Валентин Иванов «Энергия подвластна нам»

Этот примечательный в своем роде роман я прочитал еще совсем подростком, наткнувшись на книгу в домашней библиотеке. Он мне запомнился — как запоминается почти все, прочитанное в раннем возрасте. Написан он, кстати, неплохим языком — автор стал известным мэйнстримным писателем. В отзыве уважаемого Stirliz77 вообще-то все сказано и разобрано, и особо добавлять к этому нечего. Книга эта интересна в основном как памятник эпохи. Но не только как памятник. На этом я и хочу остановиться.

Во второй половине романа есть примечательная сцена, когда агенты империализма подбрасывают некий чемоданчик в лабораторию ядерного института. Раненный ими охранник из последних усилий сбрасывает чемоданчик под лестницу. В назначенный срок бомба срабатывает — и тогда... воспользуемся авторским текстом:

«Взвилась чёрная волна, рванулась во все стороны, зажгла оконные переплёты, выдавила их и с низким рёвом вырвалась в город. Внизу у лестницы начал тлеть паркет. Горячая волна отразилась от стен и потолков и рассеялась. То место, где был исчезнувший чемоданчик, как бы растворялось.

Жара уже не было, но мраморные ступени холодно плавились. Лестница размягчалась, теряла форму и нижняя её часть уже текла медленными, тяжёлыми струями. Последовательно размягчались и верхние от площадки ступени. На их обрезах появились капли. Капли повисали, падали. На том месте, где был чемоданчик, материя начинала кипеть и пениться. Здесь в воздухе появилось очень густое, блестящее серое облачко. Сначала оно не превышало размеров подушки и казалось очень плотным. Но облачко увеличивалось стремительно. Оно вытягивалось вниз, выпуская острые языки, и вспухало вверх. В нём проскакивали очень яркие синие искры, мелькая во всех направлениях. В своей нижней части облачко начинало краснеть.

Распад вещества ускорялся с каждой секундой.

..............................

Но уже шли ещё более плотным строем люди и били перед собой и в стороны мощными, укрощающими предательский бунт материи невидимыми струями. Жёлтое облако садилось. Градом сыпались тяжёлые, твёрдые каменные капли. Они стучали по прозрачным шлемам укротителей бунта материи. Мгновение – и воздух стал прозрачным.

Чёрный паркет, обугленные перила лестницы и двери уже не дымились. Только там, в глубине воронки, на том месте, где остановился чемоданчик, доставленный сюда из замка на Рейне, ещё клокотало, ещё стояло свинцовое облако и проскакивали синие искры. Последний напор неразличимых бесцветных струй – и камень вновь стал камнем.»

Самым интересным в этой пафосной сцене является то обстоятельство, что «атомный пожар», во-первых, разгорается весьма долго, а во-вторых, что его тушат из неких брандспойтов, ровно как самый обычный пожар.

Да, информация об атомных разработках была к моменту написания книги секретной, но ведь автор, взявшись за написание романа о физиках, мог бы хоть немного обсудить с ними столь важные моменты. Stirliz77 совершенно прав — автор совершенно не понимал суть описываемых явлений. Однако... и тут мы видим неожиданную параллель.

В рассказе Хайнлайна «Взрыв всегда возможен» (сразу оговоримся, что издан он был в 1940 г., еще до Аламагордо и Хиросимы) представления автора о том, для чего и как могут применяться синтезируемые радиоактивные изотопы, крайне наивны, а описание аварии на атомном заводе, когда катастрофу удается предотвратить, направив поток угрожающей ядерным взрывом субстанции для охлаждения в близлежащую реку (!?), по сути, поразительно сходно с придуманным Вал.Ивановым эпизодом.

Что из этого следует? Что в 40-е и даже в 50-е фантасты практически не представляли себе всей мощи атомной энергии и глубины связанных с ней проблем. Хайнлайн, в сущности, описывает аварию не на ядерном, а на химическом заводе (замени соответствующие слова — и останется обычный рассказ о случае на производстве, скажем, удобрений), а Иванов — уже после наступления атомной эры! — пишет, в общем-то, нечто аналогичное.

