Андрей Лазарчук «Мой старший брат Иешуа»

Об этой книге я знал, что она пересматривает биографию Иисуса Христа и что после нее Лазарчук ничего существенного уже не писал, так как разочаровался в серьезном сочинительстве из-за негативных и недоуменных отзывов на роман. На мой взгляд, «Мой старший брат Иешуа» плохо приняли прежде всего потому, что книгу пытались продать не той аудитории.

«Мой старший брат Иешуа» – это рассказ младшей сестры Иисуса Христа о жизни ее семьи на протяжении примерно полувека. Автор хитро мистифицирует свою работу, в самом начале объявляя, что это обработка некоего «Китирского кодекса», якобы найденного и переведенного академиком А. П. Серебровым (который на самом деле физик), и таким образом позиционирует ее как реконструкцию реально происходивших на рубеже двух эр событий, в дальнейшем редуцированных до текстов четырех Евангелий. На самом деле это вполне себе выдумка, но выполненная на богатом фактическом материале и выглядящая весьма убедительно. Потому я предлагаю считать роман турбоисторическим – в нем Лазарчук применяет свои методы турбореализма к далекой истории.

Половина книги посвящена истории царя Ирода и его семьи. Лазарчук скрупулезно восстанавливает последовательность, обстоятельства и окружение событий в жизни Ирода, его жен, сыновей, внуков и так далее. Автор показывает Ирода толковым правителем, хорошим полководцем, успешным политиком, а затем рисует картину упадка его царства и стремительное сжатие памяти о великом человеке до одной лишь строчки об избиении младенцев, которого он даже не устраивал. Эту часть сложно читать из-за обилия имен и мест в Палестине и рядом, наверное, она и отталкивала поклонников Лазарчука своей сухостью и калейдоскопичностью, все же обычно автор более красочен. Но я тут не вижу проблемы – хорошая история не обязана сопровождаться долгими диалогами, прописыванием движений души, метафорами-эпитетами и говорящими пейзажами. Наоборот, на мой взгляд, история тем лучше, чем меньшей в ней необязательных деталей, даже если они требуются по неким эфемерным нормам «художественности».

Пока Ирод царствует, воюет, старится и находит бесславный конец, в одной почтенной еврейской семье растет принесенный персидским шпионом загадочный сирота Иешуа. Превращению этого человека в новую надежду Палестины после смерти Ирода посвящена вторая половина книги. Лазарчук, на мой взгляд, красиво соединяет эти две части, а затем уже менее сухо начинает излагать свою версию происхождения известных по Евангелиям событий. Книга отлично зарифмовалась у меня с «Репетициями», только если у Шарова в романе правит логика душевной болезни, то в «Мой старший брат Иешуа» всем управляет закон естественного катастрофизма истории (что, опять же, характерно для Лазарчука). Люди в книге принимают тактически и стратегически верные решения, но поскольку сторон много и у всех противостоящие интересы, в конечном счете они приводят только к разрушениям. Разрушения продолжаются и после того, как все умрут – на уровне исторической памяти, низводя бывшую реальность к небывшим представлениям.

Я думаю, любителям фантастики, попытавшимся вкурить эту масштабнейшую реконструкцию лишенной всякой мистики истории Иисуса Христа, читать книгу все-таки не стоило. Она больше для любителей интеллектуальной литературы с религиозным уклоном, и мне было очень интересно смотреть, как Андрей Лазарчук выпаривает из истории религию, оставляя только сухие факты (отсюда песчаная сухость стиля). Обязательно буду перечитывать. Жаль, что книга не нашла свою аудиторию в нулевых – возможно, она тогда еще не сформировалась.

Дочитал. Странное и, откровенно говоря, печальное ощущение.

Если трактовать роман как беллетризацию «Китирского кодекса» (который пока не опубликован, в свободном доступе его нет и т.д.; о его существовании мы пока знаем только со слов Лазарчука) -- тогда одно дело. Но чтобы понять, что, где, как «беллетризировано», нужно иметь представление об исходнике.

А без представления? Или, если угодно, при варианте, когда «кодекс» -- просто удачная мистификация? Имеем роман-гипотезу, ещё одну вариацию на тему, ещё одну трактовку.

