Юкио Мисима «Жажда любви»

Эцуко, молодая вдова, переезжает в деревню в дом отца своего умершего мужа. И там влюбляется в молодого садовника Сабуро...

Очень медленная книга. Вялые, незначительные события проходят на фоне нескончаемых размышлений молодой влюблённой женщины. Размышлений о любви, о людях, о мире, о жизни. Очень впечатляющий момент — воспоминания о том, как умирал от тифа её муж, как она была счастлива, ухаживая за нелюбимым человеком эти последние для него дни.

Но на последних страницах повествование вдруг ускоряется: стремительная развязка и конец. Как поединок сумоистов — долгое топтание по кругу и внезапный бросок.

Несколько тяжёлое чтение, но интересное.

«Я испугалась беззвучных слов, которые пытался выговорить мой муж, обращаясь в пустоту непонятно к кому... Может быть, это была новая вспышка ревности? Или это был страх, спровоцированный ревностью? Я не знаю... Однако если бы я потеряла контроль над собой, то наверняка бы закричала: «Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох сейчас же!»»

Мисима — писатель не для всех. Как единицы способны на чувства подобные тем, что переживают его герои, так же единицы способны понять его книги до конца. Я рискую навлечь на себя обвинения в снобизме, но — да! — я одна из них, из тех избранных, кто понимает.)

Мисима, несколько раз номинировавшийся на Нобелевскую премию по литературе, но так ее и не получивший, за одно только описание чувств Эцуко к умирающему мужу, на мой взгляд, достоин высшей литературной награды. Вся эта дьявольская смесь любви, ненависти, ревности и жажды безграничного обладания подана читателю с какой-то просто невероятной психологической глубиной. Я уже не говорю о том, что следует дальше... Из одной любовной зависимости Эцуко попадает в другую, еще более безнадежную. И происходит это не потому, что злодейка-судьба шлет на ее голову все новые и новые напасти, а потому что Эцуко по-другому не может... На фоне повседневной рутины разворачивается личная психологическая драма такой глубины, которая свойственна разве что некоторым произведениям русской классики.

Культ смерти в творчестве Мисимы — тема отдельная. Я, конечно же, обратила на это внимание еще в «Исповеди маски». В «Жажде любви» Мисима подходит к этой теме более деликатно, но невозможно не заметить, как меняется язык произведения, каких высот достигает, когда от скучных, самому автору не очень интересных бытовых подробностей, он переходит к тому, в чем ощущает истинную красоту..

Книга Юкио Мисимы — всегда испытание, требующее особого состояния духа. Не сразу, не вдруг отважишься на то, чтобы начать читать. Можно долго ходить вокруг да около, словно возле заманчивого, но уж очень экзотического блюда, вздыхая и пытаясь воскресить на языке порядком забытый привкус послевоенной Японии. Но тем и ценна проза Мисимы, что если зачерпнешь хоть чуточку — держись. Именно сейчас, во время величавого и неизбежного умирания природы, когда с деревьев выцветшими конфетти облетают листья, а в душе поселяется странное беспокойство, и нужно читать эти неторопливые трагедии, сотканные из напрасных мечтаний о счастье, неосуществимых планов, бесплодных попыток изменить жизнь к лучшему, скуки, обманутых надежд и тонкого авторского сарказма, что скрепляет причудливую конструкцию, подобно слюне ласточки саланган.

«Жажда любви», как должным образом приготовленная рыба фугу, с обманчивой легкостью проглоченная читателем, сперва вызывает настоящий, до покалывания в кончиках пальцев, умственный восторг. Но подлинному ценителю кладбищенских видов и погребальной эстетики, захваченному картинами человеческих страданий, плевать на такие мелочи. Пикантный букет абсолютной бренности окружающего и непреложной обыденности перехода в мир иной в безжалостном солнечном свете совсем по-иному звучит под прозрачным осенним небом. Тем временем шеф Мисима подкладывает читателю еще кусочек тщеты сущего, и тот, восхищенно шлепая онемелыми губами, с трудом поднимает бесчувственную руку, чтобы перевернуть очередную страницу. Ледяной экстаз полного отчуждения от героев растекается по венам не хуже мышьяка Эцуко, чтобы в финале подарить несколько мгновений животного, безраздельного страха, от которого перехватывает горло и стискивает сердце предчувствием неминуемого конца. Чтобы затем неохотно разжать холодные объятия, оставив читателя изнывать от недосказанности.