Что, увы, не делает книгу лучше. Читать ее совсем не надо, это просто памятник эпохи. Автор поступил правильно, переключившись на исторические романы.

Есть ли граница стремлениям людей в их борьбе за власть над жизнью?

Холодная война, как и множество болезней, началась в острой форме. Бывшие вынужденные союзники победили общего врага, и на первый план вновь вышли довоенные противоречия и противоборство идеологий. Причем красная чума за время войны успела расползтись по половине Европы и захлестнуть Китай. Создавалось такое впечатление, что СССР на волне победы над фашистской Германией продолжит свою экспансию и распространит своё влияние на максимальное количество государств. Это были не такие уж беспочвенные опасения — в Стране Победительнице, разрушенной, обескровленной, но почувствовавшей свою мощь, в короткие сроки сумевшей восстановить равновесие, покачнувшееся было после создания Америкой ядерного оружия, многие считали, что Восточная Европа и Китай — это только начало. Среди населения обоих сторон конфликта, искусно подогреваемые властями, стали расти параноидальные настроения и буйным цветом расцвела шпиономания, что, в свою очередь породило целый пласт весьма специфичной литературы.

Советский трудовой народ, после победы во Второй Мировой войне семимильными шагами двинулся по пути прогресса и развития. Страна, пережившая годы фашистской оккупации, стремительным темпом восстановила разрушенное и продолжила прерванное войной восхождение к вершинам коммунизма. Этому немало поспособствовали разработки советских ученых из Всесоюзного Института Энергии, подчинивших себе энергию внутриатомных связей. Был создан уникальный по своим свойствам материал — энергит, с помощью него уже была проведена уникальная инженерная операция по изменению рельефа дна Северного Ледовитого океана, позволившая сократить длину Северного морского пути, продлить навигацию и даже «благоприятно изменить направление океанских течений». В результате этой операции почти две сотни мин с энергитом были одновременно подорваны для сноса части океанического хребта: «Казалось, кричала сама вода, испытывая чудовищное насилие. Непрерывный раскат катился, казалось, отовсюду. Грохот был так силен, что люди не могли слышать собственных голосов. На севере, высоко-высоко в небе исчезали, таяли тени, похожие на скопление гигантских раскрытых дождевых зонтов». На Соколиной Горе построена атомная энергетическая станция и Красноставская Энергетическая Станция Особого Назначения (КЭСОН), занимающаяся изучением различных видов атомного излучения. Именно её результаты исследований легли в основу новейшего медицинского агрегата, способного с помощью правильно подобранного излучения лечить рак. Но у Советской Страны оказалось много завистников, которых совершенно не радовали её фантастические успехи в деле овладения силами атома. Эти завистники, обосновавшись на территории недавно созданной Федеративной Республики Германии, стали строить коварные планы по уничтожению этого оплота мира и прогресса, который был для них хуже бельма на глазу. Для осуществления этих зловещих замыслов было разработано поистине чудовищное орудие смерти.

Написанный в 1949-ом году роман стал четким отражением тех мыслей и надежд, что были популярны на тот момент в советском обществе. Радость от победы в войне смешивалась с большими надеждами, связанными с освоением ядерной энергии, и отравлялись паранойей начавшейся Холодной войны. Всему этому нашлось место в тексте Валентина Иванова. Но он избрал для своей истории несколько неудачную тональность, что смазало эффект от довольно интересной истории. Дело в том, что Иванов сделал текст настолько пафосным, что от такого его неумеренного применения аж сводит зубы. Все герои у него жутко героичные и абсолютно положительные, все антигерои — исчадья ада и воплощение самых низменных и ужасных человеческих черт. Такое насквозь искусственное и резко полярное деление на хороших и плохих при чтении вызывает некое отторжение, не давая полностью поверить в реальность происходящего. К тому же у автора есть странная тенденция — при всех долгих описаниях, которые не допускают двойственных трактовок, он не называет конкретно Англию Англией, предпочитая именовать её метрополией островной империи или просто островом. Как и США называются заокеанской страной или заокеанской империей. И, конечно же, традиционно для советской литературы того периода в романе много места уделено тому, чтобы показать ведущую роль партии в жизни всех и каждого: «Кто сделал, кто изобрел? Кто у нас в стране всё делает? Народ! Наши замечательные советские люди, руководимые партией!» «Партия переучивала нас и научила нас мыслить». «Наука может быть только партийной. Вне этого — хаос, блуждание, ошибки, путь впотьмах и без цели...» Столь явные реверансы в сторону властей режут глаз и при чтении в наше время выглядят избыточными.