Иешуа -- внук Ирода, неидеального, однако «в целом положительного» правителя. (Тут никакого особого спойлера, т.к. автор выкладывал в ЖЖ главы романа -- и в них уже это сказано как бы не открытым текстом). Роман -- история того, что «было на самом деле». С бездной неизбежных параллелей с теми же Евангелиями (т.е. читатель поневоле будет сравнивать описываемое с ними; куда деться). С, безусловно, отсылкой -- скрытой или нет -- к источникам, которые большинство читателей, подозреваю, не читали. С множеством чисто литературных «цитат»: из Шекспира, Борхеса, «Семи самураев», -- если, конечно, это не простые совпадения.

На мой взгляд -- излишне суховато и местами слишком скороговоркой. Я бы даже сказал, что это такая беллетризированная гипотеза, ничего подобного у Лазарчука не вспомню, а из других авторов -- ближе всего к Еськову или к «Спартакам» Валентинова (нечто среднее между этими самыми «Спартаками» по вовлечённости читателя в текст; у Лазарчука всё это -- с этакой эмоциональной отстранённостью, почти нет конкретных сцен-эпизодов, есть чаще пересказ событий; только иногда через эмоц.отстр-ть пробиваются живые чувства рассказчицы, сводной сестры Иешуа). Может быть, «Симон...», когда будет дописан, встанет вторым камешком в головоломке и что-то добавит для понимания.

Если сравнивать с «Аборигеном» -- безусловно, лучше. Если сравнивать с «Опоздавшими», «Всеми, способными...» или «Кесаревной» -- слабее.

Если сравнивать с Еськовым, Сарамаго (без привязки к «правда/неправда» и т.д., исключительно как художественные тексты) -- имхо, слабее.

Но вполне допускаю, что чего-то не понял и, видимо, через какое-то буду перечитывать.

Личность основателя религии – любой – интереснейшее и противоречивое явление. Для верующих это канонический образ, который невозможно трактовать вольным образом. Для сомневающихся, для атеистов и просто иноверцев – это объект критики, а порой и грубоватых насмешек.

Как пройти между Сциллой и Харибдой?

Ответ нашли еще в древности – написать апокриф, свою версию событий. Не важно – был там автор, видел ли своими глазами все перипетии, или выдумал их через много лет, услышав пересказ истории от случайного проповедника. Главное – верят или не верят ему люди. Находят ли строчки отзыв в читательских душах. Это нашедшие свое место в школьных программах, вызубренные в детстве тексты могут казаться странными или даже скучными. Новая версия не должна оставлять людей равнодушными.

Потому первое, непременное условие для апокрифа – он должен быть страстным. Это не просто детектив, где можно отстраненно следить за поисками убийцы. Не описание полузабытой прошедшей войны, в которой люди давно стали пешками на доске. Не любовный роман и не плутовская история. Апокриф должен зажигать сердца.

Обижать, вдохновлять, сердить, обнадеживать – что угодно. Только не оставлять равнодушным и не развлекать.

Второе условие – новый взгляд. Простая конспирология тут не поможет. Кто читал «Евангелие от Афрания» Еськова, тот понимает, что заданные вопросы — интересны, но вот данные ответы – разве что занимательны. Нужен не просто «иной взгляд» на вещи. Нужна перемена масок. На чем держится оригинальность того апокрифа, с которым очень многие познакомились в «Мастере и Маргарите»? Новый, совершенно неожиданный Пилат. Не хитроватый чиновник, не туповатый солдафон. Напротив, трагическая фигура человека, в котором надежда борется с долгом.

Третье условие – реалистичность фона. Приемы маньеристов, да и многих голландцев, которые наряжали евангельских персонажей в платья XVI-го века, а рядом ставили легионеров в привычных римских «панцирях» – сейчас не проходит. Есть удачные варианты постановки Ричарда III-го в декорациях «после первой мировой войны», да и Гамлета можно хорошо сыграть в свитере. Но фон должен быть целостным, фон не должен выглядеть дешевыми декорациями или сваленными в кучу обрывками разных эпох. Чудо не возникает в абсурде.

Лазарчук выполнил все три условия.

