Валентин Катаев «Хуторок в степи»

Что примечательно: главный герой “Хуторка” не Петя и не Гаврик, а тётя Татьяна Ивановна. Тётя единственный персонаж, кто переживает в романе настоящую трансформацию и из бедной родственницы-приживалки становится главой и опорой семьи. Да, в эпизоде с черешней даже она почти сдалась, и если бы не пролетарии всех стран, которые вовремя объединились в битве за урожай, может, ничего бы и не вышло, а всё равно тётя круче всех.

Петя в романе хоть и присутствует почти в каждой сцене, больше выступает в роли рассказчика, чем действующего персонажа. Он повзрослел со времён «Паруса», но принципиально не изменился, а что девочками стал интересоваться, то это для его возраста естественно.

Гаврик — у него в «Хуторке» есть фамилия! — тоже всё тот же. Он возмужал и заматерел, в эпизодах с кастетом натуральный бандюган из 90-х, но всё это, опять-таки, логичное и предсказуемое развитие характера, который Катаев создал в «Парусе». Приятно было почитать про его тягу к образованию, впрочем, Гаврик и в первой книге не был быдлом, чувствовалось, что образование лишь вопрос времени и возможности.

Папа в “Хуторке” более значимый персонаж, чем был в “Парусе”, но “повышение” папе не пошло на пользу. Катаев лишил его всякого здравомыслия и самостоятельности, он тут только двигатель сюжета. Надо отправить семью Бачей за границу — пожалуйста! Папа прочитает лекцию о Толстом, прекрасно понимая, что это, выражаясь современным языком, дискредитация, и будут последствия, и не задумается даже, что у него на иждивении двое детей и незамужняя свояченица. Потом продемонстрирует граничащую с глупостью наивность, соглашаясь на работу у Файга, зато получит signing bonus — и вот семья Бачей может отправляться путешествовать. Нужен повод переехать на хутор? Не вопрос. Василий Петрович пойдёт на конфликт с Файгом, и вот он уволен без выходного пособия, и квартира в городе ему больше не по карману. Можно переезжать. Вероятно, предполагалось, что читатель будет уважать папу за идейность и принципиальность, но получается только осудить его за недальновидность и глупость.

Есть замечания к композиции. Вся первая половина романа посвящена описанию заграничных путешествий Пети & Со. Сначала ещё ничего, но быстро делается скучно. Под конец я уже просто пролистывала в ожидании, когда же они наконец вернутся домой. Впечатление такое, что у Катаева лежали путевые заметки, написанные к какому-то другому поводу, и чтобы не пропадать добру, он их сюда определил, не сократив ни на строчку, хотя для сюжета вполне хватило бы одного эпизода с почтой и вокзалом.

Вторая половина романа с хутором, революционерами, влюблённостью Пети и т. д. значительно живей и во всяком случае не скучная, но оставляет ощущение неразрешённости. Если «Парус» был цельным самостоятельным произведением, то «Хуторок» явно часть сериала, и не скажу, что это его достоинство.

Итого: неоднозначно. Местами шедевр советской литературы, а местами не особо. В сравнении с “Парусом” однозначно проигрывает. 6/10, и следующие произведения черноморского цикла читать желания нет.

Книга читается, пожалуй, тяжелее, чем предыдущая книга цикла.

Персонажи как бы должны повзрослеть, но это верно только применительно к Гаврику, а к Пете — не особо. В революцию он играет, в любовь играет. Приятно видеть, как девчонки его слегка проучили.

Но у Гаврика все чаще появляются командирские замашки, он своим другом крутит вовсю, а когда семья Бачей обеднела, и вовсе начинает себя чувствовать хозяином положения.

Тетушку-институтку раскрыли побольше, и она начала больше нравиться. Несмотря на экзальтацию, очень милая женщина. И сильная. Она, по крайней мере, пытается что-то делать, хотя вся затея с хутором выглядит донельзя наивно. Если бы не помощь «товарищей», им бы пропадать пришлось.

Что же касается отца... уж тут извините. Не хочется его осуждать, но и за что похвалить, не вижу. Человек куда более нервный, чем его сестра, часто более неосмотрительный. История с непосещенным Парижем получилась очень глупая. Со Львом Толстым — тоже.

Меньше стало лирики и больше революционной риторики, но книга все равно остается очень красивой. Слова — как в песне, как волны в море, несут, гудят, звенят... Временами читаешь только ради этой музыки.

Детство превращается в юность и практически сразу во взрослость

Прошло четыре года, герои первой повести соответственно превратились в 14–15-летних подростков. В этой повести основное внимание автора обращено всё-таки к Пете… хотя, на самом деле, это не внимание, а просто основным рассказчиком и центральной фигурой всего происходящего является Петя. Однако через него и с помощью его читатель и узнаёт обо всём происходящим и в семействе Бачей, и с семейством Бачей, а также о Гаврике (дружба с которым у Пети не прерывается, но приобретает новые более глубокие оттенки), и о всех других героях и персонажах цикла. Какими либо значимыми новыми героями автор эту повесть не насыщает, разве что ближе к концу книги появляются в хуторке некая дама с некоей девочкой.

