Владислав Крапивин «В ночь большого прилива»

Произведение написано спустя несколько лет после рассказа «Далекие горнисты» и служит продолжением. Главный герой повзрослел, однако он снова встречает тех двух мальчишек из первой части условного цикла и вновь отправляется с ними в путешествие, теперь уже в их мир.

Крапивин силен в языковой магии. Переходы из одного мира в другой незаметны, сказочны и эфемерны, хрупкие, как сон.

Удивительно, но при разности возрастной аудитории творения Крапивина мне напоминают «Темную Башню» Стивена Кинга, где мы видели точно такие же стертые границы между реальностями, между тварно дозволенным. Здорово, что у нас есть такой писатель, свой, который подарил мне похожие ассоциации.

Примечательно, что как только главный герой (Сергей) встречает Валерку (одного из двух мальчиков, постарше), тот говорит: только ты можешь помочь. На что Сергей тотчас откликается: я готов. Не спрашивая, как и чем именно он может помочь. Это показательно.

Влекомый жаждой помочь, Сергей не думая отправляется в новый мир, снова став 12-летним мальчишкой.

В городе после произошедшей 500 лет назад, из которой Валерку с братиком выкинуло в мир Сергея, смута, там между собой враждуют две фракции: факельщики и барабанщики. Попутно на ребят нападают гвардейцы Канцлера — великого правителя, заправляющего в том числе и этим городом. В одной из стычек братика Валерки ранят, ребята относят его мастеру, а тот предсказывает, что братик не доживет и до полуночи. Ибо так предначертано великими книгами.

Собственно, ими же и руководствуется Канцлер, который допускает смуты, резню и неразбериху в городе, так похожие на атмосферу братьев Стругацких.

Не желая смиряться со смертью своего товарища, главный герой идет сразиться с Канцлером, чтобы нарушить известный ход вещей и изменить его.

Думаю, тут ловко фигурирует аллюзия на то, что нельзя смиряться с судьбой и сражаться надо всегда, а пассивность и фатализм делают тебя безвольным и слабым, в то время как по-настоящему детские пыл и полнейшее отрицание зла способны сразить любого и действительно подмять под себя мир.

Ну что могу сказать — очередное нравоучительное доброе произведение Владислава Крапивина. Конечно, рассказы мне у него чуть больше нравятся, а такой «размазанный» стиль долго читать несколько утомительно. Думается, что он не шибко подходит форме крупнее 30-40 страниц, но тем не менее я получил удовольствие — автор не обделит ни экшеном, ни причудливым городом с арками-лесенками, ни приятными в целом декорациями. И по-прежнему та самая волшебная атмосфера, кою я не встречал ранее ни у кого.

В очередной раз преклоняюсь перед талантом Владислава Петровича Крапивина. Вроде бы незамысловато, но тем не менее удивительно ярко, ему удалось показать мир параллельной реальности, куда перемещается главный герой то ли во сне, то ли наяву. Сюрреалистический школьный коридор, показанный как портал в другую грань Великого Кристалла и трансформация в двенадцатилетнего мальчишку, очень впечатлили, создав ассоциацию с понятием «дорога в детство». Почему-то это особенно затронуло сокрытые струнки души и показалось с одной стороны иллюзорным, а с другой стороны странным образом близким и понятным. Думаю, еще не очерствевший душой читатель, в этой повести явно почувствует запах сказки из своего мира детства.

Черты показанной реальности вначале слегка расплывчаты, но походу действия они принимают вполне осязаемый и даже жесткий характер. И как-то возникает тревожное чувство за наших детей, перед лицом нашего нынешнего, далеко несовершенного мира. Ведь если сейчас барабанщик забьет тревогу, его вполне вероятно не только не услышат, а еще и затопчут в грязь, сломав веру в добро и искалечив хрупкую маленькую душу. А шесть фонариков на стене вызвали чувство горечи за детей пострадавших от преступлений взрослых.

Повесть полна образов, неуловимых чувств и эмоций. Но вместе с этим для меня Город был осязаем, в видившихся картинах к нему можно было как-бы прикоснуться. Показанное расколотое общество мы, к сожалению, видим воочию вокруг себя. Но Крапивин дает нам и надежду. Барабанщики все равно тянут свою лямку, когда вокруг делают глупости. Безысходное будущее можно изменить! Главное, чтобы взрослые люди всегда были в душе двенадцатилетними и воспринимали книги Крапивина не только как увлекательное чтение, но и как руководство по формированию своих моральных критериев и практических действий. Тогда и мир станет лучше. Спасибо, Владислав Петрович, за веру в мечту и добро.