Взяв за основу всем известное словосочетание «царь иудейский», он рассмотрел непривычный срез той смуты, которая охватывала Иудею в первые десятилетия нашей эры. Климат ухудшался, пустыня наступала. Население нищало и голодало. Из такого бедствия рождался вялотекущий политический кризис, который регулярно выплескивался в бунтах.

И в самозванцах.

Фраза о нескольких десятках религиозных лидеров, которых казнили в те годы, произносилась неоднократно. Но ведь была и политическая борьба по «светской» линии.

Иешуа предстает одним из множества претендентов на наследие царя Ирода. Это внук царя, подкинутый парфянским шпионом в семью состоятельного плотника. Попытки взять власть были и до Иешуа, и будут после. Но вот его действия – отличаются от авантюр, от бунтов и тонких политических комбинаций. Он пытается взять власть… Как? Добром? Этого не скажешь. Законом? Все слишком сомнительно. Милосердием? Не только им.

При том персонажи евангельских историй складываются из мозаики совсем других людей. Читателю приходится реконструировать образ апостолов, Христа, иудейских священников.

Дебора – родная дочь Иосифа и Марии – менее всего может быть объективной. Для неё Ирод – величайший из царей иудейских, чье имя втаптывают в грязь. Все головоломные интриги, невиданные злодейства и черные измены, приведшие Иешуа в простую семью – безусловно правдивы. Она в них верит. А еще вокруг смута, гражданская война и террор. Как можно быть объективной, когда толпа на рынке по слову бродячего проповедника избивает твоих родных? Если убивают твоих детей? Если сама земля отказывается рожать хлеб. Потому вера Деборы – эта вера террористки, которая считает, что дело её правое, пусть даже и проигранное. Эта чистая ненависть.

Перипетии судьбы идут на фоне множества деталей и черточек, случаев и событий, которые уж никак нельзя назвать вымышленными. Тут и биография Ирода, и гражданские войны в Риме, и цены на зерно, и способы постройки кораблей, и обычаи эллинов, и архитектура храмов, и дороги, и амулеты, и шерсть, и торговля сделанными из неё одеялами, и суммы взяток.

Итого: роман сильный, уровня лучших вещей Лазарчука.

Такие задают планку.

Как заявил автор где-то в ЖЖ — только три человека сподобились понять им написанное. Увы, не могу себя причислить четвертым к этому кругу избранных.

Главное мое непонимание — зачем Откровение переделывать в заунывные политические баталии где-то на задворках Римской империи? Неужели автор даже при его несомненно богатой фантазии допускает, что религии могут произрастать из столь убогого источника, каким является банальная борьба за власть, да еще при этом просуществовать два тысячелетия?

Возникло у меня еще одно подозрение, что данный роман произрос из единственной фразы, кинутой где-то Стругацкими в Отягощенных злом, что Евангелие — это весьма подробное описание плана восстания, вплоть до того, что там прописано — куда и как направлять боевые отряды...

И еще — имеется у меня сомнение, господа, что данная история вообще имеет отношение к нашей ветви реальности. Есть там некие намеки на то, что это вполне себе альтернативный мир, где христианство вообще не возникло. Если так, то было бы интереснее взглянуть на более отдаленные последствия такой развилки, нежели вникать в скучные подробности давно забытых политических интриг.

Лично мне читать роман было скучно. :glasses:

Просто исторический роман об иудейских династических войнах. Автор прекрасно разбирается в вопросе, видна солидная подготовка, но кому, кроме него и парочки спецов станет интересна эта книга? Не, ребята, так продаж не сделать. И, вспомнив незабвенного Дэна Брауна, Лазарчук ввернул в книгу всем известного топового персонажа!

Это даже не кощунство, это — пошло.

Да, многие пытались представить Иисуса человеком. У них получалось изящнее и со смыслом. Раскрывалась философия, имел место нравственный поиск... Если бы все было так, как описано Лазарчуком, откуда бы появилось революционное для своего времени учение? ИМХО — Лазарчук и сам не верит в свою версию событий. Так зачем впаривать нам надуманные события, картонные персонажи, массу не обоснованной ничем кровяки?

