Николай Лесков «Соборяне»

ahilla.ru

И пошел я искать праведных.

Лесков.

Не говорите, что Лесков сегодня неактуален. Православный портал , названный в честь дьякона Ахиллы Десницына, не то, чтобы мог состязаться в посещаемости с инстаграмной страничкой Оли Бузовой, но вполне себе солидное сетевое присутствие со многими тысячами подписчиков на нескольких платформах. Праведности не тягаться в популярности с наиболее продаваемыми тремя «С» и одним «Д» информационной сферы, да ведь она и не продается. Но потребность в ней есть всегда и взыскующий находит.

Удивительно, что при маниакальной одержимости русской литературы идеей духовности с умением отыскивать ее в самых неожиданных сюжетах, вроде юноши, зарубившего топором двух женщин или дамы, оставившей сына мужу, жившей с любовником и покончившей жизнь самоубийством — удивительно, что в сферу ее внимания практически не попадали люди, чьей жизненной стезей было хранить и блюсти чистоту духа.

Вот разве «Житие протопопа Аввакума», которого никто по архаичному слогу нынче не читает. Отчего так? Может оттого, что Русская Православная церковь изрядно скомпроментировала себя сращением с государством и обслуживанием его интересов? На начальных этапах соединение православия с самодержавием было условием выживания страны, позже стало частью триединства национальной идеи. Чем прочнее склеивались, тем меньше было доверия церковнослужиелям, и вот уже у Пушкина «Сказка о попе и работнике его Балде», а у Тургенева скабрезная поэма «Поп».

А все-таки они были. Праведники не только по должности, но по призванию, окормлявшие паству своих скромных приходов, кто в душевной теплоте беседовал о Боге и истину царям с улыбкой говорил. Откуда бы, в противном случае, явилось столько священнослужителей, о которых узники сталинских лагерей вспоминают с благодарностью и уважением?

Лесковские «Соборяне» из таких. Жили в малень ком уездном Старгороде протопоп Савелий Туберозов, священни Захарий Бенефактов да дьякон Ахилла Десницын, и попечением этой троицы держалось в нем благочестие. Бездетный отец Савелий олицетворял разум этого триединства, кроткий многодетный Захарий душу, а изгнанный из сталичной консистории за экспансивность и неумение вовремя остановиться Ахилла — телесную ипостась.

Позже, символическим отражением этой троицы станет памятник в виде пирамиды — приземистой, разлапистой и довольно неуклюжей, но какая уж есть, идеальных взять негде. А в городе. символически отражающем страну, меж тем новые веяния, просвещение, атеизм, нигилизм. И со всем нужно сообразовывать как-то с ними прежнюю веру, да не на уровне: «Если бы мы происходили от обезьян, то нас теперь водили бы по городам Цыганы на показ и мы платили бы деньги за показ друг друга, танцуя по приказу Цыгана или сидя за решеткой в зверинце.»

Уровень вопиющей дремучести демонстрирует в книге скорее поборник науки дебиловатый учитель Варнава. Чего стоит вываривание бесхозного утопленника с тем, чтобы из отделенных от мяса костей сделать скелет, дабы служил школьным пособием. Вы вообще можете представить преподавателя, который занимается подобной хренью? То есть, в нашей школе скелет был, мы убеждены были, что он гипсовый или пластиковый, но вот смотреть на уроке на анатомическое пособие, а перед глазами твой препод варит полуразложившегося трупака, после разбирая по косточке — буэ.

Надобно отметить, что при всей нелепости ситуации с костями, на ней в книге построено множество презабавнейших коллизий, читать которые без смеха трудно. Юмор Лескова мрачный, часто безнадежный, но качества он отменного и поднимается порой до салтыковщедринских сатирических высот, но без едкой злобы последнего. Все же «колокольному дворянину», который при попытке разумного хозяйствования был обкраден крестьянами и разорился далеко было до пламенного трибуна, знавшего народу истинную цену и дравшего с них три шкуры, зато же и имение имевшего отменное.

И еще об одном удивительном совпадении. Здешний Майор просто брат-близнец капитана Лебядкина из «Бесов» Достоевского, увидевших свет одновременно с «Соборянами», а его стихи к миллионерше Мордоконаки совершенно могли бы быть написаны идиотическим капитаном. Удивительно, что два этих романа выраженно охранительной антинигилистической направленности опубликованы одновременно.

При несомненных литературных и языковых достоинствах, сюжет «Соборян» вяловат, структура рыхловата, а финальное поголовное вымирание старгородского поповства не выглядит достаточно мотивированным. Просто жили-жили, претерпевая невзгоды и находя утешение в вере, а потом вдруг взяли, и в одночасье друг за другом умерли. Не спешите нас хоронить.

Произведение очень неоднозначное. Кажется и драматичным, и ироничным, и каким-то щемящей — светлым.

Не могу понять, что в книге такого, но берёт за душу.

Первые части дались с трудом, я как-то не могла сообразить, что вообще происходит с сюжетом. О чем книга? Оказывается просто о людях. Обычных необычных людях.

Последние части были прочитаны мною взахлёб.

Очень, очень хорошая книга.

Замечательное произведение, по-лесковски раскрывающее временное и вечное в человеческой жизни. Поначалу книга представляется сборников занятных бытовых эпизодов из жизни православного духовенства XIX в. Затем оказывается зеркалом (одним их многих) общественных и мировоззренческих коллизий пореформенной России. А под конец ставит героев и читателя перед последними вопросами бытия человеческого. Живые, удивительно выпуклые персонажи, местами искрометный юмор, замечательный язык.

Вот я и открыла для себя еще один бриллиант русской литературы.

Светлая, печальная книга, представляющая собой своеобразную хронику отживающей свой век старгородской патриархальной поповки, показанной с её материальной мирской и духовной сторон. Странную хронику подарил миру Лесков, непривычную, без единого сюжета, рассказывающую в равной степени и о вроде бы не значащих мелочах и о важных событиях, переплетающую в себе рассказы-исповеди и личные дневники, бытописание отдельных героев и целого городка, но оттого притягательную, живую.

Чистая книга о духовности и истинных ценностях, о людях с их достоинствами и недостатками, о жизненных драмах, о свете и тьме, о кротких и непокорных, о праведных грешниках , о неблагочестивцах и подлецах, о религиозности и нигилизме, о старом полусказочном укладе жизни и неизбежных переменах, о поисках истины и Бога.

Яркие портреты старгородцев (так, например, комизм и героика удивительным образом сочетаются в образе правдоискателя богатыря-дьякона Ахиллы, неоспоримая вера и неожиданные революционные настроения в речах патриота-протопопа Туберозова), искренние диалоги, трогательный лесковский юмор, трагизм, несуетность и благолепие создают благостную атмосферу произведения-притчи. Чудесная книга о духовности и христианских идеалах.