Малькольм Брэдбери «Обменные курсы»
Одна из самых ироничных и экстравагантных книг английской литературы ХХ века.
Гениальный памфлет, который критики сравнивали с «Путешествиями Гулливера» Свифта и «Скотным двором» и «1984» Оруэлла.
Роман, который «Sunday Times» назвала «работой абсолютного Мастера», «Daily Telegraph» — «искрометно смешным и умным литературным фарсом», а «Guardian» — «одним из забавнейших произведений нашего времени».
Входит в:
— цикл «Slaka»
Номинации на премии:
 номинант |
Букеровская премия / The Booker Prize, 1983 |
2006 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 7 ]
FixedGrin, 5 декабря 2011 г.
Дубравка Угрешич в обзорной статье, где исследуются случаи описания и спецификации вымышленных балканских стран в современной западной литературе, называет эту книжку последним балканским романом «западного колонизатора» времен Холодной войны.
Роман вышел как раз вовремя, чтобы зафиксировать на «моментальном полароидном снимке» момент максимального контроля стран Восточного блока над земной поверхностью. В 1979-1981 гг. страны социалистического блока и примкнувшие к ним «соцпутисты» располагались от Кубы до Камрани, от Балтики до Бенина; олимпийское знамя развевалось над Москвой, беспилотные летательные аппараты направлялись к Марсу и Венере. Однако, в точном соответствии с принципами даосской философии, под самым сердцем Последней Империи уже зарождалась раковая опухоль, вскоре давшая метастазы в Польшу и Афганистан.
Собственно, и сам Петворт, хотя его всячески стараются оградить от реальных картин слакской жизни, уже слышит этот грозный шум за кулисами. «Се, Я стою у двери и стучу, и кто услышит меня, тот спасется».
Визит в провинциальный городок отменен из-за студенческих протестов:
- Что тут произошло? — спрашивает Петворт.
- О, пустяки, — отвечает профессор Влич. — Кажется, была маленькая студенческая демонстрация по поводу нашего языка. Знаете, у нас их так много, южные и северные, индоевропейские и тюркские. Все перепутаны и хотят быть главным языком страны, отсюда большие проблемы.
Вывески на официальных учреждениях успевают заменить в течение короткой летней ночи, стоит одному из руководителей Слаки, слывшему сторонником традиционной письменности, попасть в опалу.
- Надеюсь, вы смотрите, — говорит Марыся Любиёва. — Мы знаем, ваши газеты говорят вам, что у нас дефицит еды. Теперь вы видите, что у нас много всего. Вот хвост, ну как он там у вас называется? Очередь? Вы думаете, наверное, что эти люди стоят за едой. Хотите встать и проверить?
Под дождем действительно стоит длинная вереница людей.
- Видите, как сильно эти люди хотят попасть в магазин? — продолжает Марыся. — Знаете почему, догадываетесь? Потому что у нас очень читающий народ, а сегодня вышли новые книги на новом языке. Ваши граждане будут столько стоять под дождем, чтобы купить книги?
- Боюсь, что нет.
В гостя из-за границы моментально мертвой хваткой вцепляются диссидентствующие интеллектуалы, сотрудники госбезопасности, партийные фрондеры и служаки британского посольства.
Каждой из этих сторон он нужен для собственных целей:
передать на Запад крамольную рукопись местного «Архипелага»
- Скоро в Париже будет много франков за книгу. Полагаю, у вас уже есть книга этой писательницы. Что же, это еще одна. Никто вас не остановит. Вы все время ездите туда и сюда. Вы лектор. А в следующие выходные вы сможете сами отвезти ее в Париж.
- Я не собираюсь в Париж на следующие выходные, — говорит Петворт.
- А я думаю, собираетесь, — говорит Плитплов. — <...> Мне надо знать, на что вы согласны. Поймите, вы сделаете что-то очень хорошее.
- Да, — говорит Петворт.
- Я буду немножко неуловим, возможно, что вы меня не увидите, — говорит Плитплов.
нажаловаться в МИД о непозволительном образе жизни рядовых дипломатов
- Док-док-доктор Петворт? — заикается голос.
- Да, кто это? — повторяет Петворт.
- А-а-а-гхх, — сообщает голос. — Вы меня не знаете. Моя фамилия Стедимен. Я второй секс... секретарь британского посольства.
<...> Мы с женой надеемся увидеть вас завтра вечером, если выкроите время. Я за вами заеду, если не возражаете. Нечасто здесь увидишь сопли... сопли... соплеменника.
<...>
- Да, все замечательно.
- Отлично. Если с вами что-то случится, просто звоните мне в посольство. Ну, если не перережут телефоны. Или просто приходите на ху... на ху... на худой конец.
вырваться из обрыдлого распорядка жизни в государстве, где никогда ничего не происходит, за исключением регулярных чисток истории
- Разумеется, вам не можно фотографировать, но отсюда очень хороший вид, просто его не видно. Теперь повернитесь сюда. Там ТЭЦ, видите, вон там, за туманом, она более чем удовлетворяет наши потребности. <...> Теперь подойдем к этому краю, — продолжает Любиёва. — Видите деревья? Это парк Братства и Дружбы с советским народом. Жители Слаки очень любят ходить туда и нюхать запахи. Если нет дождя.
завербовать агента влияния на Западе
- А кто был этот третий человек, который тоже махал мне вслед?
- С зонтиком? Незнакомый. Иностранный человек, откуда-то еще. Не очень хорошо говорил по-слакски. Вы знаете, мистер Петвит, здесь столько слежки. Вы хороший человек, и в хорошем месте мы могли бы друг другу понравиться.
Или просто поиграть в любовь к чужеземному страннику
- У вас останется моя книга, — говорит Принцип. — Если вы откроете ее очень старательно, и будете учить слова очень медленно, и будете искать спрятанные места, потайные уголки, — в некотором смысле я буду вашей. Возможно, теперь, когда вы меня знаете, это будет гораздо лучше, чем если бы мы решили сделать глупость и переспали.
У всех одна и та же надежда: «что все так и будет и в следующий раз выйдет лучше». У всех есть что-то предложить на продажу, по самому выгодному обменному курсу.
«Один человек увидел по дороге в Глит крестьянина, который плачет над мертвым ослом.
- Мне очень жаль, что твой осел сдох, — говорит прохожий.
- Все гораздо хуже, чем ты думаешь, — отвечает крестьянин. — Это был не обычный осел. Я учил его обходиться без еды и уже почти научил.
Поэтому тост за всех тех присутствующих, которые не учились жить без еды».
Перевод восхитителен, хотя в точности передать все оттенки истинно английского юмора сэра Малкольма по-русски было, полагаю, сложнейшей задачей. Даже если книжка вам поначалу не понравится, ее стоит прочесть, чтобы добраться до последней фразы, которая обладает непреходящей актуальностью вне зависимости от того, какой год и общественный строй на дворе, антисоветчик вы или коммунист.