Саундтреком к моему отзыву неплохо послужила бы песня Канцлера Ги «Страшная сказка»:

«И перо возьмут чужие руки,

Записать себе присвоив право

Хронику чужой тоски и муки,

Всыпать правды горькую отраву.

Приоткрыты двери преисподней,

Ангелы растоптаны конями,

И сюжет известный новогодний

Переписан серыми тенями...

...Крысы помнят, о Мастер Гофман,

Как все было на самом деле»

Не берусь на серьезный анализ, однако, попробую высказать догадку.

Большинство интерпретаторов библейского контекста не утруждают себя серьезной проработкой исторических реалий. Исключением можно назвать, пожалуй, только «Иосиф и его братья» Томаса Манна, но и там автор мог оооочень многое варьировать — просто за счет отдаленности эпох. Однако, жесткий и колкий, как тюфяк из ячменной трухи, исторический контекст не дает и там читателю погрузиться в сладкие фэнтазии.

Лазарчук взял еще круче, и сыграл в еще более жесткую игру: с одной стороны — максимально точные,максимально полные, максимально раз-идеологизированные исторические данные эпохи; с другой — то христианство, которое мы имеем здесь и сейчас. ЧТО могло произойти между этими двумя данностями? КАК, чисто технически, вообще могла сложиться та ситуация, которая сложилась?

В тот момент, когда наука, пожимая плечами, говорит «Наверное, Божье попущение», кому, как не научной фантастике, приходится вводить научное допущение, что «все, может быть, имело естественные причины?»

Дополнительно следует отметить совершенно уникальный факт. Лазарчуку удалось создать вполне логичный, симпатичный и внушающий уважение образ Иисуса, находясь на внерелигиозной платформе. Тем самым впервые решен парадокс Льюиса «Если Христос мудрец, как он мог называть себя Сыном Божьим? Если Христос — лжец, почему в его учении так много важного? Самозванцы не бывают мудрецами!» (не цитата, вольный пересказ).

мы, несомненно, имеем дело с фантастикой, потому что все наполнение между историческими фактами и итоговой позднейшей реальностью — выдумка. Но это фантастика «на грани», проход по краю. Не думаю, чтобы Андрей Геннадьевич ждал от этой книги бешеных продаж и тысяч экранизаций — читать ее, очевидно, работа; отделять в ней данные от додумок — работа еще большая; анализировать возражения, возникающие в устах христианской и атеистической традиций — работа занятная, но тоже не простая.

тем не менее, стОило заниматься новеллизациями и задуряловками, поднимая себе тираж, чтобы потом суметь пропихнуть «Иешуа» в печать. Опубликовать в наши дни такой вот неразжеванный, неподслащенный, требовательный и дискуссионный материал — вот где ФАНТАСТИКА!!!!

История Иудеи I в. до н.э. – I в. н.э. отличается от событий описанных в Новом Завете, на этой разнице построено не одно художественное произведение, авторы которых стремились примирить расхождения священных книг и истории, реконструируемой по другим источникам (неканонические книги; новонайденные кодексы; записи современников из соседних стран).

«Все это байки, которые сами собой возникают на базарах и углах. Они скроены на один манер, и их легко распознать: байки эти бездарны и бессмысленны, как и те, кто их выдумывает и тем более слушает» (с.322)

Один из золотых коньков Лазарчука – жизнь информации и влияние информации на мир. Две тысячи лет назад архаичные технологии распространения новостей всё равно позволяли делать из людей то врагов, то соратников, а скорость коммуникаций только играла на руку дезинформаторам, и некоторые сюжеты в книге сотканы как раз из опровержения тех или иных сплетен древнего мира.

События библейской истории живут в народном понимании своей жизнью, повторяют картины, заимствованные не из Библии даже, а из многочисленных поздних пересказов, и читатель, непредвзято знакомящийся с первоисточником, найдет массу отличий от народной традиции. Позднее, в десекуляризованном мире, чтобы как-то свести воедино события и персонажей, авторы многочисленных художественных произведений будут искать компромисс.