Что же всему причиной? Конечно, любовь. А точнее, вся бессмысленность, избыточность, нерассуждающая и зря растраченная сила чувств, присущие главной героине.

Эцуко безусловно умна, хороша собой, наследница старинного рода — и способна составить счастье любого мужчины. Однако что в прошлом, что в настоящем она несчастлива – и, кажется, этим гордится. Не веришь, что наблюдаешь жизнь героини вот сейчас, в реальном времени: злоключения Эцуко и обуревающие ее страсти скорее пристали подмосткам театра Но, чем монотонному течению жизни в провинции. Она слишком изысканна, слишком утонченна, «как куколка хина‑нише, которую ставят на алтарь в Праздник Девочек». Она немного чересчур кичится стойкостью, с которой переносит свои надуманные беды и лишения. Отлично видя всю фальшь и недостатки мещанского окружения, Эцуко не делает ничего для того, чтобы вырваться из потихоньку затягивающей трясины относительного комфорта. Планы на будущее она подменяет сиюминутными хлопотами, реальную жизнь — яркими, но кратковременными фантазиями. Как сказала бы истая крестьянка Бара, «под стекло ее, что ли, спрятать да любоваться ей!»

Разумеется, охотник спрятать молодую вдову под стекло и охватить заботой так, чтоб вздохнуть было невозможно, вскоре находится. Типичный представитель крестьянского сословия, что прошел путь «из грязи в князи», но не успел в полной мере насладиться властью и потому вынужден помыкать лишь хитрыми, ленивыми, не приспособленными к жизни детьми. Якити, может, и неплох — но подходит Эцуко не больше, чем предмет ее грез, юный работник Сабуро.

Он, конечно, невеликого ума и не умеет складно изъясняться. Зато каждый его день воспевает жизнь — незатейливую, упорную и красивую в своей скромности. Сабуро похож на щегла, который весело щебечет, невзирая на то, сыт он сейчас или голоден, в тепле или под открытым небом. Его бездумное, не обремененное лишними словами и телодвижениями существование импонирует Эцуко, но даже сама она понимает, что ее увлечение ничем хорошим не кончится. Умная, сильная, высокомерная, она, к сожалению, с молоком матери впитала все сословные предрассудки своего класса. Гордясь своим глубоким трауром, она не препятствует все более откровенным авансам Якити, который ей противен. Умиляясь выходкам Сабуро, она терпеть не может юную служанку, изливая на нее потоки презрения и ханжества. Воспаряя мыслью в горние дали, дама, однако, не гнушается мелким манипуляторством, шпионажем и шантажом. И в самом деле, чем еще заняться на деревне в межсезонье! Следить за ней интересно, хотя и не очень приятно.

Чем окончательно покоряет Мисима, так это простым фактом: понимаешь, что уже отравлен им — и помимо воли идешь за новой дозой. Все равно.

Одна из лучших книг о разрушительной силе страсти, что мне доводилось читать.

Старик-землевладелец. Его невестка, молодая вдова. Работник, простой крестьянский парень. Такие любовные треугольники в литературе не новость. Но Мисима всегда шел своим путем, избегая штампов. Почему его герои не могут быть счастливы? Не из-за разницы в возрасте, не из-за денег или сословных ограничений. Проблема куда глубже — в разном понимании любви. В этом смысле Эцуко, главная героиня «Жажды любви», родилась не в ту эпоху.

Создавая свой роман, Юкио Мисима определенно вдохновлялся творчеством Достоевского. Эцуко напоминает и Настасью Филипповну, и Грушеньку. Я бы добавил в этот ряд еще и Федру, героиню греческой мифологии. Вот только эпоха (в данном случае — послевоенная Япония) для них слишком измельчала.

P.S. «Жажда любви» — общечеловеческая история, но при этом очень японский роман. Тем, кто интересуется Страной Восходящего Солнца, стоит прочитать эту книгу уже ради местного колорита.