Павел Амнуэль «Исповедь»

Это произведение отнесено к фантастическому жанру, и формально, оно ему соответствует. Но только формально. На самом деле это что-то вроде попытки биографии, которая каждый раз начинается заново, в той точке, в которой закончилась в прошлый раз, с упорством сохраняя некоторый набор реперных точек, вроде имени любимой женщины и привлекательных для изучения тем (в данном случае – астрофизики). Единственный фантастический элемент (фантастический ли, это вопрос) – это память о других жизнях, которая не исчезает в момент смерти. Но это, если рассматривать этот момент, как нечто свершившееся. Если же нет, то больше всего – это книга о хрупкости человека. О том, как много возможностей умереть насовсем есть у каждого из нас. Порой глупых, порой героических, чаще – обидных, и почти всегда случайных. Очевидная и подчеркнутая автором аллюзия на «Сад расходящихся тропок» Борхеса, только значительно длиннее и зануднее.

Впрочем, примерно до середины книга читается с интересом, и в том числе благодаря хорошему языку повествования. Но затем, многократные повторения начинают напоминать щов «назад иголку», с какого-то момента уже хочется не просто повествования, а какой-то если не интриги, то хотя бы изящного финта ушами, восклицательного знака, да хоть нравоучения уже. Но нет. Автор остается верен себе, и аккуратно и педантично доводит начатое до конца. Его персонаж постепенно взрослеет, стареет и с учетом этого несколько меняет свои взгляды на жизнь, но и только.

Мне не показалось, что последние главы распирает от какой-то явной и царапающей антисоветчины, отмеченной предыдущими рецензентами. Скорее там скопилось некоторое презрение к жизни в целом.

Закончил чтение «Исповеди». Перевернута последняя страница. Сижу и задаю себе вопросы:

- Интересно — Да, очень интересно

- Хорошо написано, — Да, замечательный слог.

А в целом? В целом всё произведение оказалось полностью испорчено последними тремя главами — оголтелый антикоммунизм и чудовищная религиозность, перечеркнули все достоинства предыдущих глав. Очень жаль. Такое впечатление, что эта агитка, написана по заказу.

Больше ни разу не открою книг этого автора.

Читал я эту повесть и понимал,что задумка очень неплохая да и реализация тоже. ГГ проживает 13 жизней, каждый раз умирая в предыдущей, но воскресая в последующей. И жизни разные, и в каждой ГГ старается реализоваться, хотя и получается не совсем, как ему хотелось бы...И вроде бы всё неплохо, но в конце и антисоветским душком потянуло, да и религиозная окраска появилась. Такая вот история.

Дюжина смертей и тринадцать воскрешений в теле того же человека в реальностях чем-то похожих друг на друга, но по существу разных, описанных Андреем Пасхиным (Песахом Амнуэлем) в его «Исповеди» («Искатель» #6, 2009) — много это или мало? Почему это случилось с героем, чудо это или наваждение, Господний дар или Господнее проклятие? Печальная повесть...

Но пару раз я всё же улыбнулся.

«Когда-нибудь придумают слова, способные выразить самые глубинные человеческие ощущения, самые сложные эмоции. Язык развивается, у наших пещерных предков не было и сотой доли нынешнего словарного запаса. А мы, сегодняшние, со своим убогим русским, в котором все-то две сотни тысяч слов, покажемся нашим далеким потомкам такими же пещерными людьми, не способными выразить словами самые, возможно, важные духовные искания...»

По поводу приведённой выше цитаты улыбка получилась скептической, потому как не разделяю я авторского оптимизма. Словарный запас нашего современника на глазах скукоживается, оснований к тому, что тенденция эта в будущем изменится, я не вижу.

Ну а цитируемому ниже я улыбаюсь уже вместе с автором: «...в школе я мечтал стать не астрономом, а писателем. Мечтал стать известным, как Семенов, прославивший себя романом «Живые и мертвые». Как потрясающе показаны там государь-император и его семья, их страдания о родине в дни тяжких испытаний! Хотел писать, как Фалеев, я зачитывался его «Молодой гвардией», поручик Кошевой, партизан, духовный наследник Дениса Давыдова, не давал мне спать по ночам...»