Михаил Булгаков примирил Иешуа с Пилатом, Николас Казандакис в «Последнем искушении Христа» – с Сатаной, Джон Бойд в «Последнем звездолете с Земли» примирил Христа с иудейскими повстанцами, Майкл Муркок в повести «Се человек» — с двадцатым веком, Илья Варшавский в «Петле Гистерезиса» – с каноном, Братья Стругацкие в «Отягощенных злом» примирили Иисуса с Иудой, Андрей Лазарчук — примирил с Иродом.

Пользуясь пониманием того простого обстоятельства, что вся записанная История есть не что иное как обвинительный приговор перед Страшным Судом, и каждый летописец мнит себя то прокурором, то адвокатом и зачастую трактует факты вольготно, Лазарчук озвучил свои версии о подлинном источнике огня сожженного Нероном Рима (с.250), об эпизоде с отрезанным ухом, повторенном в разных Евангелиях (с.233), о почетном втором имени Иисуса (с.217) и др.. Будет интересно посмотреть мнения специалистов по этим вопросам, а равно реакцию.. Для меня, профана, это всё — не более чем исторический роман со смелой выдумкой, приводящей к смене традиционных стереотипов восприятия исторических деятелей.

Стоит отметить лёгкость языка повествования. Андрей Лазарчук писал книгу от лица младшей сестры Иешуа, на закате дней вспоминающей былое. Отсюда и торопливость изложения, и стремление выдать как можно больше фактологического материала, и некоторая сентиментальность, до сей поры мало свойственная книгам Лазарчука:

«..звезды, которые висели по ночам на расстоянии всего лишь вытянутой руки, вселяли в сердца такую благодать, такой восторг перед трудами Предвечного, что молитвы сами рвались из уст и возносились к небесам..» (с.232), и за этой манерой подачи виден живой и энергичный рассказчик.

В книге будет еще много прекрасных моментов, как то проповедь бар-Аббы, выдержки из учения Ахави, проблема коммуникации молящихся с Богом (с. 59, 211-214, 261-262), и другие весьма достойные истории и притчи.

Действительно, крайне противоречивая вещь. Ее достоинства и недостатки зависят от ожиданий читателя, и, возможно, с какой-то точки зрения это даже шедевр. Но не с моей. Честно сказать, когда беру в руки книгу, задуманную, оформленную, аннотированную как роман — я и ожидаю столкнуться именно с литературно-художественным произведением, никак иначе. Вполне логично, как мне кажется. В данном же случае с первых страниц я претерпел жесткий когнитивный диссонанс: назвать эту книгу художественной было бы совершенно некорректно. Более половины текста посвящено слабо беллетризированному пересказу Иосифа Флавия с большим количеством авторских домыслов. Если бы это была ЖЗЛ, то все было бы понятно — вся эта серия на том и зиждится. Но Лазарчук явно не ставил целью просто популяризаторство дворцовых интриг древних евреев. Столь подробное и обстоятельное их изложение не обусловлено и сюжетным фоном. Смысл центральной интриги предельно прост, а перенасыщение повествования огромным количеством имен, фактов, отступлений, комментариев только перегружает текст до полной невменяемости. Воспринимать это столь же сложно, как и Сильмариллион, но последний представляет собою собрание сказаний, лишь условно связанных друг с другом, здесь же сюжет сквозной. Если вообще можно говорить о сюжете. Лазарчук вновь пробует себя на почве альтернативной истории, но если во Всех, способных держать оружие история была только занятным обрамлением, то здесь она становится самоцелью, напрочь подминая любые привычные каноны романистики. Протагонист присутствует здесь исключительно в качестве нарратора, лишь в последних главах проявляя себя актором, и то пассивным. Классическая ситуация стороннего наблюдателя, искомая исследовательская внеположенность. Драматическая составляющая, необходимая для кульминации, выглядит совершенно чужеродной на общем фоне произведения. Более того, неуместной — дикая характеристика по отношению к роману, не правда ли? Поэтому я и предполагаю, что романом Мой старший брат Иешуа называть никак нельзя. Историческая версия, игрища на одну из центральных тем европейской цивилизации, развенчание сакральности — как угодно, но не роман. Столяров написал нечто подобное под названием Жаворонок и подался в философы. В итоге литература потеряла прекрасного автора, а наука обрела весьма посредственного ученого. Не стоит наступать на те же грабли. Не стоит переписывать исторический нарратив, как бы он ни был увлекателен — на то есть свои специалисты. Ей-богу, лучше бы продолжение Аборигена.

