Константин Воробьёв «Это мы, господи!…»
- Жанры/поджанры: Реализм
- Общие характеристики: Военное | Психологическое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь )
- Время действия: 20 век
- Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
- Линейность сюжета: Линейный
- Возраст читателя: Любой
Во время нахождения в подполье в 1943 году Воробьёв написал автобиографическую повесть «Это мы, Господи!» (опубликована в 1986 г.) о пережитом в плену. Это произведение такой художественной значимости, что, по словам В. Астафьева, «даже в незавершённом виде… может и должно стоять на одной полке с русской классикой».
Опубликована посмертно в журнале «Наш современник», 1986.
Входит в:
— антологию «Повесть 86», 1986 г.
— журнал «Подвиг 1988'05», 1988 г.
— антологию «Это мы, господи!…», 1990 г.
— антологию «Военная проза», 2000 г.
1987 г.
1987 г.
1988 г.
1988 г.
1988 г.
1989 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1991 г.
1994 г.
1995 г.
2000 г.
2003 г.
2005 г.
2005 г.
2005 г.
2005 г.
2008 г.
2010 г.
2010 г.
2015 г.
2015 г.
2019 г.
2024 г.
Периодика:
1988 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 8 ]
darkseed, 22 июня 2023 г.
Страшная, сильная вещь, и не оторваться от чтения. Немцы и им сочувствующие показаны теми, кто они и есть — мразями и садистами. И это не агитка. Действие повести происходит исключительно в плену, главный герой переходит из лагеря в тюрьмы из тюрем в лагеря, пытается бежать. Попадается. И каждую минуту пытается выжить. И помогает ему в этом, в том числе любовь к Родине и ненависть к врагу.
Скатился я в пафос, но повесть меня проняла, хотя и не открыла ничего нового.
Интересно, читали ли эту повесть либеральные писатели типа Яхниной, у которой чистенькие немцы вкусно пахнут кофем, в отличие от дурнопахнущих русских солдат? Вопрос, скорее, риторический.
[ 8 ]
A.Ch, 15 мая 2016 г.
Повесть-дневник, рассказ о каждодневных долгих и мучительных утратах, падение, но не сломленность. Автобиографичность чувствуется, потому что не может ни один фантаст и ни один человек с безграничной фантазией передать все ощущения голода и постоянного страха; стремления быть поближе к едва теплящейся печке, но, уступая другим; желание “Бежать, бежать, бежать!” и ещё громче кричащее “Жить”.
У произведения очень красивый, сочный, живой язык. Обстановка, ночь, люди, местность и разговоры героев проглядывают не просто чёрными строчками по белому фону, но обретают объём, форму и цвета, запахи и звучность.
Сложно оцениваемое повествование, когда ты далеко во временных рамках и географически, пробирающее, дающее такую нужную надежду окончанием.