Поскольку события повести происходят в 1910-1912 гг., то и общественно-политическая жизнь страны освещается применительно к этому периоду — Катаев проводит читателя вместе с Россией через смерть Льва Толстого (событие, ставшее причиной серьёзных изменений в семье Бачей), убийство Столыпина и далее вплоть до ленского расстрела рабочих и выхода первых номеров газеты «Правда». И именно эти события и стали точкой поворота во взглядах и Пети, и других более взрослых членов петиной семьи — от позиции «я сбоку», «меня это не касается» и «моя хата с краю» наши герои постепенно переходят к сочувствию и далее к прямому участию в партийно-большевистских делах, пусть поначалу по-мелочи, но всё-таки уже осознанно.

По прежнему при чтении ловишь себя на том, что несколько иначе оцениваешь те манипулятивные методы, которые используются партийными деятелями в отношении Пети и членов его семьи для решения своих партийно-революционных задач и достижения партийно-значимых целей. Всё-таки использование детей в качестве курьеров для доставки нелегальной почты и для прочих, совсем взрослых и порой просто опасных дел — как-то оно попахивает… Впрочем, с тех пор ничего не изменилось и всякими такими и подобными методами пользовались и пользуются до сих пор все политические силы, и властвующие, и оппозиционные. Методы вербовки немного изменились и формы использования людей для массовки и для прикрытия тоже стали другими, а суть та же самая — живые «солдаты» и «торпеды» всегда нужны.

Тем не менее в повести очень много мальчишества и подростковости, первых влюблённостей и неумелых ухаживаний и заигрываний, мечтаний и всего прочего романтико-любовного, чем томятся души (и тела) созревающих пацанов, да и девчат тоже). И вообще, Катаев (как и Марк Твен) весьма точно вспомнил и описал все подростковые состояния и движения души и сердца, и поневоле вспоминаешь и свою пацанские годы — очень много совпадает, очень многое...

Прошло более полувека с момента написания этой книги, однако повесть не утратила своей литературной прелести, и литературный язык Катаева не полинял и не выцвел — читается всё с удовольствием неподдельным и искренним.

Роман взросления. Если отбросить подпольную деятельность, то получим рассказ про первую любовь и первое разочарование, про жестокое столкновение с жизнью, когда прекрасные на бумаге схемы разбиваются о быт и грубую действительность.

Поскольку в книге две главные темы — подпольная деятельность большевиков до революции и первая любовь, то книга для меня на одно прочтение

Первое, что сделал Валентин Катаев, как только были убраны жёские ограничения сталинской литературы — написал продолжение своего романа «Белеет парус одинокий». Вообще-то считается, что продолжение всегда хуже первой части, но «Хуторок в степи» является ярким исключением из общего правила. Впрочем, его можно не считать продолжением, потому что герои из детей превратились в подростков.

Самое лучшее в отечественной литературе описание первой любви — в этом романе. Самое тонкое воспроизведение грани, отделяющей мальчика от юноши — в этом романе. Это золотой фонд отечественной литературы (не хочу делить её на «доревеолюционную» и «советскую»), это книга, которую должен прочитать каждый, кто любит русский язык как таковой — ибо «Хуторок в степи» в высшей степени музыкальная, поэтическая проза, упивающаяся возможностями русского языка.

Интересно, что Валентин Катаев к революционеру-Гаврику относится без всякой симпатии. Если авторская любовь в «Белеет парус одинокий» равно распределена между двумя мальчиками, то в «Хуторке» Гаврик подаётся как жёстский манипулятор, который к своему другу Пете относится... как бы это сформулировать... прагматически. Случись чего, Гаврик не задумается поставить друга-Петю к стенке, а тому ничего подобного и в голову не приходит, он захвачен романтическим чувством к таинственной красивой девочке.

Для героев «Паруса» между первой и второй книгами прошло пять лет, для автора же — двадцать, и это сказывается. Автобиографические моменты по-прежнему сильны, особенно в первой половине романа — реакция общества на смерть Толстого, впечатления от заграничной поездки и т.д. Однако сюжетная линия понемногу становится более натужной, участие Пети Бачея и его отца в подпольной деятельности, не говоря уже о прочих политических вставках, потеряло прежнюю авантюрную лёгкость и выглядит чрезмерно натянуто.

Это всё делает книгу довольно неровной, что, впрочем, ничуть не умаляет проявлений таланта Катаева в большинстве эпизодов. Метания взрослеющего подростка, сочетание наивности и апломба, неуверенности и целеустремлённости писатель передаёт с немалым мастерством.

Изменились официальная идеология, государственный строй, весь уклад жизни. А книга живет. Ее читают, и дети читают, ну, из тех, кто вообще читает. Скорее всего, книга перешагнет свой столетний юбилей и останется навсегда. Потому что она настоящая. Великолепные эпизоды — достаточно вспомнить урок латыни, приключения в Неаполе, свидания в степи, сбор вишен. За любой из них можно ставить десятку всей книге. Живые, полнокровные герои, практически все, от Пети до мадам Стороженко. Прекрасный язык, классический, очень богатый и при этом легкий. Идеология ненавязчивая и неагрессивная, просто как дань времени. И, главное, книга светлая, понимающая, добрая без излишней сладости. Ироничная и мягкая, эмоциональная и спокойная, озорная и щемящая. Человечная.