Вердикт: литературно-исторический эксперимент, интересный только и именно в этом качестве. Рекомендовать к прочтению не осмелюсь никому.

Вот еще одна книга, где нет ни Христа, ни «великого грешника, объявившего себя Царем-Спасителем», ни «демона, поднявшегося из адских бездн, дабы проповедать душевредную религию». Еще одна (после «Царя Иисуса» Грейвза) книга про интриги Иродовой династии.

. В книге Лазарчука меньше красоты и безумия, чем в книге Грейвза. Про страшные интриги читать интересно, но непонятно, как из романа стал почитаться как божество. Или в книге параллельный мир, где христианство не возникло? Тогда интересно было бы прочесть про этот мир, а не про неудавшийся мятеж в римской провинции.

Но надо быть гением, чтобы написать про Христа, чтобы не получилось ни кощунства, ни сентиментального сиропчика, ни просто глупости («Мой друг, когда бы ты был Бог, то глупости такой сказать бы ты не мог» (с)). Нужна гениальность и для книги про Лже-Спасителя, чтобы не получилось просто оскорбления чувств верующих. А для романа про мир без христианства нужна огромная эрудиция и огромное понимание «духа народов».

Очень хотелось бы прочесть роман с комментариями историков. Что подтверждается источниками, что выдумка Лазарчука, где параллели с современностью — натяжка, а где — жуткая правда. Дебора, хвалящая Ирода, похожа на современных сталинистов.

Оценка 7 — за то, что нет ни Спасителя, ни великого грешника Лже-Спасителя, ни демона, поднявшегося из адских бездн, дабы проповедать душевредную религию.

Лазарчук, как всегда, в своем репертуаре. Все-таки, среди современных отечественных авторов он неповторим в разнообразии своего творчества. Иной раз не верится, что «Мост Ватерлоо», «Параграф 78», «Посмотри в глаза чудовищ», «Транквилиум», «Жару» писал один и тот же человек. Произведения Лазарчука восхищают, раздражают, вызывают восторг или полное неприятие, а порой искреннее недоумение. Вот только равнодушными читатели остаются очень редко. Вот и в этом романе автору удалось вызвать у меня очень широкий спектр чувств — от восторга до неприятия.

Сперва о теме романа. Кто только не пытался писать об Иисусе Христе — от Булгакова до Еськова, какие только оригинальные, хитроумные, а порой и совершенно дурацкие объяснения событий, произошедших почти две тысячи лет назад в Галилее, не пытались выдвигать. Казалось бы, что нового может сказать по этому поводу Лазарчук, чем он сможет удивить читателя?

Во-первых, Лазарчук удивил меня манерой изложения. Первая половина книги представляет собой обширнейший научно-популярный экскурс в историю Иудеи 1 века до н.э — 1 века н.э, изложенный скорее как историческая гипотеза, чем как художественное произведение. Мне, как человеку, приваычному к чтению учебников по истории, было довольно интересно это читать. Читатель, рассчитывавший прочесть фантастический или хотя бы альтернативно-исторический роман, с большой долей вероятности утонет в подробностях борьбы за иудейский престол, многочисленной родне Ирода и тому подобных деталях. Да, столь подробный экскурс необходим для того, чтобы объяснить основную гипотезу Лазарчука, но уж больно он тяжел для восприятия не слишком подготовленного читателя. Кроме того, вложенный в уста главной героини, он выглядит совершенно неправдоподобно.

С середины книги роман стал больше похож на художественное произведение. Но при этом выглядит он крайне неровным. Время от времени автору удаются совершенно блестящие эпизоды, то цепляющие за душу, то дающие возможность насладиться удачными аллюзиями и отсылками к другим произведениям. Ну вот, например:

- Нельзя молиться за царя Ирода.

- Почему?

- Я не велю, — ответила мама.

По-моему, отлично!

Но эти эпизоды тонут в серой массе прочего повествования, оставаясь яркими пятнами, лишь оттеняющими не самый удачный текст.