Сама идея чудо-оружия империалистов выглядит весьма интересно и самобытно, хотя, если немного вдуматься, оказывается полным бредом. Все эти Л- и М-лучи с их удивительными свойствами появились исключительно в результате того, что автор совершенно не понимал и не разбирался в сути тех явлений, о которых писал. Он проявляет какую-то поразительную наивность в описании атомных источников энергии, и явно считает, что ядерная реакция возможна на любом материале. Описание методики лечения раковых опухолей излучением станет откровением для любого, мало-мальски знакомого с медициной: «Если бы мы направили на ваше колено непрерывный поток частиц, он убил бы и здоровые ткани вместе с опухолью. При коротких толчках здоровые клетки успевают выстоять, а чуждая организму болезнь гибнет...» В итоге научно-фантастический роман, даже со скидкой на время написания, читается как какая-то сказка. Местами автора заносит в казалось бы совершенно безобидных местах: «От нагретых солнцем жаркого августа черно-серых асфальтовых мостовых и каменных зданий воздух поднимался невидимыми восходящими потоками, неся звуки жизни миллионов людей, стремящихся к общей цели» — интересно, а чем же эти звуки разительно отличаются от звуков людей, стремящихся к разным целям?

Раскрытие характеров персонажей заслуживает отдельного упоминания. На материале этого романа можно даже написать пособие для начинающих литераторов: «Как этого не нужно делать». Возьмем, к примеру, образ шпиона и предателя Родины Заклинкина: «Нет особой нужды останавливаться на том темном и грязном пути, которым шел в своей презренной жизни этот выродок, «инженер» Заклинкин, выходец из семьи, протащившей из прошлого в настоящее отрыжки мещанской изолированности, жадности и себялюбия» — и кто это придумал такую глупость, как раскрытие характера персонажа через поступки? Так же проще, точнее и не нужно лишний раз напрягаться. Или вот ещё: «Их нужно убивать, убивать, убивать! Их нужно убить всех до единого! А потом нужно искать, не остался ли кто-нибудь из них в живых, и если остался, то найти его, найти и раздавить. Но и тогда нельзя отдыхать, — нужно тщательно следить, не встанет ли кто-нибудь из них, из мертвых!..» Это монолог одного из главных «плохишей», причем при его чтении появляется впечатление, что человек, произносящий эти слова, не столько в ярости, сколько смертельно напуган. Мало того, что персонажи весьма ходульны, они ещё и настолько похожи один на другого, что читая, я периодически терялся, о ком сейчас рассказывает автор. Этому способствует и нелинейный способ подачи материала, когда сюжет постоянно прерывается отступлениями или флэш-бэками. Так, например, к описанным в начале книги событиям автор возвращается лишь во второй половине второй части, до этого успев познакомить читателя и с западными империалистами, и их чудо-оружием, и с биографиями основных действующих лиц, и их работой в институте.

Итог: откровенно неудачный роман, не вызвавший практически никаких положительных эмоций при его прочтении. Текст его пропитан паранойей и прогибами в адрес партии и правительства, он полон немотивированных поступков и нелепых недомолвок. В итоге не веришь ни в рыцарей в сияющих доспехах, ни в гнусных капиталистических разжигателей войны. Написанный через несколько лет роман «По следу», который эксплуатирует сходную тематику, оказался гораздо более удачным. Кстати, шестая глава второй части «Энергии» называется «По следу». Подводя итог, могу сказать лишь одно: не рекомендую. Есть масса более удачных произведений того же периода.