Джеймс Хэвок «Мясная лавка в раю»

«Мое зерцало экстаза содержит квадранты приапизма, месмеризма, онейризма и вампиризма, их отделяют друг от друга лучезарные смарагды, что похищены с острова вивисектора.»

Шизофазия как она есть.

В лучших моментах почти похоже на поэтику Летова, только отягощено порнографией и преклонением перед старыми слэшерами.

Нас шокируют, а мы не шокируемся.

Внутренности, телесные жидкости, все возможные извращения.

Хорошо, что есть такая литература и возможность её читать, а лучше — не читать.

Ярчайший пример андеграундной кислотной прозы.

5(СРЕДНЕ)

Тем, кто хочет познакомится с текстами Хэвока, включенными в сборник, лучше всего сразу уяснить, что они из себя представляют. К адекватному восприятию книги в некоторой степени подготавливают два предисловия написанные Джеймсом Вильямсоном и Джеком Саржентом. Они же приоткрывают завесу над самой личностью автора, оказавшегося человеком давно и бесповоротно растерявшем весь свой разум под ударными дозами пива, гашиша, крэка и экстази. Тот шизофренический бред, который автор выдает за художественную прозу, в принципе, и так достаточно его характеризуют. Его тексты более похожи на записи тяжелых наркотических трипов, чем на традиционные рассказы или новеллы. Они практически не имеют никакого сюжета и представляют собой мутный поток воспаленного сознания, подхлестнутого лошадиными дозами стимулирующих препаратов. Странные цепочки диких сравнений и аллюзий, цепляясь одна за другую, как рыболовные крючки впиваются в нежную ткань мозга, вызывая в нём причудливые картины будто бы взятые прямиком из изнанки ада. На читателя сплошным потоком льется дикая смесь садизма, порнографии, тошнотворных мясницких оргий, изощренного сатанизма, копрофилии напополам с копрофагией и замешанных на изуверских пытках оккультных ритуалов. Цитируя автора, книга рождает «чувство неутомимого кала, бьющего из открытого сфинктера». Я давно искал что-нибудь подходящее для дефрагментации мозга и, прочитав данный сборник, получил искомый эффект в полной мере. Всякие намеки на сюжет или связную мысль быстро тонут в грязных волнах бреда, бьющего наотмашь по сознанию читателя. Продираться через бесконечные наборы эпитетов, которые, как создается впечатление, соединены случайным образом в длинные фразы,оказывается нелегко. Особо затрудняет восприятие текста то, что вниманию не на чем сосредоточится, ведь отсутствие сюжета лишь усугубляется бессвязностью мыслеизложения. «Ненасытный промискуитет души дает визионеру рвов порыв завершить нескончаемый эллипсис этих мгновений, определяя порнографию беспредельности» — каково, а?

При всей бессистемности и сумбурности в текстах легко выделяются три большие метаструктуры, объединяющие в своих границах практически все вещи сборника.

Первым центром притяжения служит вполне историческая фигура Жиля де Ре, французского дворянина и генерала армии Жанны д'Арк. В популярную современную культуру и литературу, с подачи осудивших его на смертную казнь за «немыслемые злодеяния» властей, он вошел как личность кровавая и безумная, приспешник самого Сатаны, алхимик, изувер и убийца детей. Образ Жиля де Ре послужил так же основой для создания другого литературного персонажа — Синей Бороды. На самом же деле, как показывают современные исследования, он не совершил ничего из того, в чём его обвинили — генерал пал жертвой политики и того, что сейчас бы назвали черным пиаром. Но Хэвок, в своих порожденных Тьмой записях, ориентируется именно на темный образ Жиля, делая из него фигуру поистине дьявольского масштаба, основателя и главу черной церкви Рэизма. Все первые новеллы, объединенные его фигурой напрочь лишены даже намеков на сюжет и представляют собой тяжелый шизофренический бред, когда «куски растертого ума кружатся в вихре мимолетных радостей».

Вторым центром выступает уже не личность, а, если можно так сказать, местность — минирассказы, входящие в состав цикла «Сатанакожа», представляют собой короткие ролики, взятые из адской версии Ю-туба. Читатель как бы видит череду зарисовок из жизни преисподней, где одни непотребства громоздятся на другие, а порно смешано в рвотный коктейль вместе с бесконечными сценами свжевания и испражнения (испражнения на свежеосвежеванное и свежевания свежеиспражненного). Я удивляюсь, что в цикл вошло всего 20 «историй» — такие тексты можно генерировать километрами или гигабайтами, главное, чтобы не закончились стимулирующие воображение препараты.

Третьим — фигура пирата Миссона, главного героя самого крупного произведения сборника — новеллы «Белый череп». Здесь автор проходится по пиратской тематике, но делает это, естественно, в присущей лишь ему манере. История (а это именно история с каким-никаким сюжетом) более всего напоминает «Пиратов Карибского моря», снятых ордой сбежавших из психиатрической лечебницы канибалов, одержимых манией расчленения. Здесь в псевдоприключенческий сюжет, густо замешанный на богохульствах, канибализме и, опять же, сатанизме, вплетаются вуду-мотивы и, как условный задник, флибустьерская составляющая. Вот только на страницах книги, несмотря на многие названия из нашего мира, парусники бороздят моря гноя и желчи под черным солнцем, освещающим очередной круг ада. Команды безумцев, рвущихся в бой так же неистово как и на заклание, бьются на скользких от пластов тухлой плоти палубах, неистово потрясая зажатыми в изъязвленных руках свежевырванными человечьими кишками, а наградой за победу служит лишь долгая агония смерти. «Я населяю кольцо миров не похожее на кольцо, а потому поддаюсь всяким формам атомного принужденья, экуменических для епархии бледного эвагинатора».

Итог: тяжелое, бессмысленное, но затягивающее чтение, не оставляющее сомнений в психическом здоровье автора. Распад его самосознания вызвал лавину галлюцинаций, породивших целый ряд текстов разной степени извращенности. Книга служит наглядным примером того вреда организму, который наносит ему употребление наркотиков. Не каждый способен вообще воспринимать подобное. Читать с крайней осторожностью и четким пониманием того, на что вы идете.