Весь сюжет вертится вокруг гипотезы, что

Увы, версия показалась мне не слишком убедительной. К тому же, Лазарчук, как мне кажется, при всей серьезности своей работы над текстом, потерял из библейской истории самое главное — ощущение чуда. Многое есть в этом романе — добро и зло, любовь и ненависть, месть и предательство, а вот чуда нет, и это очень его обедняет. А ведь именно это присутствие чуда и делает из Библии не просто подробное описание кровавых и грязных разборок в борьбе за власть, а книгу, в которую верят миллионы.

В итоге роман оставил у меня крайне противорчивое впечатление. Есть в нем и нетривиальная историческая гипотеза, и масштабная работа над источниками, и в отдельных эпизодах — незаурядное литературное мастерство автора. А вот цельной картины, на мой взгляд, не получилось. Моя оценка роману колебалась от 5 до 9. В конечном счете остановился на заурядной семерке, хотя в данном случае она очень условна.

Попробовать ознакомиться с романом, пожалуй, стоит, но риск, что он не пойдет категорически — весьма велик.

Бога — нет! По крайней мере, Иисус Христос был не богом, а обычным человеком, и все обстоятельства его рождения, жизни и смерти имеют вполне земную природу. Вот это решил нам рассказать Лазарчук — непонятно, правда, зачем. Роман не направлен против религии вообще, герои книги веруют и молятся, как и наши современники. Просто — роман о жизни Иудеи первого века нашей эры, подробный, даже излишне подробный, с сотнями, если не тысячами действующих и упоминаемых лиц. Зачем это потребовалось автору — опять-таки непонятно: на исторический труд роман явно не похож, просто доказал автор умение оперировать огромным количеством действующих лиц... За этим многообразием и мельтешением практически теряется, особенно вначале, нить рассказа, и только далее, когда Лазарчук начинает собственно художественное повествование, становится видно, что писать-то он, безусловно, умеет — ярко, сильно, образно...

Вот только, воспринимая окружающий мир глазами сестры Иешуа, не очень веришь в то, что это именно ее глаза, а не глаза писателя 21 века: ну непохоже, чтобы весь этот труд мог выйти из-под пера женщины, жившей 2000 лет назад — не может она знать всего, о чем пишет, а о некоторых особенностях быта, вроде, и должна бы написать, да — не знает.

Книгу можно рекомендовать тем, кто живо интересуется историей времен зарождения христианства — это просто еще одна, и весьма подробная, картина того времени и с теми же героями, просто нет в ней богов, чудес, а есть просто люди.

Не исключено, что писатель сознательно пошёл на засушивание текста, отказавшись от стандартных приёмов остросюжетной литературы, дабы все эти перипетии не заслоняли главного в книге — авторскую гипотезу о личности и тайне рождения Иисуса. Хотя меня, например, больше сбивали с толку издержки стилизации — искажённые, или, наоборот, максимально приближенные к первоначальному звучанию имена и названия. Иногда приходилось напрягаться, чтобы сообразить, о ком и о чём идёт речь. А как раз те, кому непривычные имена не мешают, вряд ли сумеют оценить и революционные идеи автора. Тогда для кого он старался?

Хотя, если говорить не об отдельных словечках, а о стиле в целом, А.Лазарчуку удалось передать в своей книге уникальную поэтику и образность подлинных евангельских текстов. Не скопировать, а именно передать, другими средствами. Это впечатление усиливается ещё и блестящими афоризмами, оригинальными, авторскими, но также перекликающимися с другими литературными источниками. Например, такое высказывание:

«Никогда ничего не проси у незнакомых богов».

Трудно не заметить, что оно слеплено из двух знаменитых булгаковских фраз, но слеплено мастерски и идеально вписано в контекст. А дальше в книге встретится даже своеобразный аналог Нагорной проповеди, представленный как поучения некоего рабби Ахава. И, наверное, при желании можно откопать истоки и этих мудрых речений. Но так ли уж важно, кто первый высказал ту или иную идею?

«Ангел всегда слетает дважды», как справедливо заметил один из героев книги. Если не трижды, — хочется добавить от себя.

