников. Они часто непонятные, непризнанные и великие. Меня книга научила видеть в живописи смысл, он оказывается есть.

С недоверием, сомнением и робкой надеждой приступала я к этой книге о художнике. Не люблю и не понимаю живопись, терпеть не могу посещать картинные галереи, ничего не будят во мне картины, абсолютно. Кроме техники изображать похоже да еще так объемно на плоском ничем и восхититься не могу. А уж всякое сюр..., модерн, абстракционизм и что там еще есть сейчас — это для меня вообще бумагомарание, холстопорчение и т.д..

Но как-то сначала своеобразным писательским стилем (вот непохоже на других: образно, плавно и отрывисто сразу), потом неожиданно для советской книги показанной войной (солдатские будни, вот также бабушка мне рассказывала про нашу армию, освободившую ее оккупированный поселок), а потом про опыт жизни и поиск в себе искры художника... Вот прокралось все это и сделалось близким.

И часто следя за муками художника Федора Материна, кидающегося писать картину заново, задавалась я вопросом: а вот если передо мной поставить эти разные варианты картин, я смогу отличить, где истина, а где так, еще не пойманное, еще неодушевленное? И какой вариант мне бы больше понравился?

И хотя книга ставит самые разные вопросы — взросления, чести, свободы, преданности, желания жить... Но больше всего царапнули две вещи: о ядерной бомбе и о Савве Ильиче. Время написания и бомба — вещи понятные и вроде бы как само собой разумеющиеся, но в этой книге вроде бы можно было и без этого, а однако ж так написано, что больше других вех времени теребит.

А вот за Савву Ильича как-то уж очень переживала всю книгу. Больше всего запал эпизод о приезде Саввы Ильича в Москву. Всю книгу мне казалось, что Федор недооценивает своего учителя, не видит в нем ни таланта художника (который должен был в нем быть!), ни таланта учителя. Не учителя в обычном понимании, а учителя, способного найти и взлелеять настоящий талант, не заглушить его собой, а вдохновить и благословить. И Вече и Валентин Вениаминович увидели это сразу, а Федору нужно было глаза открывать. Как-то принижал он Савву Ильича при том, что очень любил его. И только после похорон увидел, наконец, Федор маленький шедевр своего учителя — портрет Ван Гога, а ведь и раньше его видел, да не замечал. Видно, своим учителям мы всегда не можем воздать должного.

Потрясающий язык автора. Когда читаешь достаточно много, стиль повествования произведений зачастую нивелируется, прячется за жанром, оригинальностью сюжета. Так и оцениваем книгу. Здесь из этой области нет ничего экстраординарного. Жизнеописание. Реальные характеры и жизненная философия. Но когда нарываешся (не читал ранее Тендрякова) на такой проникновенный слог, понимаешь как же потерялся язык в литературе, или то, что ею сегодня за редким исключением пробует называться. По красоте языка могу сравнить только с Владимиром Орловым.

Не фантастика совсем. Не знаю имеет ли смысл мой короткий отзыв. Но очень хотел бы порекомендовать, когда вдруг захочется отвлечься от action...