Удивительно, что Автор вернулся к истории горнистов спустя целых семь лет. Казалось бы, проходная история, не самые яркие герои, но нет, продолжение получилось очень даже уместным. Мир Виталика и Братика стал менее сказочным, добрым. По уютным, изящным улочкам словно средневекового города патрулируют гвардейцы, жизнь устроена как воплощение причинно-следственной необходимости, глобальной целесообразности всего, высчитанной с помощью некоего Белого кристалла в далекой древности ученым мужем. И с тех пор алгоритм не давал сбоев. Правит миром некий Канцлер – воплощение Порядка и Разума, своего рода спинозистская Субстанция, тождество мысли бытия. Ну так что, остается только бросить вызов ему и воплощаемому им порядку и победить его. Интересно же, а что будет дальше?

П.С.: Достаточно пафосными показались слова о мальчишках, на плечи которых ложатся судьбы тех, кто стал жертвой игр политиков (не дословно, но смысл такой). То ли мальчишки попадались Автору сознательные, то ли он идеализирует их, но мой опыт общения с миром двенадцатилетних открывает мне их другими.

Повесть хорошая!

Повесть написана на семь лет позже первоначального рассказа и, хотя автор и хочет как-то привести стиль изложения в соответствие с изначальным рассказом, но чувствуется, что эта повесть уже в куда большей степени рассудочна, нежели «Далёкие горнисты». Впрочем, это подтверждается и основным течением сюжета. В «сон» про далёкий мир автора уводит Валерка лично. Главный герой уже не может самостоятельно перенестись на крыльях сна в то время, в то ощущение, когда он был ребёнком. Ему требуется помощь со стороны. Ещё одна отличительная особенность «В ночь большого прилива» заключается в том, что сама атмосфера этого «сна» уже совершенно иная. То бесстрашие, с которым главный герой (Сергей) выходил на битву с Великим Змеем в первом рассказе, уже недостижимо. Герой слишком повзрослел, хотя его юный друг Володька и уверяет его в обратном, но это чувствуется даже по буквальному ходу сюжета.

Если в первом рассказе герой оказался вдруг в сказочном мире, где познакомился с Валеркой и Братиком, то тут Валерке приходится стать проводником в свой мир. Опять же, если обратиться к психологическим, архетипическим мотивам, то можно говорить, что во время перехода в мир Валерки, герой вынужден «рождаться заново», ведь они проходят по коридору, который почти полностью заблокирован каким-то спортинвентарём, среди которого им приходится протискиваться. Конечно, переход вполне успешен, Сергей снова оказывается в мире «далёких горнистов» двенадцатилетним мальчиком. Но вот только мир (хронологию которого мы так полностью никогда не узнаем) совсем не тот.

Как часто (почти всегда) у Владисала Петровича это бывает, главный герой вернувшись в детство возвращает себе и детское обострённое чувство справедливости. Это в цело свойственно всему творчеству Владислава Петровича. Даже в поздних своих романах он отстаивал идею того, что самое ценное в нашем мире — это дети.

Мне кажется, что сверхзадача этой повести заключается в том, что как бы ни было плохо, как бы ни казалось, что впереди только тьма и ничего нельзя сделать, надо бороться, идти вперёд, особенно, если от этого зависит жизнь дорогих тебе людей.

Произведения Крапивина я с удовольствием читал и в школьном возрасте и после — в основном в журналах из читального зала библиотеки, но до этой повести воспринимал скорее всего как детского писателя с редкими обращениями к фантастике. «В ночь большого прилива» заставила пересмотреть свою оценку его творчества и по новой перечитать уже подзабытые произведения. Прошерстить букинисты как Павлодара так и Свердловска. Жаль только, что почти все находки оказались вытеснены более поздними переизданиями (полки шкафов не бесконечны). Но здравствуй подписка на «УС» и выцеживание номеров «Пионера» с произведениями ставшего любимым Автора!

Как же нам, детям 70-х, хотелось тогда встать рядом с героями этой чудесной серии, обнажить шпагу против всяческой неправды, против узурпаторов, врагов, благо мы — спасибо пропаганде — знали, что их вокруг хоть пруд пруди.

Но Крапивин был другим. Он не опускался до дешевых агиток. Да, он тоже призывал на борьбу. Но только по зову сердца. Честь, добро, справедливость — три кита романтики Крапивинских героев. И мы мечтали стать такими же... но не смогли.

Это больше не сон. Возможно, впервые в творчестве автора реальность плавно перетекает в сказку, делает виток и возвращается, оставляя отпечаток на жизни (теле) героя. Читаешь, и видишь, как сквозь реальность проступает фантазия, а сквозь фантазию – реальность. Это создает с одной стороны ощущение сказки наяву, а с другой стороны, веру в то, что и здесь, в реальности, даже один человек – воин, судьбе можно сказать «нет», а верность и дружба могут творить чудеса.

Мне очень нравится в творчестве автора, что он всегда выступает против насилия, и что дети всегда понимают больше взрослых и не боятся бороться с ними. Конечно, дети тоже бывают разные и в конечном итоге они такие, как их воспитают родители. И все же эта вера в широту и открытость детской души очень трогает сердце, и очень хочется стать таким же другом для детей, какими становятся для них взрослые в книгах Крапивина. Именно поэтому эти повести полезно перечитывать не только школьникам.