Дело в том, что гипотеза, ради которой автор отказался от внешних украшений и превратил первую половину книги в вольный, то есть, переработанный и исправленный пересказ Иосифа Флавия, она… как бы поточнее выразиться? В общем, ангел с ней кое к кому уже прилетал. Я бы даже, скорее, удивился, что прилетал он так редко. Идея-то ведь лежала на поверхности: евангелия не врут, Иисус действительно был царём иудейским, а Мария — жена Иосифа Обручника — непорочной девой.

полный отзыв можно прочитать здесь: http://fantlab.ru/blogarticle8384

Первая треть романа читалась сложно из-за крайней перегруженности историческими (хочется думать) фактами, именами, изложением событий, не имеющих, как показалось, отношения к развитию сюжета. Далее читалось легко и интересно. Но поскольку рассказанное — об Иисусе, то после прочтения родились вопросы: что это и зачем было написано?

Как для исторического исследования — слишком литературно, как для художественного произведения — слишком значимы выводы, к которым подводит Автор. Значит, нет в вере христианской никакой основы: не было чуда рождения Христа, и не есть он Сыном Божим, и не было великой Жертвы, не было вообще ничего! Две тысячи лет верят миллионы людей в того, кто не заслуживает, оказывается, не только веры, но даже памяти: ну был один из многих претендентов на царский престол, может даже самозванец, неудачник, погиб в борьбе с «режимом», ну и что?!

Мною, средним обывателем, не перегруженым знаниями истории и философии, цель книги воспринята однозначно — развенчание веры в Христа. Но свято место пусто не бывает, Автор должен предложить свое видение веры и назвать своего Бога. Для себя ответ я нашла в таких словах, исходящих от главной героини — сестры Иисуса: « ... и те ...хотят пошатнуть еврейскую веру и внедрить новое язычество, дабы укрепить власть империи .... Мне жаль только, что они используют для этого добрую память о моем брате.»

Расскрыл Автор для себя суть христианства как «нового язычества» и решил поделиться этим открытием с другими людьми — имеет право. Покажется ли это кому-то убедительным ? Думающему и верующему — вряд ли.

Читать или не читать? Читать будут — тема зовет, а кого не зовет — не надо, чище помыслы будут.

Что это: исторический роман или фантастический? Какую цель ставил автор?

Как мне кажется, Лазарчук, известный своими рассуждениями о различного рода информационных процессах в обществе и их взаимодействии с сознанием, перешел от теории к практике и решил провести маленький эксперимент по переписыванию истории и внедрению альтернативной реальности в головах читателей, что он и реализовал посредством тщательно спланированной операции: романа, умышленно написанного как несколько сухая беллетризация исторического текста на скандальную тему, предисловия к нему, детально обьясняющего происхождение источника (без которого роман воспринимался бы без привязки к нашей с вами реальности), раскрутка через ЖЖ, якобы в последний момент изьятие предисловия из бумажного издания, но потом все равно в нужный момент выкладывание его в сеть, и т.д.

Это — кодон-матрешка. Информационный эксперимент автора, замаскированный под фантастический роман, замаскированный под исторический, замаскированный опять под фантастический. Мозг критически настроеного читателя прогрызает через один-другой слой, успокаивается, и получает информационную нагрузку по полной программе. А Лазарчук сидит, потирает руки, следит, как мы это дело здесь обсуждаем, хихикает, и делает выводы.

А написано ох как хорошо, фирменная Лазарчуковская мозаика из имен и событий, отличный язык, даже возвращение к истокам турбореализма кое-где прослеживается... я получил удовольствие от прочтения, вне зависимости от.

ПС: не читавшие предисловие могут ознакомиться здесь: http://lib.rus.ec/b/181975/read

Беда наша в том, что мы оперируем брэндами/наклейками/штампами (нужное подчеркнуть). Поэтому исторический роман, будучи издан известным фантастом/турбореалистом А.Г. Лазарчуком, был воспринят как фантастика. Это не так, разумеется.

Автор был под сильным влиянием У. Эко — манускрипт в начале романа. Но эта-та откровенная мистификация служит прекрасной экспозицией к дальнейшему. Роман надобно читать в паре со «Сладкими весенними баккуротами» Ю. Вяземского.

Когда буду готов написать содержательную рецензию, отредактирую.